Игорь Михалков - Восход Страница 43

– Ты чего встал? – набросился на Антона полковник. – Лежал бы себе, пока мы не доберемся. Надо ждать как минимум два дня – пока утрясу проблемы с таможней, пока взятки и прочие дела…

– Что делает с человеком ген-изменение? – прямо спросил Аркудов. – Нечего так на меня смотреть! Да, я ваш с потрохами и до глубины души – другого выхода не вижу. Поэтому считаю, что заслуживаю знать наиболее важную для себя информацию. Что со мной сделали?

– Держим курс, капитан, – бросил полковник коротышке. – Если патруль или еще какая жопа – зови меня.

Капитан кивнул и занялся изучением приборной доски у штурвала.

Ученый вышел следом за Павлом Геннадиевичем в открытый черный зев двери. Спустились на нижнюю палубу и остановились на носу корабля. Какое-то мгновение полковник стоял рядом, как и Антон вдыхая свежий морской ветер, дующий им наперерез и разбивающийся о стальное ребро «Диссипатора». Темно-сиреневое небо над горизонтом впереди приобретало золотистый оттенок – приближался турецкий порт.

Силовик вытащил из внутреннего кармана пачку сигарет и, сорвав с нее пленку, выбросил мусор за борт. Прижал губами сигарету, от маленького огонька, похожего на язычок газовой горелки, воспламенилось, тихо потрескивая, оранжевое пятно.

– Будешь?

Антон курил, но от протянутой пачки отказался. Решил ничего не принимать из рук врага.

– В каком-то смысле. – Полковник спрятал сигареты и глубоко затянулся. – В каком-то смысле – д-а-а. – Шумно выдохнул. – Ген-измененные больше не являются людьми. Ты ведь об этом хотел спросить?

– Меня интересует, что делается с человеком во время ген-изменения.

– Поверь, – развел руками Павел Геннадиевич. – Если бы я знал, то ответил бы. Полагаю, мы становимся чем-то средним между homo sapiens и homo primus, то есть между людьми и Отцами. Нам по-прежнему требуется еда, здоровый сон и развлечения вроде футбола, но в то же время мы можем использовать т-энергию и даже питаться ею.

– И все? – удивился Антон. – Я ожидал более неприятных известий.

– Каких, например? – хмыкнул полковник. – Что Отцы выедают твой мозг и используют тебя вроде робота?

– Примерно.

Полковник отвернулся, попыхивая сигаретой и глядя на море. Наконец, не оборачиваясь, заявил:

– Отчасти так оно и есть.

Антон был готов к таким словам, потому остался спокоен.

– Ты видел, – спросил Павел Геннадиевич, боком облокачиваясь на борт, – запись про т-энергию?

Ученый кивнул.

– Что скажешь об этом?

– С учетом всех перипетий последнего времени, думаю, отец не ошибался. Он ведь тоже был ген-изменен? Как и вы?

– Нет, мы попали под разные виды влияния. Оказалось, что его психика каким-то образом может противостоять ген-модификации, и процесс окончился полным нулем без какого-либо эффекта. Пожалуй, хм-м, с минусом для заинтересованных сторон. В результате Игорь как будто обрел возможность уклоняться от прямых приказов Отцов, даже игнорируя артефакты, но заработал крепкий удар по извилинам.

– Погодите, – приподнял руку Антон. – Может, объясните сперва, чем отличаются ген-изменения от ген-модификаций?

Над волнами несся яркий полумесяц. При качке подпрыгивали лучи фонарей, вместе с лунным светом они создавали причудливые колеблющиеся тени. Казалось, будто по переборкам шхуны ползут укутанные в серые балахоны наемные убийцы. Лезут, тесно прижимаясь к металлу, стремительно перетекают через освещенные пятнышки иллюминаторов. Антон стоял на самом носу, прижавшись спиной к поручням, и смотрел, как за спиной полковника приплясывают тени. Если бы не слишком современные очертания рубки наверху, корабль напоминал бы средневековую пиратскую галеру. Прислушаться – даже слышно, как хрипят закованные в цепи гребцы, ворочая тяжелыми веслами. Аркудову причудилось, что из темноты по правому борту бесшумно выскочила на волнах приземистая шлюпка – наверняка из налета возвращались пираты, неся на свой корабль тюки с разграбленного испанского галеона.

Антон заморгал, отгоняя наваждение. С ним явно было что-то не так. Конечно, не галлюцинации и не диалоги с мертвыми людьми, но мозг нуждался в серьезной припарке.

«Неужели я повторю участь отца и тоже сойду с ума?» – подумал ученый.

Полковник тем временем о чем-то увлеченно рассказывал. Безлюдную палубу за его плечами наводнили бесформенные тени. Перебираясь от одного бортового фонаря к другому, они подкрадывались ближе.

– Простите, Павел Геннадиевич, – тряхнул головой Антон. – Не могли бы вы повторить, о чем только что говорили? Я немного задумался.

– Да уж, – кивнул силовик. – Задуматься есть над чем – согласись. Откуда мне начинать?

– Давайте сначала, – предложил Аркудов, глядя, как лунный свет купается в складках парусов. Отчего-то стало не по себе. Страха по-прежнему не было, но появилось чувство опасности. – Я хочу хорошенько все проанализировать.

– Хрен с тобой. – Полковник выбросил окурок в море. – Как ты знаешь, человек был создан с конкретными целями – в роли пищевого ресурса. Но при этом ресурса особенного: он умеет мыслить. Создание с душой и интеллектом вряд ли захочет добровольно пойти под нож, когда наступит время, а значит, необходимо такому созданию навесить крепкий ошейник. Сперва так и было – едва закончилась Последняя Битва, в которой перебили практически всех нифелимов, новосозданных рабов-людей загнали в резервации, окруженные силовыми полями. Однако последние с помощью нифелимов сумели освободиться. В итоге непослушных людей уничтожили следом за нифелимами. Опасаясь следующего восстания, аннунаки создали человека с внутренним «ошейником». А точнее – в ряд генов вошли некоторые усовершенствования, генетически заложенная программа подчинения. То есть так же, как у человека возникает потребность во сне или пище, в нужное время появляется и желание служить аннунакам, свалившись перед ними на колени.

– Стоп, – попросил Антон. – Вы имеете в виду, что едва Нибиру очутится вблизи нашей планеты, будет дана специальная команда, и каждый землянин от старика до младенца хлопнется в молитвенную позу?

– Не знаю. Нам неизвестно, как будут развиваться события. Но можешь быть уверен на все сто: человек не сможет противостоять захватчикам и добровольно полезет в их холодильники. Так что времени у нас в обрез.

– Не гоните лошадей, Павел Геннадиевич. Как бы подковы не слетели. – Антон неспешно, чтобы ничего не упустить, размышлял. – Это Система аннунаков каким-то образом действует на человечество? Она заставит нас склониться?

Полковник сдвинул губы вниз и пожал плечами. Вытащил новую сигарету и, зажмурившись от удовольствия, закурил.

Увидев умиротворенное лицо собеседника, Антон напрягся. Тотчас в памяти возникла сцена из туннеля к убежищу. Нервную систему подхлестнул такой разряд лютой ненависти, что ученый едва сдержался, чтобы не вцепиться полковнику в горло. Он выдохнул воздух сквозь твердо сжатые зубы, поежился.

Пришло понимание, и Антон далеко не радовался ему.

Он ненавидел Павла Геннадиевича, брутального собачьего сына, каждым своим атомом. Малейшие клеточки, электрические импульсы и химические процессы, происходящие в теле Антона, громко вопили: «Разорви его! Убей! Убей! За тысячи погибших! Убей за нас!»

«Так вот почему отступило сумасшествие, – думал ученый, неотрывно смотря на собеседника и стараясь не моргать, чтобы тот не заподозрил неладное. – Моя психика измучилась винить меня и переключилась на более удобную цель. Наверняка так даже лучше…»

Пришлось спрятать руки в карманы, пальцы вцепились в подкладку штанов.

– Ну сколько тебе повторять? – продолжал говорить полковник, рассеянно стряхивая обугленный вершок сигареты на палубу. – Я сам не понимаю принципа работы их Системы.

– Вы не очень-то популярны на вечеринках Отцов, – попытался пошутить Антон; ему хотелось ударить силовика: если не кулаком, то хоть колючим выпадом. – Вас отправили на поиски Звеньев, даже не объяснив, что это такое и как они взаимодействуют с человечеством?

– Я оперативник, а не ботан с логарифмической линейкой! – бросил полковник зло. – Мне хватает знать, что их Система влияет на некоторые сигналы нашего мозга и тем самым глушит т-энергию и многие способности, которые обычный человек назвал бы экстрасенсорными. Главное, что тактический ядерный удар уберет это дерьмо, и блокираторы исчезнут.

Антон понемногу справился с собой:

– Я думал, что после знакомства с историей аннунаков и нифелимов больше никогда не удивлюсь. Сейчас вы говорили про телепатию, телекинез и прочие телештучки?

Павел Геннадиевич закашлялся, хрипя мокротой, и швырнул недокуренную сигарету в море.

– Надо бросать, – сказал он через некоторое время, почти обвиснув на поручнях. – Здоровья как у хилой шалавы…

– Замечательный эпитет, – заметил Антон, не улыбаясь. – Недавно кто-то хвастался, что ген-измененный индивид любому человеку фору даст на сто очков. Переоцениваем собственные возможности?