Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2 Страница 39

– Иными словами, ты даруешь мне за победу зыбкую надежду, а за проигрыш – твердое утешение?

– Пожалуй, что так. Точнее не шкажешь. И это мое пошледнее шлово, имей в виду.

– Хм, дай-ка сообразить, что почем… – Ван Бьер сжал в задумчивости губы и потупился. Впрочем, размышлял он недолго: – Мне не нравится то, что ты сказал. Но более справедливого предложения я от тебя все равно не дождусь, поэтому согласен на такое.

– Жначит, по рукам? – Бурдюк протянул ему левую руку, так как на сломанную правую Догги накладывал ему лубки.

– По рукам, – кивнул Баррелий. И на глазах сорока с лишним свидетелей скрепил договор рукопожатием. Не столь крепким, каким он «обменялся» с главарем, когда отбирал у него нож, и Аррод явно обрадовался, что его вторая рука осталась целой.

– Да и еще кое-что, – добавил кригариец и указал на Трескучего. – В вещах, которые вы у меня отобрали, есть перстень. Я редко носил его, потому что боялся потерять спьяну. Но он понадобится тебе, Ярбор, если кто-то из моих братьев найдет тебя и потребует доказать, что ты бился со мной и одержал победу. Народная молва и толпа свидетелей дело хорошее, но первой нельзя верить, а вторые не всегда будут рядом. Но то колечко избавит тебя от ненужных вопросов. А, возможно, и от ненужного кровопролития.

– Ха! Да я сражусь с любым из твоих братьев, если они откажутся мне верить! – заявил Трескучий. Но к совету Баррелия прислушался и крикнул отряду: – Эй, кто прикарманил цацку, о которой говорит кригариец? Верните ее – по-хорошему прошу!

Вряд ли гиганту доводилось когда-либо просить соратников по-плохому. И злосчастное кольцо было тут же ему отдано.

– Возьми. Оно пока твое. – Ярбор бросил кольцо ван Бьеру. Который, к своему стыду, поздновато среагировал, и оно упало перед ним на землю. Но я пришел ему на выручку и, подобрав перстень, передал его законному владельцу. Так что ему не пришлось ронять достоинство, ползая перед наемниками на коленях.

– Благодарю. Я это ценю. – ответил монах Трескучему, заодно удостоив кивком и меня. После чего надел кольцо на палец.

– Не стоит благодарности, – отмахнулся Ярбор, оценив неуклюжесть пьяницы презрительной усмешкой. – Все равно скоро я его у тебя заберу. Вместе с пальцем и головой в придачу…

Подготовка к поединку выдалась короткой, но шумной.

Едва была дана отмашка к началу боя, и наемники тотчас образовали круг – не слишком просторный, но такой, где дерущимся можно было развернуться. По правилам такого рода поединков бойцам предстояло сражаться без доспехов и одним видом оружия. Каждый остался при своем: ван Бьер – с трофейным мечом, а Трескучий – со своей секирой. Которая была в его руках столь же быстра, как «эфимец» – в руках кригарийца. Вдобавок Ярбор разделся по пояс, выставив напоказ свои устрашающие шрамы и татуировки. Баррелий, подумав, сделал то же самое. Хотя его кряжистое и лишенное татуировок тело, а также заметное брюшко не производили такого впечатления, как мускулистая, без капли жира, фигура Трескучего.

Глядеть, как Ярбор куражится перед боем, было и жутко, и интересно. Сколько бы он доселе ни унижал ван Бьера, грядущий поединок заставил его поволноваться. И он скрывал волнение под показной яростью: рычал, сверкал глазами, хлестал себя по щекам, бил кулаками себе по торсу, топал ногами, подпрыгивал, дразнил кригарийца угрожающими жестами… Его ближайшие товарищи тоже не молчали. Они подбадривали героя громкими криками, хлопали ему по плечам и бранили монаха, когда Ярбор показывал на него пальцем.

В общем, гигант всячески настраивался на бой. И лично меня его выкрутасы повергали в дрожь.

Да и на Баррелия они, кажется, действовали. В отличие от Трескучего, он хранил спокойствие, но это было не то спокойствие, что я наблюдал у него прежде. Массируя больную ногу, он поглядывал на противника без привычного хладнокровия в глазах, а с плохо скрываемой опаской. Причем и Ярбор и зрители наверняка это видели. И оттого я не мог проводить кригарийца на бой так, как это делали приятели Ярбора. Какое там воодушевление! Я впал в такое беспросветное уныние, что у меня даже не находилось слов просто пожелать Баррелию удачи.

– Ну чего притих? – спросил он, продолжая растирать ногу. – Неужто уже меня похоронил?

– Нет, но… – Я замялся. – Как ты только мог на это согласиться?

– Разве у меня был выбор?… Впрочем, не переживай. Я сделал все, чтобы моя смерть не стала заодно твоей смертью. Аррод пожал мне руку перед всем отрядом. Теперь он не нарушит данное слово и отпустит тебя, если мне не подфартит.

– Да разве я за себя переживаю! – насупился я. – Раньше ты всегда казался мне разумным человеком. А теперь, когда едва стоишь на ногах, вдруг вызываешь на бой лучшего бойца в отряде! Тебе что, и впрямь жить надоело?

– А какого еще бойца прикажешь мне вызывать? – Он грустно улыбнулся. – Не худшего же, в самом деле! За кого ты меня принимаешь? Что наемники подумали бы обо мне, вызови я на бой дрищей вроде Кальхадо или Догги?

– Ты смеешься надо мной или взаправду пропил весь ум и не ведаешь, что творишь? – насупился я.

– Да не будь ты таким мрачным! – Выходило так, что это не я подбадривал Баррелия, а он меня. – Лучше о себе беспокойся. Что ты завтра будешь есть и куда пойдешь, если меня не станет? Советую тебе вернуться к тому завалу на дороге. Его нельзя переехать на повозках, но перебраться через него налегке, уверен, нетрудно. Особенно тебе, молодому и ловкому. А как переберешься, иди прямиком в Феную. Это будет наилучшим выбором, потому что обратную дорогу на север ты не осилишь. Да и незачем тебе туда возвращаться. Там сейчас идет война, а в Фенуе спокойно… Ладно, парень, бывай! Попробую сделать все возможное, чтобы тебе не пришлось убегать в одиночку. Но если все же придется – не поминай лихом. Главное, постарайся, чтобы Большая Небесная Задница не расплющила тебя прежде чем в твоей голове проклюнутся седые волосы! Удачи, напарник!

И Баррелий, подобрав меч, вышел в круг. Было заметно, как он старается не подволакивать хромую ногу, но у него это плохо получалось.

– Напарник… – повторил я за кригарийцем. Назови он меня так еще пару недель назад, я весь раздулся бы от гордости. Но сейчас это почетное звание ничего для меня не значило, ибо нашему «напарничеству» грозил вот-вот наступить конец.

Ярбор выбежал в круг аж вприпрыжку. Перебрасывая секиру из руки в руку, он пританцовывал и порыкивал, словно зверь – так не терпелось ему вступить в схватку. Ван Бьер тоже крутанул несколько раз в руке «эфимец», разминая кисть. Но его движения выглядели уже не столь быстрыми и эффектными.

– Ну что, вше готовы? – осведомился у противников Бурдюк. Порезанный и побитый, он был бледен и неважно себя чувствовал. Однако кому еще кроме него было выступать судьей этого исторического боя.

– Да-да, готовы! – ответил за себя и за Баррелия дрожащий от нетерпения Трескучий. – Давай уже, командуй!

– Я готов, – подтвердил Пивной Бочонок, отставляя больную ногу назад и поворачиваясь к врагу полубоком.

– Тогда вперед, кровожадные ублюдки! – выкрикнул Аррод. И, махнув рукой, дал старт поединку…

Я не сомневался, что Трескучий сходу набросится на ван Бьера и сомнет его защиту градом ударов. Таких, которыми он рубил на куски фантериев в Годжи. Но я ошибся. Несмотря на то, что перед дракой гигант вел себя будто рвущийся с цепи пес, после отмашки главаря его поведение изменилось. И он, держа секиру обеими руками перед грудью, начал обходить кригарийца слева. То есть со стороны его больной ноги.

Дабы этого не допустить, Баррелий взялся отступать. И оба противника стали перемещаться по кругу, оценивая друг друга на расстоянии. Что, впрочем, продлилось недолго, ведь Ярбор не отличался терпением и вдобавок раззадорил себя перед схваткой.

Резко ускорившись, он принялся вращать секирой, став похожим на взбесившуюся мельницу. Спастись от нее ван Бьер мог или отбегая назад или отскочив вправо. Но не влево, потому что тогда он столкнется с наемниками, которые не выпустят его за границу круга.

Однако и в правую сторону уходить было слишком опасно. Один уклон не даст Баррелию отделаться от врага – тех понадобится много, а верткости хромоногому отчаянно недоставало.

В общем, кригариец продолжил пятиться так скоро, как это у него получалось. А получалось у него не ахти. Завидев это, Ярбор усилил натиск и замахал топором с еще большей скоростью. На что Баррелию и вовсе было нечем ответить, так как ковылять расторопнее он уже не мог.

Все, что ему оставалось, это прекратить борьбу и погибнуть. Или повернуться спиной и броситься наутек. После чего опять-таки погибнуть, потому что ему было не вырваться из круга. Трескучий вычислил все слабые места противника – благо, сегодня это было несложно, – и не давал ему передышки. Гигант навязал ему свой темп боя, а ведь кригариец учил меня: если в драке ты заставил врага плясать под твою дудку, одолеть его будет уже несложно.