Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 3 Страница 43

Следы оставались от удачливых. У них я и искал что-то для себя.

— Иногда, — рассуждали жрецы тольтеков, — боги прячут от людей днём солнце, а ночью — Луну. Как предсказать это? И как использовать?

Жрецы древнего Юкатана предсказывали затмения по точнейшему для своей эпохи земному календарю. Сами трудились, создавали его, хотя позже и приписывали историки этот феноменальный календарь кому угодно — от жрецов Атлантиды до космонавтов с Венеры.

Владея таким календарём — а он был секретным! — можно воздействовать на сознание многих тысяч людей. Достаточно лишь пригрозить им лишением солнца или Луны — за неповиновение. И, главное, вовремя — перед затмением!

Правда, здесь, на Рите, нет Луны и нет затмений. А сроки разливов племена и сами знают. И календарь им не нужен, ибо нет земледелия. Календарь ведь прежде всего необходим пахарю…

Но ведь всё это — впереди! И не так уж далеко. Агрономы на ферме уже сейчас прикидывают для Западного материка лучшие сроки посева кукурузы и других культур. Однако доводить эти сроки до купов придётся мне. Как и древним жрецам Юкатана… И первый совет у них я уже выудил задолго до рекомендаций наших агрономов: «Посевы маиса никогда не погибали, если зёрна высаживались в землю с первыми дождями».

Это жрецы писали на внутренних стенах храмов.

Значит, и мне придётся начинать первый сев кукурузы в самом начале разлива. Спасибо жрецам!

Кроме проблем земледелия, есть ещё проблемы медицинские и психологические: лечить и создавать цель жизни.

Лечить, к счастью, я учился не у жрецов. Были курсы первой помощи и в школе, и в «Малахите». Было медицинское воспитание дома — между делом, короткими советами, практической помощью мне самому. У хорошего хирурга многому можно научиться и дома, если хирург — мама…

А теперь уже и Лу-у помогала мне лечить купов. Вслед за Даей она освоила перевязки пластырем, остановку крови жгутом, применение желудочных, жаропонижающих и обезболивающих таблеток. Благо все они были в облатках разного цвета. Лу-у в надписях не разбиралась, а цветовые различия запоминала мгновенно. Даю обучил этому Марат. Лу-у учили этому понемногу и Дая, и мама, и я.

Цель жизни для купов определялась примитивно: уйти подальше от людоедов, от постоянной опасности для жён и детей. Возможность выращивать какие-то растения или выйти в море за рыбой была для племени иллюзорной — как сказка. Кроме Сара, Тора и Лу-у, никто моря не видал, и не ждал от него ничего хорошего. Будет — ладно, не будет — перебьёмся…

Но потихоньку, в редких беседах со всем племенем, я расширял знания людей о хлебе, кукурузе и овощах, о море, его богатствах и возможностях. А также о перспективе свободного и быстрого передвижения по собственной их Аке в самоходных лодках. Эта идея купов увлекала: быстро съездить к айкупам!..

Впрочем, хлеб и варёная кукуруза купам тоже нравились — не в разговорах, а в прямых дегустациях. К сожалению, случались они редко. Привезти на всех хлеба и кукурузы было сложно. Особенно если учесть, что кукуруза на Центральном материке выращивалась только в теплицах. В грунт её собирались высаживать в будущем — на тёплом полуострове Бируты.

Древние жрецы Юкатана особых перспектив своим подданным не раскрывали. Просвещение и прогресс не были их целью. И всё же их опыт влияния на людей был мне необходим. Просто другого под рукою не имелось. Соответственно и выбирал чтение. И оно уже вытеснило у меня ту литературу о первобытных племенах, которую заложила в мой вертолёт ещё Розита, отправляя меня «в боги». О первобытных племенах теперь я знал не меньше, чем авторы многих земных книг.

Мне бы побольше узнать о «работе» жрецов!

Что если Лу-у и Тили стихийно выбирали своё чтение так же, как я?

8. Что важнее всего на свете

Утром я загрузил в вертолёт всё, что могло понадобиться для первого делового разговора в племени беглецов: вёдра и стаканчики, каёлку и сапёрную лопатку, пилу-ножовку и геологический молоток, банки тушёнки и связку ложек, бутылочки с тайпой и мыслеприёмники. По карманам рассовал зажигалки, перочинные ножи и мотки пластыря. Уложил в вертолёт и ранец. Мало ли что случится?

— Возьми меня с собой, — попросила Лу-у.

— Не стоит, — возразил я. — Может, придётся выйти из машины. Я буду за тебя бояться и охранять вертолёт. А надо думать об этом племени.

Она опустила голову. Как обычно — смирилась. Хотя не раз говорила мне, что с карларом и слипом ей ничего не страшно.

Но я отлично помнил гибель Бируты. У неё тоже висели на поясе и карлар, и слип, и даже пистолет. Ей тоже не было страшно…

Пошёл я на запад низко и небыстро. Вода начала спадать, На месте слияния Большой и Малой Аки озеро заметно уменьшилось, оставляя после себя широкое заиленное и замусоренное кольцо. Скоро буйная высокая трава всё скроет. Вдоль низкого северного берега Аки тянулась извилистая полоса обожжённых сучьев и древесных стволов, вымытых водою кустов и увядшей травы. Горелую древесину могло принести сюда только из горевшего перед разливом леса. Тёмная, местами сплошь чёрная, полоса отчётливо обозначала самый высокий уровень воды. Сегодня он находился довольно далеко от реки.

Думалось о том, что на обратном пути хорошо бы завернуть в холмы, копнуть хоть слегка малахит и боксит, набрать по ведёрку «красок» для наших геологов и для колдуна Риха. Обещал ведь ему… Как без обещанного появляться теперь в племени ту-пу?

Над пещерным посёлком этого племени прошёл я совсем низко и отчётливо увидел Даю на верхнем балкончике в южной половине пещер. Возле Даи суетилась крошечная девочка, и обе они помахали вертолёту руками. Кто ещё мог бы сделать это, кроме моей сестрёнки?

Судя по всему, племя беглецов остановилось там, где и вышло вчера к реке. Не двинулось ни на запад, ни на восток. Не попыталось форсировать реку. Остановилось и замерло, глядя на страшный чёрный горелый лес справа — по ту сторону Аки. Левее уходил к северу лес зелёный — дожди спасли его от пожара. Однако и по нему протянулся на северо-запад длинный чёрный язык, вдали от реки. Беглецы не могли увидеть его с противоположного берега. А я с высоты видел отлично.

Устали, наверное, бежать. И уже смысла не видели. Разлившаяся широкая река не сулила лёгкой переправы. Да и не манила ничем. С противоположного берега наверняка тянуло ощутимым холодком. Вместе с запахом гари.

По крайней мере, беглецы уже ставили вдоль берега шалаши. На прежних ночных стоянках этого не наблюдалось. Суетились мужчины, ломая молодые деревья, тащили к берегу тонкие стволы и сучья, женщины хлопотали возле костров.

Тоненькой линией уходила вкось от берега на юго-запад странная лесная просека.

Начиналась она от самой воды срезанными и обожжёнными верхушками деревьев. Подальше деревья были обломаны и обожжены посерёдке. Ещё дальше — только обгорелые пни торчали. Между ними валялись замшелые стволы. Ещё дальше шла гладкая, заросшая травой поляна отчётливой прямоугольной формы. Упиралась она в почти идеально круглый котлован, заполненный водой и окружённый кольцом горелого леса. Как будто взорвалось тут что-то и опалило всё вокруг.

Если бы водилась на планете тяжёлая артиллерия, я мог бы сказать, что лес пропахал громадный снаряд. Но артиллерии на планете не существовало. И, значит, образовать просеку с котлованом под занавес мог только очень крупный метеорит. И сравнительно недавний. Упал он тут несколько лет назад. Травой всё позарастало, а кустарник на полянке ещё не вытянулся, не заматерел. Вполне можно сажать вертолёт прямо на него — не помешает. Собственно, если и сажать, то только здесь. Больше такого простора на южном берегу реки нет.

Ну, предположим, посажу я сейчас машину, пойду к здешним мужикам, скажу: «Здравствуйте, я ваш дядя! Вот, возьмите пилу, чтоб деревья валить. Хотите, научу ею пользоваться?»

Пока буду учить, мне сзади, вполне возможно, проломят голову дубиной. Чтоб не лез под горячую руку к озлобленным людям. Тем более что вертолёт они уже разглядели, узнали — как старого знакомого! — и вот бегом прячутся по кустам. За весь долгий и страшный их путь с юга на северо-запад не видели они от вертолётов ничего хорошего. Только дым, огонь, грохот, вой да ужасные красные фигуры прыгающих злобных богов.

Небось и сейчас беглецы ждут, что их отсюда прогонят.

Наверное, не так к ним надо прийти! Лучше уж на ранце — как человек к людям, как к купам я пришёл… Не знает же племя, что в вертолёте тоже сидит человек. Воспринимает машину как чудовище, как злого летающего дракона, этакого Змея Горыныча. И, может, со временем сложит былины про то, как местный Илья Муромец этого злого Горыныча обманул и победил.

Да и в другое время с ними лучше разговаривать, в спокойное. Когда они сыты, устроены и потому благодушны.