Павел Корнев - Пятно Страница 42

– Получается, если мы ломанемся напрямик, то нарушим гравитационное поле и «калейдоскоп» сработает?

– Именно, – кивнул я. – А поэтому давай-ка через дорогу перейдем. Там вроде просвет.

– А что это за точки, кстати? – спросил Кузнецов, когда мы перебежали через проезжую часть.

– Без понятия. Вроде пыль, гравитационной аномалией сжатая. – Я зашагал к видневшемуся за перекрестком скверу и предупредил федерала: – Тут осторожней. Самые гнилые места начинаются.

– Ты об этом? – указал опер на выглядывавшую из-за дома сигару сбитого флаера. В серебристой обшивке летательного аппарата зияли оставленные зенитными снарядами дыры, а хвостовая часть и вовсе оказалась оторвана.

– Вроде того, – кивнул я, внимательно разглядывая вздыбившийся вокруг флаера асфальт.

– Нам на ту сторону?

– Да, пошли.

И, лавируя меж брошенных автомобилей, я пошел через дорогу. Вскоре выяснилось, что затор представляет собой настоящий лабиринт, но скакать по крышам машин не хотелось. Так и расшибиться недолго. И не только расшибиться – многие автомобили представляли собой комки перекрученного и торчащего во все стороны острыми краями металла. Одно неудачное падение – и без медицинской помощи отсюда уже не уйдешь. А значит, здесь и останешься.

– Надо было обойти, – пробурчал следовавший за мной Кузнецов.

– И не говори, – согласился я, подбираясь к возвышавшейся посреди легковушек грузовой «газели». – Но тут хоть никаких сюрпризов быть не должно…

Сказал – и вздрогнул, когда за соседней машиной раздался громкий хлопок и к небу взметнулся ослепительный шар сигнальной ракеты. Среагировать удалось чисто инстинктивно. Эхо хлопка еще только начало гулять меж домов, а я уже повалился на асфальт и закатился под стоявшую на спущенных колесах «газель». В следующий миг по ушам ударил второй взрыв, и меня словно палкой по пяткам приложило.

Кузнецову повезло больше: стоило сработать сигнальной ракете, как он одним прыжком вскочил на капот ближайшей машины и сиганул с него прочь, уходя из зоны поражения. Начинявшие взорвавшуюся мину иглы, прошивая тонкое железо автомобильных кузовов и дверей, разлетелись во все стороны, но опер к этому времени уже успел схорониться за пластом вздыбившегося асфальта.

На какое-то время я потерял сознание от пронзившей лодыжки острой боли, а когда очнулся, до крови закусил губу, чтобы удержаться от крика: ноги ниже колен будто угодили в мясорубку. И ко всему прочему они мне больше не повиновались. Совсем. И означать это могло только одно: поражающие элементы мины содержали нейротоксин. Все, допрыгался…

Пересиливая начавшее растекаться по телу оцепенение, я кое-как выбрался из-под «газели» и скорчился, пытаясь рассмотреть раны. Как ни странно, крови не было. И хоть джинсы помешали разглядеть подробности, у меня сложилось впечатление, будто все иглы прошли навылет.

Сплюнув кровавую слюну, я беззвучно выругался и пополз меж автомобилей. Тело пока еще повиновалось, и следовало оказаться как можно дальше отсюда, прежде чем меня полностью разобьет паралич.

Нет, я прекрасно понимал, что обречен. Рассудком понимал. А вот смириться с этим не мог. Что-то внутри заставляло уподобиться попавшему в капкан хищнику, отгрызающему себе лапу в стремлении вырваться из западни. И это «что-то» совершенно точно не было надеждой, которая не стала брать пример с капитанов и покинула получившее пробоину судно, не дожидаясь прихода старухи с косой.

Я вновь пополз, уже не очень понимая, в какую именно сторону следует двигаться, и в этот момент меня кто-то рванул за плечо.

– Володя! – заорал Кузнецов, и тут из ушей будто вынули пробки, а в голове наконец перестал гудеть грохот взрыва. – Тебя зацепило?!

– Ага.

– Твою мать! – выругался федерал и, ухватив под мышки, поволок меня меж машин.

Какое-то время я, стиснув зубы, пытался пересилить боль при рывках и ударах о выбоины в асфальте, потом незаметно для себя отключился и очнулся уже на обочине дороги, когда опер сорвал у меня с пояса складной нож.

– Ты чего? – прохрипел я.

– Не дергайся! – отмахнулся он и вспорол мне сначала одну штанину, а потом и другую.

– Все плохо? – пытаясь перевалиться на бок, спросил я.

– Ты словил три иглы. Две – в правую щиколотку, одну – в левую. Все прошли навылет.

– Это радует, – через силу улыбнулся я.

– Радует? – как-то очень уж выразительно глянул на меня сложивший нож федерал. – Мина была начинена иглами с «Энигма-12». Это нейропаралитик…

– Я в курсе.

– Да?

– Угу, – откинулся я обратно на землю.

– И эффект знаешь?

– А как же! С моей дозой вероятность отдать концы порядка пятидесяти процентов. Но даже в лучшем случае ходить я уже не смогу. Хотя…

– Что – хотя? – роясь в ранце, спросил Кузнецов.

– Помру я в любом случае. Тупо до своих отсюда не доползу.

– Помрешь ты вовсе не поэтому. – Надорвав упаковку, федерал склонился надо мной с одноразовым шприцем в руке. – Думаешь, установившие мину уроды просто так к ней сигнальную ракету прикрутили? Нет, скоро подтянутся.

– Это у тебя летальная инъекция в шприце? – спросил я. Лучше уж безболезненно концы отдать, чем в руки имеданцев угодить.

– Нет, стимулятор, – ответил Кузнецов и вогнал несколько кубиков бесцветной жидкости мне в вену чуть выше левой ступни, – обратного эффекта добиться не получится, но скорость поражения нервной системы значительно замедлится.

– А смысл? – удивился я и вдруг почувствовал, как задергалась левая нога.

– Думаю, у тех, кто за нами придет, с собой будет доза антидота, – вколол остатки стимулятора мне в другую щиколотку федерал и закинул шприц под машину. – Иначе нет никакого смысла в использовании нейропаралитика. Обычного фугаса за глаза бы хватило. К тому же такую мину на черном рынке не купишь, мы распространение инопланетных технологий в этой сфере постоянно отслеживаем…

– Подожди! – Я даже привстал на локтях от удивления. – Ты не собираешься меня тут бросить?

– Нет, конечно, – ответил опер и закинул ранец за спину. – Дальше только вместе.

– Сдурел? – совершенно искренне покрутил я пальцем у виска. – Смысл обоим помирать?

– Лично я помирать не собираюсь, – Кузнецов закинул ремень автомата на плечо и, ухватив меня под руки, поволок по тротуару, – надеюсь, ты тоже…

– Перестань! – дернулся я. – Смотри, за нами следы остаются! Сразу отыщут!

– В этом весь смысл, – надсадно дыша, просветил меня опер. – Явственные следы волочения – это именно то, что нам нужно.

– Ты сбрендил!

– Вовсе нет.

Я запрокинул голову, чтобы посмотреть на тащившего меня за собой чудака, и вдруг почувствовал приступ непонятного веселья:

– Брось, командир, не донесешь!

– Чего?

– Да не меня брось! Автомат брось! – И, только идиотски хихикнув, я понял, какую ерунду сморозил. – Игорь, ты что мне вколол?!

– Да там много всего намешано. В том числе и антидепрессанты есть, так что не удивляйся.

– Мать твою! – выругался я, а когда опер начал перетаскивать меня на другую сторону улицы, вдруг сообразил: – Так ты на «кубик-рубик» надеешься?!

– Именно, – мотнул Кузнецов головой в попытке стряхнуть катившиеся по лбу капли пота. – Сейчас вон за теми машинами заляжем и будем ждать. Только бы следы заметили…

– И напрямик рванули! – догадался я, когда опер опустил меня на землю за какой-то белой «тойотой» с изрядно проржавевшим кузовом.

– Это я обеспечу, – усмехнулся опустившийся рядом федерал. – Простимулирую, так сказать…

– Стрелять будем?

– Присутствие обозначим, не больше.

– Тогда тоже в этом поучаствую.

Я переполз к багажнику и, вытащив из кобуры наган, устроил руку на бампере.

– Наверное, так даже лучше будет, – кивнул Кузнецов. – Чтобы не спугнуть раньше времени.

– Будем надеяться, «калейдоскоп» не подведет.

– Будем надеяться, – вздохнул федерал и вдруг спросил: – Слушай, Володя, а откуда ты про «Энигму-12» знаешь?

– Да так, – поморщился я, – доводилось сталкиваться. Старая история.

– Стас? – сразу догадался опер.

– Угу, – поскучнел я, вздохнул и потер зачесавшийся кончик носа о рукав куртки. – Слушай, а в твоем стимуляторе ничего вроде пентотала натрия не намешано? А то я чего-то сильно разговорчивый стал.

– Это побочный эффект, – выглянул из-за багажника автомобиля и тут же спрятался обратно Кузнецов. – Не бери в голову.

– Ну надо же!

– Так что с нейропаралитиком? Где напоролись?

– Случайно получилось, – не стал откровенничать я и, стянув со спины, сунул рюкзачок под машину. – Но, если не ошибаюсь, через пятнадцать минут после поражения нервной системы процесс этот становится необратимым. Никакой антидот не поможет.

– С учетом стимулятора у тебя есть полчаса. – Федерал задрал рукав куртки и посмотрел на наручные часы. – Прошло семь минут, я засекал.

– О-хо-хо…