Путь тьмы - N&K@ Страница 38

При этом Учитель затянул заунывную песню, содержавшую слова как на общем, эльфийском, так и на других языках, незнакомых Никаниэлю. Иногда та лилась подобно весеннему ручью, едва нашедшему путь среди подтаявшего снега, а в другой миг неслась неудержимым селем, сметающим целые деревни и с корнем вырывающим вековые сосны.

Все больше частиц смерти концентрировалось на поляне. Они пронзали тела участников ритуала, напитывая их словно брошенные в воду губки. А когда казалось, что еще вместить невозможно, теснились и снова освобождали место для следующей порции.

Ника будто одновременно давило прессом, распирало изнутри и закручивало в узел, но он стойко терпел, понимая, что все это для его же блага.

Первое сомнение закралось в душу принца, когда некромант скинул с себя балахон, обнажив подточенную разложением плоть. Покрытая струпьями кожа, зияла прорехами, сквозь которые виднелись иногда еще живые, а иногда давно застывшие мышцы. Даже ветхий рассыпающийся зомби не стал бы завидовать такому туловищу.

Не переставая петь, колдун неожиданно выхватил костяной кинжал и занес его над распростертым на камне учеником. Никаниэль дернулся и с ужасом осознал, что тело его не слушается. Похоже зелье служило отнюдь не тем целям, каким казалось изначально.

Усилием мысли Ник вызвал из гауинта призрака, но Учитиль одним резким жестом заставил того замереть полупрозрачной статуей.

Кинжал пошел вниз.

До предела напрягая силу воли, принц упрямо старался пошевелить хотя бы пальцем, но даже при помощи рычавшего во всю глотку Зверя не мог вернуть контроль над мышцами.

Клятый некромант! Зачем ему убивать своего ученика?

Кинжал достиг плоти. Вот только вместо красной крови наружу хлынул поток лимфы и застоявшейся сукровицы. Ведь маг вонзил оружие в свою собственную грудь!

Не сбившись с ритма, колдун дернул кинжалом вниз и, засунув руку в расширившуюся дыру, извлек наружу сердце. Черное, скукоженное — оно походило скорее на гнилой фрукт, чем на человеческий о рган.

Аккуратно надрезав сердце, немертвый маг выдавил из него несколько капель густой смолянистой жидкости, измазал в ней лезвие, отбросил в сторону опустевший сосуд и вновь занес свое оружие.

На этот раз он точно целился в Никаниэля.

Чем бы не был этот обряд, он определенно служил не для инициации нового адепта. Теперь Ник это отчетливо понимал. Он доверился некроманту, решив, что тот действительно решил его обучать, однако прокл я тый мертвяк, похоже, преследовал совсем иные цели.

Принц отчаянно перебирал варианты, ища выход из сложившей ситуации.

Считанные мгновения оставались до того, как кинжал пронзит и его сердце, но, в отличие от Учителя, Никаниэль не умел жить без своих внутренних органов.

Хлыст некроэнергии, сформированный усилием воли, колдун попросту проигнорировал. Пусть тот и заставил куски гнилой плоти падать на землю, непохоже, чтобы это хоть как-то волновало мага.

Кинжал вновь начал свое движение, стремясь напиться свежей крови.

Озаренный внезапной идеей, Ник зачерпнул эссенции естества и в мгновение ока сотворил из нее тонкий жгут. Некромант вновь никак не отреагировал. Очевидно он плевать хотел на свое тело. Но и принц нацелился не на него.

Вместо того, чтобы пытаться остановить прогнившего во смыслах волшебника, Никаниэль неимоверным усилием воли сжал святящий ядовито-зеленым кнут в тонкую нить и, обогнав движение кинжала, отправил ту себе в глотку.

Протянувшись по пищеводу, время от времени задевая стенки, магия естества, управляемая Ником, добралась до проглоченного зелья и выжгла его, словно каленым железом.

Вернув контроль над телом, принц едва успел дернуться в сторону, уходя из-под удара. Однако полностью увернуться не удалось, и испачканный в нечистой крови некроманта кинжал насквозь пронзил ему левое предплечье. Выйдя с другой стороны, тот сколупнул мох и, тихо хрустнув, сломался, наткнувшись на камень.

Боль, подобная пытке в руках тысяч палачей разом вонзилась сознание Никаниэля. Его плоть будто раздирали на части кфхановы демоны, а невидимый истязатель, злорадно смеясь, лил расплавленный свинец на оголенные нервы.

Не в силах вытерпеть мучений, Ник закричал, прорезав безмолвие Леса Погибели истошным воплем. Взор его затмила багряная пелена, а последней картиной затухающего разума стал вид гаснущего света жизни в единственном нетленном глазу Учителя.

Глава 33

Никаниэль отстраненно смотрел, как его маленькие ручки раскладывали на земле трупики мертвых жуков. Жужелица, долгоносик, саранча, светлячок. Интересная коллекция. Особенно для ребенка.

Ребенка?

Ник попытался оглядеться, но голова не слушалась. Как и все остальное тело. Он мог только следить за происходящим, но не влиять.

Волна паники захлестнула разум принца и тут же отступила, усмиренная некой невиданной силой.

Сон? Видение? Галлюцинация?

Может быть он умер, и теперь вынужден ждать пока Мерфал с Калиодом разыграют его душу в божественные шарантори?

Последнее что помнил Никаниэль, это отчаянную попытку избежать смертельного удара Учителя. И… вроде бы ему удалось.

Хотя нет.

Кинжал все-таки пронзил руку. Но это не то повреждение, от которого теряют сознание. Разве что черная кровь некроманта служила каким-то ядом или… Кфхан! Во что опять угораздило вляпаться?

— Дреди, иди кушать! — раздался со стороны приятный женский голос.

— Сейчас, мам! — ответил Ник. Или вернее мальчик, из тела которого принц наблюдал за событиями.

Вполголоса шепча молитву Мерфалу, ребенок провел рукой над дохлыми насекомыми, и Никаниэль с удивлением увидел, как под хитин каждому из них просочилась крохотная частичка некроэнергии. Миг — и жуки задергали лапками, с трудом перевернулись и уставились на своего спасителя, даже не думая убегать.

Мальчик — некромант⁈

— Дредерс, немедленно к столу! — приказным тоном крикнула женщина. — Не то получишь!

— Уже иду!

Паренек хотел сгрести в кучу своих миниатюрных зомби, но его его остановила совсем маленькая ладошка.

— А что это тут у тебя? — спросил тоненький голосок.

Рядом с Дредерсом стояла крохотная девочка с белокурыми локонами и пронзительными голубыми глазами. Слишком мелкая, чтобы вообще уметь говорить. Разве что… кендер-ребенок?

— А почему они не убегают? Они тебя слушаются? А покажи еще! — затараторила девочка.

Дредерс приложим палец к губам и заговорщически шикнул.

— Тихо, Ванесса, я тебе потом покажу. Только папе не говори!

Ванесса? Ванесса⁈ Уж не та ли это самая… Так что же тогда видит Ник?

— Нет, давай сейчас! — запищала кендер!

Рядом появились босые женские ноги.

— Дредерс, с каких пор тебе нужно отдельное приглашение? — сердито проговорила их обладательница. — Не помню, чтобы тебе жаловали титул. Суп стынет. Идем скорее.

— Тетя В и на, а Дреди жуки слушаются! — звонко заявила девочка. — Может он жучиный король?

Женщина испуганно вскрикнула.

— Дреди! Опять? Я же просила тебя! Спрячь скорее, пока отец не увидел.

Мальчик сгреб насекомых, но было уже слишком поздно.

— Не увидел что? — грозно спросил густой мужской бас.

Возле женских ног возникли потертые сапоги, покрытые пылью и застарелой грязью. Носа Ника коснулся стойкий запах дешевой браги.

— Что там у тебя, парень?

Мужчина наклонился и грубо схватил Дредерса за руку. Жуки вновь упали на землю, но не разбежались а подошли к мальчику и встали, как дрессированные псы в ожидании команды.

— Правда здорово, дядя Риг? — восторженно пискнула Ванесса. — Они даже мертвые его слушаются!

Вскрикнув, Вина отшатнулась и закрыла кендеру рот рукой.

— Мертвые? — Риг недоверчиво пнул одно из насекомых, но даже так то не думало убегать. — Мертвые⁈ — рассерженным зверем взревел мужчина и принялся топтать жуков. — Никогда! В моей! Семье! Не будет! Клятых! Магов! — твердил он, раз за разом обрушивая подошву башмака на воскрешенных букашек.

И с каждым ударом, с каждым раздавшимся из-под ботинка влажным хрустом, от сердца Дредерса будто отрывали по здоровенному куску и выбрасывали в помойную яму на радость извивающимся там личинкам.

Никаниэль чувствовал боль мальчика, как свою собственную. Нечто подобное он ощутил лишившись Люминистилла, но здесь эмоции были сто крат сильнее. Помноженные на детское восприятие и на людскую энергичность, они били безудержным фонтаном, корежа душу и выворачивая ее наизнанку.

Если бы принц мог, он бы зарыдал