Лев Жаков - Во имя Зоны Страница 40

Генерал подошел к самому краю платформы, сцепив руки за спиной, и вперил взгляд в гущу аномалий, высматривая артефакты среди колыхания воздуха, крутящихся тут и там песчинок и травы, сухих веточек, синих искр, слабых желтых разрядов, иногда словно ниоткуда пробегающих над землей.

«А ведь сейчас отличный момент, чтобы покончить с мясником», — мелькнула мысль, и Цыган приподнял голову, чтобы убедиться в возможности осуществления этой идеи. Конечно, нет никакой нужды воевать с военсталами, громить базу — зло исходит от самого Протасова, и чтобы освободить Зону, достаточно убить его одного. Если удастся сбросить его с платформы подальше, генерал упадет в ближайшую аномалию, в крутящуюся у открытых ворот воронку, и с ним будет покончено. Точно!

Рамир пошевелился. Следовало поторопиться. Мерзость еще нерешительно переминался с ноги на ногу, облизывая серые губы, а генерал уже вытянул руку.

— Пошел! — возбуждённо крикнул он.

Мерзость поднял голову, и Цыган вздрогнул от беспомощности, промелькнувшей в его взгляде. Двое военсталов подтолкнули сталкера вперед. Прямо перед ним, в нескольких метрах, кружился прозрачный смерч, поднимая песчинки и травинки, — воронка. Воздух вокруг нее дрожал, и сам сталкер дрожал, как последний лист под порывами осеннего ветра.

Мерзость сделал нерешительный шажок, еще один. Генерал сжал вытянутую руку в кулак, и Цыгану невольно показалось, что Протасов представил в этот момент, как сжимает чье-то горло. Все внимание живодера было поглощено тем, как Мерзость бочком подбирается к воротам из рабицы. Соваться туда, даже зная о новых способностях, было страшно. К одной аномалии подходишь с опаской, чтобы подобрать артефакт, а тут их целое поле. Справа от воронки искрила электра, слева расплывалась зеленая лужица холодца, воздух между аномалиями был словно наэлектризован… Сейчас или никогда! Цыган встал на колени, пошатываясь. Охраняющий его военстал шагнул к нему, поднимая «скар».

Цыган подтянул одну ногу, делая вид, что не может подняться, согнулся в три погибели, начал выпрямлять вторую ногу. Мерзость вскинул руку, прикрываясь локтем, — поле аномалий словно дохнуло на него, и остатки волос вокруг порозовевшей плеши встали дыбом, заискрились, над макушкой словно вырос нимб.

Рамир прикинул расстояние от платформы до ближайшей аномалии. Воронка может включиться без непосредственного контакта, если попасть в поле ее действия, а это около полуметра. До аномалии метра три, значит, надо вложить в бросок все силы.

Сейчас очень кстати было бы крикнуть что-то вроде «Умри, тиран!» — но это было бы глупо, и Цыган, коротко выдохнув, не разгибаясь, прыгнул на генерала, по-прежнему стоявшего на краю платформы, сцепив руки за спиной, плечом столкнул его и повалился следом. Мерзость вздрогнул, поднял голову и отшатнулся от дохнувшего на него аномального ветра.

Воронка вспухла, включившись, ее контур стал четче, смертоносный вихрь закружился быстрее, с силой вовлекая в свое вращение все окружающее. Зашаталась ограда, створки ворот поехали к аномалии, закрываясь. Военсталы закричали, вскидывая автоматы, но что тут могло сделать оружие?

Генерал сгруппировался, упал на плечо, попытался откатиться назад, но со свистом всасывающая в себя всё воронка потащила его к себе.

Мерзость вцепился обеими руками в столб платформы. Воронка приподняла сталкера, его ноги заболтались в воздухе. Он заверещал.

Охранявший Цыгана военстал после прыжка пленника подбежал к краю. Когда воронка сработала, его словно толкнуло в грудь невидимым кулаком, военстал пошатнулся, взмахнул руками, выпустив «скар». Крутящий момент набирающей силу аномалии подхватил его, и военстал повалился лицом вперед, нелепо перевернулся в воздухе и упал с платформы рядом с Цыганом. Ремень «скара» соскользнул с шеи, и, не коснувшись земли, автомат улетел в воронку.

Цыган приземлился очень неудачно — шмякнулся на плечо и взвыл от боли. Воронка тут же подхватила наемника, и его потащило по крутой дуге в жерло аномалии. Цыган царапал землю пальцами скованных сзади рук, но зацепиться было не за что.

Ворота со звоном захлопнулись, воронка продолжала втягивать их, металлические створки корежило, они дрожали и подпрыгивали, петли дергались, болты в них ходили ходуном.

Протасова впечатало спиной в скачущую створку. Со свистом выскочил из креплений один болт и улетел сквозь сетку в воронку, та с чмоканьем заглотила его, но со следующим витком выплюнула. Болт пролетел над головой Цыгана и ударил пытавшегося встать военстала в лоб. Брызнула кровь, военстал упал и покатился к воротам, уже не сопротивляясь. Остальные охранники держались за платформу, как Мерзость. Сталкер болтал ногами в воздухе, руки его постепенно разжимались. На крики и шум сбегались другие военсталы, тревога охватила лагерь. Зажглись прожекторы, белые лучи прорезали сумеречный воздух, выхватывая из него отдельные фигуры.

Холодец возле вспухшей воронки волновался, из лужицы поднимались кислотные сталагмиты и тянулись к работающей аномалии, электра затрещала сильнее, искры сменились синими разрядами. Еще немного — и она тоже сработает, понял Цыган. Он изо всех сил упирался ногами в землю, пытаясь противостоять утягивающей его мощи.

Генерал покраснел от усилий. Вцепившись в подрагивающую сетку, он кое-как поднялся. Под его пальцами сетка изгибалась, шла волнами, отдельные звенья лопались, створки звенели, дрожали, петли стонали, металл не выдерживал напряжения. Труп военстала с пробитым лбом давил на ворота все сильнее. Сетка разлеталась в клочья прямо в руках, но генерал упорно полз вдоль нее. Вот он взялся за столб, сразу перехватился за сетку дальше и, с трудом отрывая ноги, преодолевая чудовищное сопротивление, двинулся прочь от воронки.

К нему на помощь уже спешили военсталы. Остановившись вне радиуса действия аномалии, они образовали цепочку, сцепившись локтями, и крайний военстал, протянув руку, стал подбираться к генералу.

Цыган заскрипел зубами. Он уперся подошвами в левую створку, которая была чуть дальше от аномалии. Правая превратилась в гармошку, одна петля оторвалась, взлохмаченная сетка на последней петле болталась в воздухе, как измочаленный взрывом флаг.

И тут из петли левой створки, в которую упирался Цыган, вылетел один болт, почти сразу за ним второй. Оба сделали круг над его головой и унеслись в воронку. Петля отделилась от столба. Створку и зацепившийся за нее труп вояки потащило вперед.

Генерал схватил поданную руку, военсталы вытянули его из поля аномалии. Он кивнул, отряхнулся и повернулся к воронке.

Завизжал, как резаная свинья, Мерзость, ослабевшие руки разжались, и сталкер покатился по земле.

— Держите его! — закричал генерал.

Цыган извернулся, пытаясь схватить сталкера, но Мерзость с закладывающим уши визгом пронесся мимо. Цыгана потащило следом. Аномалия отключилась, разбросав кровавые ошметки.

Смолк низкий напряженный гул, звучавший все это время, и только сейчас Цыган понял, что он вообще был.

Подбежал Протасов, схватил за ноги лежащего головой в поле аномалий Мерзость, оттащил, ему помог один из военсталов. Цыгана окружили, поставили на ноги.

Генерал приложил два пальца к шее пожилого сталкера, приподнял ему веко — и выпрямился. У Цыгана заныло в груди: неужели мертв? Протасов схватил наемника левой рукой за волосы на затылке, потянул вниз, секунду смотрел ему в глаза — и, не отпуская, правой ударил под дых. Цыган охнул, хотя и ожидал удара.

Генерал бил яростно и долго. Цыган повалился на колени, его затошнило, перед глазами расплывались разноцветные круги, тело превратилось в сплошной комок боли. Когда он упал, Протасов продолжил избиение ногами. Удары сыпались один за другим, и каждый, казалось, раздирал тело, погружался в самые внутренности и рвал их в клочья. Кровь стучала в висках, во рту был ее соленый вкус, а генерал не остановился даже тогда, когда пленник потерял сознание.

«Второй раз», — была первая мысль, когда к Рамиру вернулось помутненное сознание. А ведь он даже в детстве не падал в обморок. Тело горело, будто жарилось на сковородке в аду — или так и было? Во рту стояла горечь. Цыган попытался приподнять голову — и его вырвало желчью. Все кругом качалось, он словно плыл в корыте по морю в шторм.

В корыте? Цыган приоткрыл глаза. Да, он опять в клетке, лежит, скрючившись, на холодном полу. Холодок был приятен — он смягчал жар побитого тела, но усиливал охвативший его озноб.

Видно было плохо. Цыган моргнул несколько раз, прежде чем понял, что один глаз заплыл и в нем темнота, а на другом ресницы склеены кровью. Кое-как он разлепил их. Пожалуй, зря. Как только он сфокусировал взгляд на прутьях решетки перед собой, окружающее опять скакнуло, перевернулось, желудок подступил к горлу, и его снова вырвало. На губах остался мерзкий горько-кислый привкус. Но значительно горше было у него на душе: Протасов жив, а Мерзость умер. Из-за него, Цыгана. Это угнетало сильнее всего.