Вячеслав Хватов - Ядерная осень Страница 43

Публика завопила в ожидании близкого конца, Егор не стал доставлять им удовольствия. При очередном богатырском замахе противника он просто поднырнул под удар и боднул Паука головой. И без того распухший нос засранца свернуло набок. Он выпустил дубину из рук и отшатнулся назад. Егор молниеносно провел два удара правой и левой в кровавое месиво, бывшее когда-то лицом Паука, и довершил все это безобразие ударом противника по коленке. Паук рухнул на залитый его же кровью песок. Толпа заорала, а ближайшие к Егору мужики тыкали большими пальцами вниз.

– Добей, – неслось с задних рядов.

Он для приличия ударил лежащего ногой по голове и посмотрел на окна второго этажа дома напротив. Сидевший там Ухват слегка качнул головой. Егор не спеша подошел к палке, которую выронил Паук, и, взяв ее как копье, вонзил острым концом в широкую брючину противника, не задев при этом его ноги.

Толпа громко выдохнула. Задние ряды, которым было плохо видно, восторженно, а передние разочарованно. Наверху на окне захлопнулись ставни.

– Зря, – сказал ему на выходе в спину Тихий. – Он оклемается и тебя не пожалеет. Да и Ухват теперь на тебя обозлится.

Перед следующим боем на тренировки Егору отвели целых три дня. Видимых же репрессий со стороны Ухвата и его подручных не последовало. Пернатый где-то загулял, а остальные предпочитали с Егором не общаться. Наказанием, как выяснилось, должен стать сам следующий бой. Теперь ему предстояло драться сразу с тремя противниками.

Весело.

С утра до обеда и после обеда и до вечера Тихий гонял его до седьмого пота. Многие его спарринг-партнеры не раз получили по лицу и остальным частям тела. Впрочем, Тихий как раз был недоволен, что Егор бьет живые тренажеры не в полную силу. А за что он будет калечить ни в чем не повинных людей, которые даже ответить ему толком не могут, иначе их просто убьют?

Вечерами же Егор лежал на кровати в своей каморке и перебирал в уме все варианты побега. Вариантов было не так уж много, да и то в основном все они были нереальными. Единственное – это та самая решетка. Она даже уже начала ему сниться.

А бежать надо. В кого его тут превратили? В бездушного убийцу? Убей другого, чтобы выжить. Ну так он уже и убил двоих. Да Паука лишь покалечил, но ведь его демонстративное нежелание убивать последнего противника могло плохо кончиться.

Много лет назад (или это теперь кажется, что с тех пор прошла целая вечность?), когда вот такие, только молодые, Ухваты зажали Егора вместе с его одноклассником в подворотне, они, нагло ухмыляясь, бесконечно уверенные в своей полной безнаказанности, толкали его в грудь, плевали ему на брюки и требовали «отдать бабло», он ведь тогда отдал им все, а потом позорно убежал, оставив приятеля разбираться с этими хмырями.

Где теперь тот «наивный чукотский юноша»? Кем он вернется в Москву? А может, оно так и лучше? Ведь теперь Егору предстоит защитить своих пожилых родителей от этой новой жизни. Кто его знает, что за люди теперь в Москве. Есть ли там власть? Быть может, и там сейчас одна банда воюет с другой за районы и микрорайоны, они делят рабов, устраивают такие вот развлечения? Нет, нужно быстрей делать ноги. Егор сел на кровати и вдруг засмеялся. А как там, интересно, поживает Рублевка? Все эти Гассерманы, Копчаки и прочая? Он сомневался, что теперь их бывшие секьюрити будут охранять золотые унитазы и многочисленные шкафы с дорогими шмотками. А как же теперь светловолосая Есения обойдется без джакузи, где будет гулять ее собачка, которая тянет на пару десятков штук евро, и в каких ночных клубах будет отдыхать от салонов ее хозяйка?

Евро… где теперь миллиардные счета этих рублевских небожителей? Может быть, их владельцы сейчас обивают пороги швейцарских банков? Да нет. Скорее всего сейчас оставшиеся в живых швейцарцы топят наличными камины своих домов и охотятся на одичавших русских олигархов, спустившихся с гор.

– Ха-ха-ха. – Егор представил себе Берестовского, закутанного в рваную женскую кофту, в нелепой лыжной шапочке с помпоном, рыскающего по помойкам Женевы.

Хотя, может быть, именно в Москве-то особы, приближенные к высшим структурам, сейчас вполне неплохо себе устроились. Это простому народу бежать некуда. Улыбка сошла с лица Егора, словно ее и не бывало.

– Не хочу, не хочу, – послышались за дверью истерические крики. Они и вернули парня к суровой действительности.

Один против троих – эта новость, разлетевшись по поселку, взбудоражила местную общественность. На такое захотели посмотреть многие, и теперь все пространство вокруг ринга было непригодно для падения яблок.

Жилистый боец с немецким прозвищем Ганс, которое он получил за свою флегматичность и рыжий цвет волос, стоял впереди. По правую руку от него пританцовывал живчик по кличке Шнурок – маленький, но очень живучий образец. Слева, зевая, стоял Котлета. Рыхлость его тела могла обмануть кого угодно, но только не Егора. Он-то знал, что под слоем жира покоятся горы мышц, а квадратная, приземистая черепная коробка содержит коварный и жестокий набор нейронов.

Первым в его сторону шагнул, как и полагается лидеру, Ганс. Быстро ступив левой ему навстречу, Егор ударил его носком правой ноги в пах. Поставив правую ступню после удара вправо от себя, он блокировал левой рукой удар правой руки Шнурка, направленного ему в лицо, и провел удар в челюсть своим правым локтем. Шнурок отлетел на пару метров, Ганс откатился в позе буквы зю, а вот Котлета не на шутку замахнулся.

Шнурок, впрочем, быстро пришел в себя и подскочил слева. Котлета справа был ближе, и Егор внезапно для него нанес справа сдвоенный удар: кулаком наотмашь по носу, а каблуком левое колено впереди стоящей ноги. Мгновенно повернувшись влево к набегающему Шнурку, отбил левым предплечьем удар его правой руки и носком правой ступни ткнул живчика пониже живота. Тот опять отлетел, а «недожаренный шницель» в это время орал, держась за коленку. По носу Егор ему не попал, а лишь проехался по скуле.

Ганс к этому времени тоже перестал созерцать свой живот и объявился перед ним с явным намерением рассчитаться за удар. Итак: двое находятся перед ним, третий слева от него, на расстоянии двух-трех метров. Такая диспозиция Егору знакома – чай, отрабатывал на тренировках.

Не ссать!

Сначала, сделав левой ногой шаг влево вперед, носком правой ступни он ударил Котлету в то место, откуда он писает. Сработало. Затем, повернувшись лицом к Шнурку, левым предплечьем отбил удар его правой руки, а своим правым локтем ударил его сбоку в челюсть. Стоматологи, сохранись они как класс после начала войны, были бы в восторге. В завершение намечающейся связки он лягнул правой ногой набегающего Ганса. Снова попал в то место, за удар в которое Ганс хотел отомстить.

Пока троица зализывала раны, Егор перевел дух.

А они разозлились. Он силился вспомнить, хорошо это или плохо?

Ладно, это их проблемы.

Теперь они стояли, рассредоточившись, перед Егором спереди, на удалении двух-трех шагов от него. Шнурок перебежал направо – видимо, решил, что получать слева больше не хочет. Таким образом левым стал Ганс. Имело смысл начать атаку именно с левого крайнего от себя. Прости, Ганс. Для этого, шагнув к нему скрестным шагом правой ноги, левой Егор нанес ему боковой удар в солнечное сплетение. Затем повернулся к следующему по часовой стрелке, отбить мощный удар Котлеты, направленный ему в челюсть, и молотком обрушил свой кулак на котлетинский широкий нос, одновременно ударив его ногой по лодыжке. Что там хрустнуло: нос или лодыжка, разбираться Егору было некогда. Шагнув после этого к Шнурку, Егор отклонил левым предплечьем удар его правой руки, схватил недоноска обеими руками за плечи и ударил коленом в пах. А для надежности повторил этот удар другим коленом. Шнурок согнулся, и Егор отоварил его еще и кулаком по затылку.

Может, хоть сейчас этот семижильный немного успокоится?

Сам-то Егор уже начинал выдыхаться. Вот теперь-то он ждал вожделенного звона сковородки, и он не замедлил последовать.

Первый раунд, можно сказать, он выиграл. Только что толку? Вон они, живые и почти здоровые, совещаются в своем углу. Нет. Во втором раунде кого-то надо вырубать по-серьезному. Хотя сказать легче, чем сделать.

Бам – второй раунд.

И вот эти трое опять стоят перед ним. В центре бычара Котлета пытается ударить Егора правой ногой в живот. Надо уйти с линии атаки вращением вокруг своей оси, подхватить снизу левым предплечьем атакующую ногу и, поднимая ее вверх, бросить этого противника на спину. Егор так и сделал, но едва не надорвался под тяжестью этого борова. Крякнув, ученик Тихого тут же отмахнулся правым локтем по дуге назад, в лицо подскочившего Шнурка. Это был, судя по всему, предел выносливости этого шпидлгуса. Клацнув зубами, Шнурок завалился на спину и отключился. А Ганс-то не спал и попытался проверить на прочность левую ногу Егора. Даже задел немного в том месте, где она сгибается. Если бы Егор на нее опирался, обязательно бы рухнул как подкошенный. Но не опирался. Он сделал ей шаг в сторону, развернулся и прыгнул на рыжего, который не успел перегруппироваться. Удар лбом в веснушчатое лицо, хруст носа и приглушенный крик. Ганс схватился за сломанный нос и отступил назад, но тут же получил добавок по яйцам. Возвращая левую ногу назад после удара, Егор с силой наступил на живот барахтающемуся в песке Котлете. После этого, повернувшись влево к Гансу, который не знал, за что ему держаться: за нос или за свое достоинство, Егор решил эту проблему за него и ухватил рыжего за причиндалы правой рукой. При этом он рванул схваченное на себя, а рвущийся изо рта вопль Ганса был вколочен обратно в глотку левой рукой Егора. Ганс грохнулся на спину. Подбегая к лежащему Шнурку, боец-одиночка саданул ногой по голове зачем-то отряхивающего свою задницу от песка Котлету. Как будто это было самое важное на этот момент! В шоке, наверное, парень. Пусть полежит, успокоится. Шнурок же, похоже, успокоился надолго. Контрольный ботинком в голову – сюрпризов с тыла нам не надо.