Сергей Малицкий - Вакансия Страница 4

«Три последних яйца, последняя помидорина и комочек масла из масленки», – почти безразлично отметил про себя Дорожкин, с удивлением разглядывая галоши на ногах мужичка.

– Жаль, колбаски нет, – прищурился мужичок и тут же заковылял к Дорожкину, оказавшись ростом тому по пояс. – С чем пожаловал, Евгений Константиныч? А ну-ка? Так-так. Колбаски опять нет, однако. Но это пока. Молочко. Хлебушек. Яички опять. Рисок. Хорошо, что не пропаренный. Баловство это, пропаренный-то. Сыр. Дешевенький сыр-то, Евгений Константиныч, берешь. Но ничего, на горячие макарошки, да через терочку – при случае и такой сойдет. Сахарок. Кефирчик. А мясного совсем ничего нет? Ты чего, дорогой? Не травоед, случаем?

– Нет, – закашлялся Дорожкин.

– Ну тогда ничего, ничего, мы это поправим, – расплылся в улыбке, показав ряд ровных, чуть крупноватых зубов мужичок. – Ты садись, сердешный, садись. Я сейчас яишенку-то располовиню.

– А вы, собственно, кто? – наконец вымолвил положенную фразу Дорожкин. – И как вы вошли в квартиру? Вам хозяин ключи дал?

– Хозяин? – звякнул тарелками мужичок и задрал брови куда-то немыслимо высоко. – Какой хозяин? Вот этой халупы? Да какой же он хозяин? Так… недоразумение. Хозяин – это кто-то вроде меня. Не этой, конечно, квартирки, другой, но… неважно, в общем. Я здесь, правда, по другой надобности. Кстати!

Мужичок подхватил сковородку и ловко сбросил по половине яичницы на каждую тарелку, вернул сковородку на плиту, прикрутил газ и вытер крепкие ладони с короткими толстыми пальцами о белую вышитую рубаху.

– Извольте знакомиться. Фим Фимыч или Ефим Ефимыч. Загоруйко.

– Дорожкин, – пожал Дорожкин теплую ладонь. – Евгений.

– Константиныч… – подмигнул Дорожкину гость и с ухмылкой полез на оставленный ненадолго табурет. – Налегай на яичницу, дорогой, налегай. Разговор предстоит долгий, а долгие разговоры пустым желудкам вредят. Да и мысли не на то отвлекаются.

Дорожкин хотел было возмутиться и потребовать отчета, по какому такому праву в его доме оказался неизвестный ему Фим Фимыч, почему он позволяет себе распоряжаться остатками его продуктов и с какой стати он, Дорожкин, должен вести с ним разговоры, но вместо этого неожиданно для себя уселся напротив карлика и взял в руку вилку.

– Ой, – воскликнул мужичок, резво соскочил со стула, нырнул под стол и через мгновение показался оттуда с мутной бутылью, заткнутой свернутым в чопик газетным листом. – Про надобность-то я едва не забыл. Семь секунд. Надо, надо опрокинуть по шкалику, пока закуска горяча.

Чпокнула пробка, Дорожкин поморщился, ожидая запаха сивухи, слишком памятна была деревенская «табуретовка», которая при каждом глотке занозила горло, но по кухне неожиданно пополз аромат аниса.

– Свойская, пятерной очистки, – захихикал мужичок. – Мягонькая. – Он зацокал языком. – Да еще на смородиновой почке настоянная. Ну и, кроме того… разное там. Есть в наших лесочках корешки не хуже женьшеня. Потому и выходит… эликсир, можно сказать. Ну Константиныч, за знакомство?

Дорожкин подхватил стаканчик, наклонился, чтобы чокнуться с мужичком, поднес стеклянный ободок к ноздрям, втянул дивный запах и опрокинул все пятьдесят граммов мутноватой настойки в горло. Гортань наполнилась теплом, которое тут же поползло в грудь, в живот, в руки и ноги.

– А? – довольно крякнул мужичок и загремел вилкой. – Ты закусывай, закусывай сразу. В ноги ее спускай. В ноги. А то в голову вдарит, а голова тебе, Константиныч, светлая нужна.

Дорожкин ткнул вилкой в яичницу, которая запузырилась прозрачными поджаренными пленками, поймал кислинку помидорки и вдруг подумал, что жизнь-то у него не так уж и плоха. Работу он разыщет, лет ему еще немного, а как проплатит хозяину квартиры еще месяца за два, так и задумается, что и как поменять в собственном существе, чтобы не срывать шлицы у отвертки, а найти свой собственный шуруп. И откручивать его. Или закручивать.

Яичница все не кончалась, или Фим Фимыч сообразил новую, благо в сумке, принесенной из магазина, был и десяток яиц тоже, только во рту стало вкусно, в горле тепло, а засиженная мухами лампа под потолком вдруг растроилась или распятерилась светящимся хороводом. Дорожкин было удивился, отчего это горит лампа, если на улице белый день, посмотрел в окно, увидел сумрак, удивился еще больше, перевел взгляд на Фим Фимыча, но вместо него разглядел незнакомого, впрочем, нет, того самого мужика, что сидел возле подъезда на скамье. Плаща теперь на мужике не было, но и синий костюм с синим галстуком поверх голубоватой рубашки показался Дорожкину все тем же плащом, только поделенным на части. И поверх этого «разделенного» на части плаща обнаружился пристальный, чуть мрачноватый взгляд.

– Удивительно, – с трудом шевельнул языком Дорожкин. – Вот вы сидели у подъезда? Ведь так? И я точно знаю, что я видел вас там впервые, почему же тогда мне кажется, что мы уже встречались где-то еще?

– Потому что я вас видел еще раньше, – сухо ответил незнакомец и покачал головой. – Однако удивительно, как вы, Евгений Константинович, быстро преодолеваете действие загоруйковской настойки? Помнится, даже Марк Содомский сутки лежал пластом после каких-то двух стопок, а вы с Фимой без малого литр уговорили на двоих. Конечно, Фима – мужичок, можно сказать, огнеупорный, но вы-то рохля рохлей… а ведь туда же… Впрочем, это даже и неплохо. Но на будущее я бы не рекомендовал…

– Я вообще не пью, – почти твердо выговорил Дорожкин и понял, что если голова у него и начинает проясняться, то ноги не просто не слушаются, а даже и находятся где-то так далеко, что и не докричишься.

– Это еще лучше, – кивнул незнакомец и критически окинул взглядом крохотную пятиметровую кухню. – Только зря вы сейчас, Евгений Константинович, голову забиваете всякой ерундой. Никто вас спаивать не собирался, хотя испытать вас следовало. Но не таким образом, как вы себе уже напридумывали. Ну посудите сами, зачем кому-то везти вас в лес, да еще и пытать, чтобы переоформить на кого-то эту квартиру? Я уж не буду апеллировать к ее убожеству, она же просто не ваша. Вспомнили? Вот. Получайте облегчение. И не думайте, что я могу читать ваши мысли. У вас на лице все написано.

– А… зачем… тогда? – снова шевельнул непослушным языком Дорожкин и постарался смахнуть с лица еще более непослушной рукой какие-то там надписи.

– Хороший вопрос, – едва заметно качнулся незнакомец и протянул руку. – Вальдемар Адольфович Простак. Мэр одного маленького подмосковного городка. Можно называть просто, Адольфыч.

– Дорожкин, – протянул руку Дорожкин и едва не отдернул ее – столь холодной ему показалась ладонь собеседника. – Только… что-то мне кажется, что вы далеко не простак.

– Старая шутка, – кивнул Адольфыч. – Со своей стороны могу ответить, что вы, Евгений Константинович, не простак во всех смыслах, хотя вроде бы проще некуда. Поэтому позвольте перейти сразу к делу.

– Слушаю вас, – поставил локти на стол, чтобы поддержать заваливающуюся на грудь голову, Дорожкин.

– Я хочу пригласить вас на работу, – твердо сказал мэр.

– В к…к…каком качестве? – сдвинул брови Дорожкин.

– Ну скажем так… – Адольфыч ненадолго задумался. – Младшим инспектором. Для начала.

– Инсп…пектором чего? – не понял Дорожкин.

– Охраны правопорядка, – объяснил мэр. – Нет, конечно, речь не идет о патрулировании улиц города, этим есть кому заниматься, но представлять городскую власть при разборе правонарушений, возможно даже при расследовании каких-то преступлений, придется. Да вы не волнуйтесь уж так. В штате мэрии есть еще один инспектор, есть и старший инспектор, начальник управления, наконец, администрация города не поплевывает через плечо, один на один с проблемами не останетесь. Да и проблем-то у нас не так чтобы…

– Да вы что? – удивился Дорожкин. – В органы? Никогда.

– Никаких органов, – покачал головой мэр. – Дело в том, что органов в нашем городке вовсе нет. Городок… почти научный. Закрытая территория. Режимный объект, можно сказать. Так что ни милиции, ни ФСБ, ни, извините, ГИБДД. Все своими силами.

– П…подождите… – Дорожкин заморгал. – Вы, н…н…наверное, не в курсе. У меня нет образования. То есть вроде бы есть, но… я педвуз окончил. По специальности «Технология и предпринимательство». Трудовик, по-старому. В армии тоже ничему не научился. Копать, спать и отбиваться во всех смыслах. А так-то логист, менеджер… очень среднего звена. Офисный планктон. Самоучка.

– Это вы бросьте, – не согласился Адольфыч. – Планктон планктону рознь. Или вы думаете, что я просто так приехал в столицу да ткнул пальцем в первого попавшегося менеджера среднего звена? Да еще пожаловал к нему в гости? Все не так просто. Почему мне нужны именно вы, я еще скажу, а вот почему я здесь, объясню немедленно. Я здесь потому, что уверен: вы мне не откажете.

– Неужели? – пьяно рассмеялся Дорожкин.