Толмач - Эльхан Аскеров Страница 4

– Нет, – снова мотнул паренек гривой.

– Это хорошо, что нет. Но учти. Не приедешь, считай, что этого разговора не было. Ссылки на мамку, бабку и сломавшийся автобус не принимаются.

– Не будет ссылок, – понимающе усмехнулся Егор, у которого от тона седого вся шерсть на загривке дыбом встала. – Я сюда учиться приехал. А дома я скоро с ума сойду, бабьи дрязги слушать.

– Что, сильно ругаются? – сочувствующе уточнил хозяин кабинета.

– Три поколения. Прабабка, бабка и мать. У китайцев в старом алфавите две женщины под одной крышей означают неприятности, а тут сразу три. С самого детства мне мозг выносят, – зло усмехнулся Егор.

– А отец где? – насторожился седой.

– Понятия не имею. Я его и не видел никогда, – фыркнул парень, махнув рукой.

* * *

Первое, что он ощутил, немного придя в себя, была боль. Нудная, ноющая, но, слава богу, не сильная. Невольно дернув руками, чтобы коснуться болящего места, Егор неожиданно для себя понял, что болит почему-то все. Взяв себя в руки, он решил с чего-то начать. Сообразив, что лежит на спине, а эта непонятная лежанка никуда не движется, Егор принялся шевелить лицевыми мышцами. Хоть какая-то активность для начала.

Убедившись, что на физиономии вроде как все работает, он попытался открыть глаза и тут же невольно застонал от яркого солнечного света, заливавшего помещение, в котором он оказался. Сморгнув набежавшие слезы, парень принялся осматриваться, пытаясь понять, куда его судьба занесла на этот раз. Беленные известью стены, узкие окна и койка, очень напоминающая солдатскую. Даже спинки такие же.

«Так, это уже обнадеживает», – хмыкнул Егор про себя, даже не делая попыток шевелить головой.

Было откровенно страшно делать это. К тому же башка продолжала ныть, а где-то над левым ухом возникла еще и резкая, пульсирующая боль. В общем, перемещать ее лишний раз почему-то не хотелось. Совсем. Но как-то подать знак, что еще жив, требовалось. Очень хотелось пить и совершить обратный процесс. Скосив глаза в сторону двери, Егор принялся прикидывать, чем бы запустить в нее, чтобы его услышали, но в этот момент дверь открылась и в палату, или комнату, или хрен его знает, что это вообще такое, вошла пожилая женщина в белом халате.

– Ой, никак очнулись, сударь, – радостно отреагировала она на его взгляд.

– Пить, – просипел Егор пересохшей глоткой.

– Ой, погодите трошки, надо ж доктору рассказать, – вдруг отмахнулась она.

– Пить. И утку, – собравшись с силами, сумел произнести Егор.

– Ага, щас спроворю, – сообразив, что ему нужно, закивала тетка и куда-то исчезла.

Вернулась она минут через пять, неся в руках больничную утку и кружку с водой.

«Твою мать, главное, чтобы она меня из той утки поить не взялась», – хмыкнул Егор про себя и попытался откинуть одеяло. Но руки не слушались.

Тетка отставила кружку куда-то в сторону и, ловко подсунув ему утку, встала над головой, сложив руки под грудью. Кое-как справившись с делом под ее требовательным взглядом, Егор с облегчением перевел дух и, вскинув на тетку взгляд, хрипло сообщил:

– Все. Воду.

– А вот пить вам, сударь, пока бы и не надобно. Вы ж в живот ранетый, – неожиданно выдала тетка.

– От жажды сдохну, – нашел в себе силы просипеть парень. – Все под суд пойдете.

– От ведь беда с вами, с благородными. Все под себя норовите согнуть, – заворчала тетка, подхватывая откуда-то из-за изголовья кровати кружку и поднося ее к губам парня.

Воду из этой тары Егор не выпил. Он просто впитал ее, едва коснувшись кружки губами.

– Еще, – потребовал он, чувствуя, что буквально оживает от выпитого.

– Да говорю же, нельзя вам, сударь, – взвыла тетка пароходной сиреной.

– Что здесь происходит? – послышался вопрос, и в палату вошел мужчина старше средних лет, с задорно блестящей лысиной, заметным брюшком и в пенсне. Вот именно этот предмет заставил Егора заметно напрячься.

– Так вот, доктор, извольте видеть, кружку воды выхлебал и еще требует. А вы сами сказывали, что ему теперь нельзя, потому как в живот пораненный, – затарахтела тетка, отставляя кружку и вынимая из-под одеяла утку.

– Принесите, – чуть подумав, милостиво кивнул врач. – Он не пил долго, вот организм и восполняет потерю. А рана там не такая и страшная. Если уж по сию пору не помер, значит, и дальше жить будет. А вы что скажете, юноша? – вдруг обратился он к Егору.

– О чем именно? – осторожно уточнил парень, во все глаза разглядывая его.

Пенсне и одежда под распахнутым халатом никак не походили на то, что ему приходилось видеть в прошлой жизни в медицинских учреждениях. Во всяком случае, часы на цепочке на его памяти никто в жилетном кармане не носил.

– Как себя чувствуете? – осведомился врач, присаживаясь на край койки и ловко оттягивая ему веко. – Неплохо, неплохо. Глаза чистые, рот откройте. Ага, язык розовый. Живот болит?

– Ноет, – все так же осторожно отозвался Егор.

– Ну, оно и понятно. Нож вам в пузо серьезный вогнали, – усмехнулся врач.

– Нож? – окончательно обалдев от происходящего, тупо переспросил парень.

– Ага, – кивнул врач, считая пульс. – Я его вам после принесу. Сами полюбуетесь.

– Откуда нож-то взялся? – пролепетал парень, окончательно теряя связь с реальностью. – Доктор, где я?

– Так в больнице, где ж еще? – развел тот руками. – А откуда ножу взяться, это я вас спрашивать должен. Погодите, – вдруг насторожился он. – А что вы вообще помните о том дне, молодой человек?

– А-э, ничего, – растерянно проблеял парень, опасаясь ляпнуть чего-то лишнего.

– А имя? Имя свое помните? – быстро спросил врач.

– Егор, – зажмурившись, еле слышно произнес парень.

– Ну, слава богу. Верно, Егор Матвеевич Вяземский.

«Чего-о? Какой на хрен Матвеевич Вяземский?» – едва не заорал парень в полный голос, вздрогнув от его слов.

– Доктор, а что вообще случилось. Что со мной произошло? – взяв себя в руки, нашел в себе силы спросить Егор.

– Беда случилась, молодой человек, – чуть помолчав, вздохнул врач. – На имение ваше бандиты налетели, которые из Бухарского ханства. Сказывают, пожгли там у вас все, людей много побили. Даже поговаривают, несколько человек в рабы увели. Уж не знаю, насколько то правда, но разговор о том постоянно идет. Вас сюда привезли, с ножом в животе и разбитой головой. Живот мы вам зашили, а вот что с вашей памятью, непонятно.

– А кто меня привез? – кое-как усвоив информацию, уточнил парень.

– Денщик папаши вашего, царствие ему небесное. Геройский был офицер. Да и вы, говорят, фамилии не посрамили. Точно