Андрей Ерпылев - Выход силой Страница 40

Нет! Прислушавшись, Князев уловил далекий скрип и пошел на звук, не забывая время от времени прощупывать дно под ногами острием верной шпаги. По мере продвижения дно то повышалось, то понижалось, а один раз Игорь ухнул в незамеченную яму почти по грудь. Через несколько минут он оказался в большом подземном зале. Дальний конец его терялся в чернильной темноте, пробить которую слабый свет фонаря был не в состоянии.

И сразу он увидел его… Антошка, исхудавший, обросший, с длинной спутанной бородой, полуголый и бледный, как мертвец, брел по колено в воде, придерживаясь правой рукой за низкий широкий барабан с рядом черных отверстий на высоте груди. Он, казалось, стал еще меньше, еще субтильнее. Ребра и позвонки остро выступали на узкой спине, и Игорь вдруг почувствовал такую жалость к брату, аж слезы подступили к горлу.

— Антон!..

Узник остановился, вздрогнув, и тихий пронзительный скрип тут же прервался. А в следующее мгновение Князев понял, что он не опирался на барабан: его правая рука по самый локоть уходила в недра этого сооружения и, видимо, была там как-то закреплена, потому что он, не вынимая ее, попытался обернуться и глянуть через плечо.

— Игорь? — Свет фонарика был слаб, но отвыкший от него пленник все равно прикрыл глаза свободной рукой. — Ты пришел?

В голосе его не было никакого удивления, только гордость за брата: мол, я же говорил вам, что он придет, и он пришел. Только ни зрителей, ни слушателей рядом не было…

— Я, брат…

Игорь приблизился и, глотая слезы, посмотрел на слабо улыбающегося Антона, не пытаясь даже прикоснуться к нему. Брат казался выходцем с того света.

— А я, вот, видишь… — Антон словно извинялся за то, что он так влип. — Жалко, что поздно только…

— Почему поздно? Пойдем отсюда!

— Поздно… Понимаешь, такая штука. — Антошка, словно стесняясь своего вида, принялся одергивать жалкое рубище, в которое был одет. — Освободиться от этого ярма, — он подергал руку, уходящую в недра барабана, — живым не получается.

— Почему? — Игорь почувствовал, как холодок пробежал по его спине.

— Она прикована там, зажата чем-то. Назад не вытащить. Колесо крутят, пока могут, а когда умирают или становятся обузой другим, руку просто отрубают.

— Я что-нибудь придумаю!

Игорь подтянулся и забрался на барабан. Тот оказался полым.

— Помнишь, — говорил Антон, — бабушка нам рассказывала страшные истории, чтобы мы в метро не засыпали?

— Нет. — Князев-младший пытался разглядеть, что же держит руку брата. — Но ты говори, говори.

— Так вот, она рассказывала, что те, кто уснул и проехал свою станцию, попадали в подземелье, где огромные колеса приводят в движение все метро: поезда, эскалаторы… И бедолаги вынуждены крутить эти колеса всю жизнь… Мне кажется, что мы тогда уснули и попали в это страшное место. И крутим, крутим, крутим колеса. Каждый — свое… И не проснемся никогда. Оставь меня, Игорь. Уходи.

— Я тебя никогда не брошу, брат. — Игорь вынул из ножен шпагу. — Я за тобой через полмира прошел.

Вокруг было пустынно, но трое мужчин все равно были настороже и, взяв раненого и женщину с ребенком в подобие кольца, не спускали глаз с зарослей, заполнивших пространство между руинами мертвых домов. На свежем воздухе Антон немного пришел в себя, щеки у него порозовели, в глазах появился блеск:

— Смотри, Игорь, знакомые места, да! — едва слышно произнес старший брат. — Хочешь, покажу кое-что?

Антон безошибочно вывел небольшой отряд к неприметному трехэтажному зданию, затерянному среди панельных домов брежневской эпохи. Он все-таки был настоящим, прирожденным разведчиком.

— Что это? — удивился Игорь, увидев окруженный ржавым забором из гофрированной жести с колючей проволокой поверху дворик. — Подстанция? Котельная?

— Не угадаешь.

На первом этаже ничем не примечательного дома царило запустение. Да и сама обстановка ничем особенным не выделялась: контора конторой — длинные коридоры, ряды дверей, частично незапертых, частично — сорванных с петель или вообще отсутствующих. Кругом грязь, многолетние залежи мусора, следы жизнедеятельности людей и животных. В подобных местах старшина бывал не один раз.

— Не вижу ничего примечательного, — пожал плечами Князев-младший, трогая ногой высохшую мумию какого-то мелкого животного.

Остальные спутники тоже глядели с недоумением. Ну, для Инги-то все было в новинку, она никогда не бывала на поверхности, а Кузьма с Алексом были тертыми калачами и видывали и не такое.

— Это не здесь, — махнул здоровой рукой Антон и распахнул ржавую металлическую дверь с изображением пронзенного молнией черепа и надписью красными трафаретными буквами: «Не входить! Опасно для жизни! Высокое напряжение!» — Пойдемте дальше.

За дверью скрывалась обычная, много раз виденная Игорем электрощитовая: изуродованные металлические шкафы с вывороченным наружу, кое-где обгорелым нутром. Кружевом свисали провода, пол был усеян всяким электрическим хламом… Отличие было лишь в одном: узкий закуток за шкафами заканчивался не стеной, как следовало ожидать, а еще одной металлической дверью — гораздо более массивной на вид и в гораздо более хорошем состоянии, чем входная.

Но не это поразило Князева-младшего: на коробке, расположенной под штурвалом, отпирающим этот «сейф», на панели с рядами цифр и букв, тускло светилась лампочка. И это в городе, уже больше четверти века лишенном электричества!

— Что это? — ткнул Игорь пальцем в огонек. — Откуда?

— Ты про лампочку? — Антон бродил по помещению, заглядывая то в один шкаф, то в другой, остальные глядели на него круглыми глазами, ничего не понимая. — Это ерунда — еще не такое увидишь!.. Где же она?

Наконец он нашел, что искал.

— Подвинься-ка братишка… Видал? — Он продемонстрировал на ладони прямоугольную пластиковую карточку вроде тех, что частенько находили в портмоне запертых в ржавых автомобилях мумий с золотыми цепями на иссохших шеях. Да и вообще, много такого добра было в метро: детишки играли яркими твердыми прямоугольничками с логотипами забытых банков, выменивали их друг у друга, как фантики.

— Ну, карта банковская, — пожал плечами Игорь. — Когда я пацаном еще был, у меня целая коробка этого барахла на полке стояла. Да ты же мне и притаскивал их!

— Карта, да не простая. Ключ это к двери. Вот к этой. Код набрать мало, надо еще картой чиркнуть — видишь щель? А без нее — никак. Вот, много раз уже пытались открыть.

Дверь и особенно пульт на ней — добротный, тоже металлический — были испещрены вмятинами и царапинами так, будто какое-то животное долго грызло и жевало неподатливый металл.

— Снесли бы пульт напрочь, да не размахнуться тут толком. Даже взорвать пытались, и резать газосваркой, видишь, на металле видны следы высокой температуры. Но это одна из тех вещей, которые предки на века делали. Ее и автоген не возьмет…

Бормоча все это себе под нос, Князев-старший настучал на пульте какой-то код, провел картой по щели и… Огонек, помигав, сменился на ярко-зеленый, приглашающий.

— Помогай, Игорешка! Одной рукой я никак…

Игорь протиснулся мимо него и с усилием повернул тугой штурвал. Что-то в глубине стены щелкнуло, дверь с тихим гудением плавно отъехала в сторону. Молодой человек ожидал, что из открывшегося проема пахнет знакомыми запахами подземелья — спертым воздухом, сыростью, плесенью, но подувший в лицо ветерок не пах вообще ничем, кроме свежести.

Более того: пространство за дверью было пусть скупо, но освещено мягким, рассеянным светом.

— Чудеса, а? — Старший брат был так горд, будто именно он построил все это. — Пойдем внутрь.

И первым шагнул через высокий металлический порог.

Когда все собрались в небольшом, освещенном вделанными в потолок плафонами помещении, Антон нажал что-то на стене, и дверь скользнула на место, отрезав людей от всего расположенного снаружи. Старшина почувствовал, как екнуло у него сердце: дверь представилась ему на миг могильной плитой, которая никогда не выпустит их наружу…

— Вот мы и дома! — Князев-старший хотел было потереть ладони, но наткнулся здоровой рукой на повязку и сморщился. — Прошу за мной, господа!..

Чудо, именуемое лифтом, плавно унесло всех троих далеко вниз. Игорь смутно помнил детские впечатления от лифта, когда-то они жили в высотном доме. Он даже не мог себе представить, на какую глубину они опустились, — просто не с чем было сравнить, но светящиеся цифры в окошечке над дверью исправно отсчитывали этажи вниз: «3… 4… 5…»

Кабина мягко остановилась на седьмом этаже. Ниже уровня земли! Хотя, если судить по кнопкам, лифт мог опускаться до двенадцатого. Инга не обращала внимания на этажи — одна стена кабины была зеркальной, а что еще нужно женщине?

За открывшейся дверью тянулся длинный коридор, освещенный точно такими же лампами в плафонах, как наверху. Несмотря на тонкий слой пыли, устилавшей пол — ноги путников оставляли в ней четкие следы, — здесь было удивительно чисто. И вообще — что это был за коридор!