Ричард Лупофф - Гибель солнца Страница 41

Мгоабе включил экран индикатора, похожий на тот, что показывал Дэниелу Йеясу Хасегава во время путешествия на Хоккайдо. Яркая точка светилась почти в самом центре.

— Ага! — воскликнул Мгоабе. — Вот и маяк. Мои поздравления пилоту, выдержавшему верный курс.

Он повернулся и слегка поклонился Товак Десертис, а затем снова занял место за пультом управления и ввел команды корректировки курса.

— Так, посмотрим, где теперь находится станция, — бросил он через плечо.

Дэниел обменялся взглядами с Товак и Лидией.

— Вам лучше устроиться поудобнее во время приземления, — сказал Мгоабе. — Здесь нет посадочного диска, как на Островах, и Лифта, как на Земле. Придется, как в былые времена, совершить посадку на поверхность планеты. Это просто здорово! Волнующее кровь приключение. Представьте себя экипажем астронавтов прошлого века. Они рисковали своими жизнями. Ничего похожего на современные путешествия. Это ребята знали, что такое собственный адреналин. А нам это предстоит, почувствовать через несколько минут. Прошу прощения. Это относится к мисс Десертис, мисс Хаддад и ко мне. Мистер Китаяма просто попытается представить, что это такое.

Планета появилась Прямо перед скиттером. Мгоабе управлял кораблем, а Дэниел с Лидией и Товак просто сидели и ждали, посадки. Дэниел пытался убедить себя, что получил именно то, что хотел. Не однообразную работу, как раньше, и не праздную жизнь. Скоро он будет слишком занят, слишком поглощен текущими проблемами, чтобы предаваться меланхолии, как это было в Сан-Франциско.

Дэниел предполагал, что Мгоабе выбрал не самую короткую и эффективную траекторию для посадки на Меркурий. Его склонность к театральным эффектам, даже если бы он не признался в этом сам, была замечена Дэниелом еще при первой встрече. Обстановка кабинетов в Лилонгве, разыгранное представление с розами и особенно, протыкание пальца шипом розы, и то, как он уронил капельку крови на лепесток, — все это соответствовало поведению Мгоабе на корабле.

Траектория скиттера была рассчитана таким образом, что, приближаясь по спирали к Солнцу, он должен был на своем пути встретиться с планетой, темным пятнышком, едва различимым в центре прозрачного экрана скиттера.

Но Меркурий находился далеко от центра солнечного диска.

Нет, это было слишком просто для Мгоабе. Вместо этого траектория скиттера была проложена так, чтобы достичь Меркурия, двигаясь по спирали. Планета располагалась у края солнечного диска — едва видимое пятнышко, позади которого, подобно золотым шелковым занавескам, колыхалась солнечная корона.

По мере приближения к планете пятнышко превращалось в крошечный, но постоянно увеличивающийся диск, двигающийся по спирали к центру огромного и тоже увеличивающегося в размерах солнечного диска.

В рубке скиттера воцарилось молчание. Освальдо Мгоабе и Товак Десертис сидели рядом у пульта управления. Дэниел и Лидия оставались на своих местах в глубине рубки.

У каждого была своя причина хранить молчание. Дэниел подумал, что Мгоабе мог бы о многом рассказать, но предпочел этого не делать. Это тоже являлось частью его театральности, и если бы остальные находились с ним в равном положении, то им пришлось бы самим поддерживать разговор.

Но Мгоабе держал в руках психологическую атмосферу в рубке. Все карты были у него. Он обладал информацией, которой были лишены остальные. Он единственный привык командовать, поскольку должность главного администратора Международной Геофизической Организации делала его самым могущественным человеком на планете.

И тем не менее он предпочел покинуть Землю.

Его излишняя разговорчивость казалась просто забавной, но все обстояло как раз наоборот. Китаяма чувствовал, что Мгоабе — человек, тщательно обдумывающий свои слова, заранее знающий любое кажущееся случайным отклонение, от темы и тщательно просчитывающий эффект от своих слов.

Выданный момент он предпочитал молчать.

Дэниел и женщины подчинились. Они без слов согласились вручить свои судьбы в искусственные руки Освальдо Мгоабе.

Маяк Меркурия яркой точкой светился на индикаторе скиттера.

Сама планета превратилась в огромный диск. Стали различимы детали на ее поверхности. Но угол наклона траектории был таким, что планета казалась лишь, черной двумерной картинкой.

Сначала Меркурий напоминал яблочко мишени на фоне яркого солнечного диска. Оба диска увеличивались в размерах, но более близкая планета закрывала все большую часть солнца. Через несколько минут из-за края планеты была видна только солнечная корона — дух захватывало от вида геометрически правильного абсолютно черного диска, окруженного пляшущими языками пламени.

Затем Меркурий заслонил собой и корону. Корабль вошел в тень планеты.

Сообщения от исследовательской станции бежали по экрану пульта управления. Освальдо Мгоабе молча вводил ответы при помощи клавиатуры.

Дэниел посмотрел на остальных. Ему было хорошо видно лицо сидящей рядом Лидии. Ее глаза широко раскрылись, зрачки расширились и блестели, как будто она приняла несколько таблеток, но Дэниел знал, что это результат полумрака в рубке, и того, что Меркурий заслонил собою яркий солнечный диск. Он догадывался, что восхищенное выражение ее лица — реакция на великолепную картину, открывшуюся перед их глазами, а не отклик на озарение, посетившее ее разум и душу.

Странно, но он почувствовал сексуальное возбуждение. Если бы они с Лидией были одни, то он обнял бы ее. Он протянул руку к девушке, но тут же отдернул ее. Присутствие Товак усложняло дело, хотя она могла бы присоединиться к ним, если бы все трое захотели. Дэниел почувствовал сильную досаду, что присутствие Мгоабе делало это невозможным.

Товак и Лидия уже очень давно были вместе. Они могли отбросить друг перед другом все защитные барьеры, уверенные, что в минуту полной откровенности будут в безопасности рядом с подругой. Допуск Дэниела в эту эмоциональную связь потребовал от них огромного мужества. Но это вторжение разрушило его собственные эмоциональные барьеры, привело вместе с обнажением его восстановленного тела к обнажению его израненной души.

Никто из них — ни Лидия, ни Товак, ни сам Дэниел — не мог опустить барьеры перед Освальдо Мгоабе и сказать ему: «Мое тело и моя душа открыты для вас. Я беззащитен перед вами. Вы можете причинить мне боль, но верю, не сделаете этого».

— Будьте внимательны — держитесь крепче!

Предупреждение Мгоабе прервало размышления Дэниела.

«Интересно, чем были заняты мысли Товак и Лидии все это время?» — подумал он, прежде чем вернуться к действительности

— Мы направляемся к станции, — сказал Мгоабе и взялся за рукоятки управления. Дэниел ощутил перегрузку, вызванную маневрами скиттера, беспокоясь, как переносят ее Лидия и Товак.

Когда они вошли в тень Меркурия, носовой экран скиттера опять стал прозрачным. Планета перед ними — или под ними — из огромного диска, занимавшего большую часть неба, превратилась в подобие черного покрывала, закрывшего обзор. Затем стали видны детали поверхности планеты — смутные очертания кратеров и редких гребней, едва видимые в слабом свете далеких звезд.

Мгоабе резко бросил скиттер вниз, выровнял судно на высоте нескольких километров над покрытой кратерами поверхностью планеты и направил его на восток. Индикатор показывал, что маяк станции находится прямо по курсу.

— На станции нам надо будет выйти из корабля. Они предупреждены о нашем прибытии. Они знают, что нам нужно, и займутся скиттером во время нашей экспедиции.

— Послушайте, Освальдо, — сказал Дэниел. — Вы получили всю информацию о нас троих, а мы о вас ничего не знаем. Почему бы не воспользоваться временем, пока мы приближаемся к станции, и не рассказать о себе правду?

Мгоабе громко рассмеялся. Дэниел старался не обращать внимания на нотки презрения в его смехе.

— Что вы хотите знать?

Дэниел зажмурил глаза.

— Ну, например, вы чертовски хороший пилот для человека, всю жизнь просидевшего на стуле. Что вы на это скажете?

Мгоабе кивнул, не отрывая взгляда от экрана и рук от рычажков управления.

— Прежде чем стать чиновником, я был пилотом. Без этого я никогда не сделал бы карьеры.

Он поднял вверх обе руки ладонями к себе, так что Дэниел мог видеть их.

— Если бы не это, то сейчас я был бы лучшим пилотом скиттера. Самым лучшим, — он театрально вздохнул. — Наверное, судьбой мне уготована канцелярская работа, и мое превращение в чиновника было неизбежным.

На мгновение он повернулся лицом к остальным и сказал:

— Но вот я опять здесь, в космосе, за пультом управления! В конце концов, я победил!

— Что случилось с вашими руками? — спросила Товак.

Она сидела рядом с Мгоабе и говорила негромко, но в рубке стояла тишина, и остальные услышали ее вопрос.