Алексей КАЛУГИН - НА ИСХОДЕ НОЧИ Страница 43

Ничего не ответив, – да вопрос и не требовал ответа, – Ше-Кентаро снова посмотрел на обочину. Врывавшийся в окно холодный ветер нес с собой запах сырости и прели. В окружающем мертвом безмолвии звук работающего мотора казался чужим, странным, почти противоестественным. Ше-Кентаро показалось, что он ощущает настороженность замершего, притаившегося мира, ему захотелось, чтобы Слизень музыку, что ли, включил.

– В свое время один из поставщиков, занимающий довольно высокую должность в Управлении общественного здоровья, объяснил мне, почему, к примеру, тот же антиспрей, о котором ты вспомнил, никогда не поступит в свободную продажу. Оказывается, существует список товаров, появление которых на прилавках магазинов, по мнению высшего руководства страны, способно вызвать панические настроения в массах, – со зримой назидательностью Слизень воздел указательный палец к обитому искусственной кожей морта потолку. – Во как! Список регулярно пересматривается и обновляется. А утверждает его лично всенародно избранный ва-цитик. Что ты на это скажешь, ловец?

Ше-Кентаро медленно провел ладонью по холодному лбу.

– Бред какой-то, – пробормотал он едва слышно.

– С твоей точки зрения – бред, – согласился барыга. – С моей точки зрения – тоже бред. С точки зрения представителей власти, которые и знать не знают, что происходит за стенами Палаты государственных размышлений, решение сие представляется не лишенным глубокого, я бы даже сказал, государственного смысла. Кому, скажи на милость, в мирное и спокойное время может понадобиться антисептический спрей?

– Мне, – не задумываясь, ответил Ше-Кентаро.

– А кто ты такой? – изобразил удивление Слизень. – Ты не есть представитель народных масс, о насущных потребностях которых радеют государственные мужи. Ты являешь собой яркий пример маргинала, присосавшегося к телу государства и жиреющего за его счет.

Сказано все это было с таким неподражаемым пафосом, с таким горячечным задором народного трибуна, что Ше-Кентаро не смог удержаться от улыбки.

– Врешь, – погрозил спутнику пальцем Ону. – Я честно зарабатываю себе на хлеб насущный.

– Ага, – коротко кивнул Слизень. – Вот только никто в это не верит. Любой са-турат, спроси его, не задумываясь, скажет, что ловцы отбивают у него работу, хотя никого из этих пижонов силой не заставишь лезть в ту грязь, которую приходится разгребать ловцам. Остальные же… Ну, впрочем, как относятся к ловцам простые люди, тебе лучше меня известно.

Ах, как красиво, с какими сочными интонациями произнес он эти слова – «простые люди»! Ну прямо-таки не барыга, а ведущий актер Государственного драматического театра, на «бис» произносящий монолог главного героя из классической пьесы «Золото дураков». Ше-Кентаро не удержался и пару раз звонко хлопнул в ладоши.

– Благодарю! – насколько это было возможно за рулем автомобиля, Слизень изобразил театральный поклон – руку приложил к груди и даже ножкой попытался шаркнуть, вот только педаль помешала. – Значит, если тебя мы в расчет не принимаем, то кто у нас еще остается? Граждане-сограждане, каждый малый цикл в двадцать два ноль-ноль занимающие места перед экранами, чтобы не пропустить всенародно любимую передачку «Правительственный вестник»? В представлении государственных мужей население страны в большинстве своем пребывает в неведении относительно истинного положения дел в Кен-Ове. Вроде как никто и не догадывается о том, что страна балансирует на краю пропасти и одному Ку-Тидоку известно, почему она туда еще не свалилась. Что подумает этот самый народ, если в один прекрасный малый цикл на прилавках магазинов вдруг появится антиспрей? Народ решит, что началась эпидемия, и в считаные минуты с прилавков окажутся сметены не только баллончики с антиспреем, но вообще все, что только там есть! И, ты знаешь, Ону, – Слизень задумчиво постучал пальцами по рулю, – порой, когда я со стороны наблюдаю за своими согражданами, мне кажется, что не так уж они и не правы в своих выводах, эти самые мужи государственные. Начальный посыл ошибочный, но результат они, как ни странно, угадали. Понимаешь, что происходит? Власти, с одной стороны, боятся массовых беспорядков, но при этом делают все для того, чтобы держать население страны на грани взрыва. Потому что только так они еще могут поддерживать ситуацию в неизменном состоянии. А значит, и сохранять за собой места на вершине общественной пирамиды.

– Так происходит каждую Ночь, – заметил безразлично Ше-Кентаро.

– Нет, – уверенно качнул головой Слизень. – Нынешняя Ночь – самая тяжелая за всю историю великих затемнений. Потому что именно этой Ночью в Кен-Ове родилась новая национальная идея, востребованная на государственном уровне и воспринятая широкими народными массами, суть которой сводится к тому, что выжить, а значит – дожить до рассвета можно только за счет другого. Чужая жизнь уже не принимается в расчет, когда речь идет о собственной.

Ше-Кентаро ничего не ответил. Разговор был похож на бесконечное перекладывание кубиков с нарисованными на них непонятными символами, – туда – сюда, с одного места – на другое, – в пустой надежде, что когда-нибудь значки сами собой сложатся в осмысленный текст. Такой игрой в пору заниматься детям с дефектами умственного развития, которые никак не могут освоить грамоту, но при этом точно знают, что в последовательности расположения букв относительно друг друга заложен глубокий смысл.

– Теперь-то ты можешь сказать, куда мы едем? – спросил Ше-Кентаро.

Хотя, по сути, ему было абсолютно все равно. Он ехал в великолепной машине, в компании с человеком, с которым ему интересно разговаривать, в лицо бил свежий ветер, к тому же темнота совершенно не страшила его, – так, спрашивается, не все ли равно, куда ехать?

Вместо ответа Слизень тоже задал вопрос:

– Ты видел дождь из дриз, упавших на город три малых цикла тому назад?

– Нет, – отрицательно качнул головой Ше-Кентаро. – Я спал в это время. Когда вышел на улицу, увидел только мусорщиков, убирающих грязь с тротуаров, да несколько машин с помятыми крышами и выбитыми стеклами. У одной из них упавшая с неба дриза разбила лобовое стекло и повисла на руле, почти вывернутая наизнанку.

Представив описываемую картину, Ону с омерзением поморщился.

– Не повезло, – выразил сочувствие Слизень.

– Кому? – удивленно посмотрел на него Ону. – Дризе?

– При чем тут дриза? – насмешливо глянул на спутника Слизень. – Тебе не повезло! Это надо было видеть! Не каждый день с неба дризы падают.

Ше-Киуно не разделял восторгов Слизня по поводу природного явления, редкого, но все же случающегося время от времени то тут то там. И, если в Ду-Морке ничего подобного прежде не наблюдалось, то это вовсе не значит, что относиться к произошедшему следует как к чему-то сверхъестественному.

– В литературе описаны случаи, когда с неба падали рыбы, улитки и даже черви. Как-то раз на город Ду-Фир, расположенный в области Та-Шамто, пролился кровавый дождь. Жители были в ужасе, однако ученые быстро установили, что красный цвет дождевой воды вызван присутствием в ней микроводорослей красного цвета.

– Когда это было? – поинтересовался Слизень.

– Последний описанный случай относится к началу прошлого Дня, – ответил Ше-Кентаро.

– Значит, никто из ныне живущих этого не видел, – подвел итог Слизень.

– И что с того? – не понял Ону.

– То, что случаи, о которых ты вспомнил, не более чем история. А вот падающие на головы прохожим дризы – это реальность. В прошлом могло происходить все, что угодно, – нас, ныне живущих, все это, по большей части, уже не касается. Но все мы твердо знаем, что дризы падать с неба не должны, и, если подобное все же происходит, значит, в привычной для нас системе мироустройства что-то пошло наперекосяк.

– Ты снова говоришь от лица всех, не имея на то права.

– Имею. – Слизень даже не пытался спорить с Ону, он просто заявлял о своей правоте. – Имею, потому что видел лица людей, наблюдавших за тем, как дризы разбиваются о тротуары городских улиц. Знаешь, что поразило меня больше всего? То, что почти ни у кого зрелище это не вызвало недоумения. Можно было подумать, подобное происходит в Ду-Морке если и не каждый малый, то уж непременно каждый средний цикл! Я не слышал ни одного удивленного возгласа. Никаких эмоций! Всем было абсолютно все равно! – В крайнем возмущении барыга взмахнул рукой. – Главное – спрятаться под навес, чтобы одежду не запачкать.

– Ты наблюдал за этим в своем квартале? – спросил Ше-Кентаро. – Ну, в смысле, там, где торгуешь?

– Если бы, – криво усмехнулся Слизень. – Мы с женой как раз вышли из театра и решили немного пройтись пешком. Так что, можно сказать, вокруг была интеллигентная публика.

– И чем ты объясняешь подобное равнодушие?

– Тем, что люди уже на пределе. Знаешь, в психологии есть некое понятие, не помню, как оно называется, но смысл сводится к тому, что если постоянно раздражать нервную систему и при этом не давать возможности как-то сбрасывать накапливающееся раздражение, то в конце концов она просто перестанет реагировать на импульс. Так, например, спустя какое-то время человек перестает слышать монотонный, регулярно повторяющийся звук.