Павел Корнев - Там, где тепло Страница 46

А вот ржавые решетки сливных отверстий сразу наводили на мысль о том, что раньше тут была самая обычная душевая. Одно хорошо — чистоту здесь можно поддерживать без особых усилий. Плеснул кипятка, и все. Микробам и прочим гадостям не разгуляться.

Быстренько покидав одежду в шкаф, я на манер тоги обмотал себя простыней и достал из буфета два стакана и кружку.

— Выпьем или сначала в парилку сходим?

— Давай выпьем, — решил пиромант.

— Еще б где консервный нож найти, — только тут сообразил я, что открыть закатанную банку без подходящих инструментов будет весьма проблематично.

— Совсем вы зажрались, господин Апостол. — Напалм полез в карман убранных в шкаф кожаных штанов и, ловко мотнув кистью, с хищным лязгом разложил нож, лезвие которого оказалось полностью черным, а сталью блестела лишь узкая полоска режущей кромки.

— Ты с какой целью с собой этот агрегат таскаешь?

— «Не бойся ножа, а бойся вилки: один удар — четыре дырки!»

— Аккуратней, если банку разобьешь, за тару платить придется, — предупредил я.

— Элементарно, Ватсон! — Парень приставил острие к жестяной крышке и хлопнул сверху по рукояти ладонью. Немного повертел клинок, расширяя отверстие, и повторил процедуру с другого края. — Вуаля!

Я забрал у него странный нож и провел пальцем по рифленым пластиковым накладкам, прикрывавшим металлические плашки рукояти. Потом с интересом погладил слегка утопленную и защищенную кожей кнопку, очевидно являющуюся ползунком замка, но пытаться сложить широкий массивный клинок не стал. Еще сделаю что-нибудь не так, вони будет…

— И что значит ZT?

— «Zero Tolerance», — пояснил пиромант и выставил в ряд наши посудины — два стакана и кружку. — «Нулевая терпимость» или «Нетерпимость», как тебе больше нравится.

— Брешешь, поди? — положил я нож на край стола.

— Да прям!

— Какое счастье, здесь есть горячая вода! — наконец вышла к нам из душевой, заматывая голову полотенцем, Марина.

— А у нас разве не слет нудистов? — разочарованно протянул разливавший сидр Напалм. — К чему эти условности? Простыни какие-то…

— Я смотрю, ты тоже не особо разнагишился, — парировала девушка.

— Да я хоть сейчас!

— Лучше не надо.

— Скучная ты, — вздохнул Напалм и передвинул к ней наполненный янтарной жидкостью стакан. — Вот скажи лучше, у тебя какая прическа? «Я упала с сеновала»?

— Сейчас да, — улыбнулась Марина, поправляя узел простыни.

— Понятно, — кивнул пиромант и с совершенно невинным видом поинтересовался: — А на голове?

— Детский сад! — только и фыркнула девушка и отпила сидра. — Вкусно!

Тихонько посмеиваясь себе под нос, я попробовал перебродившего яблочного сока и кивнул. Действительно, вкусно. И градус совершенно не чувствуется.

— Ну, кто в парилку? — тут же поднялась из-за стола Марина.

— Иди ты, мы потом пойдем, — сказал я, решив никуда не торопиться.

— А кто меня парить будет? — стрельнула глазками рыжая.

— Мы жребий кинем, — успокоил ее Напалм. Марина рассмеялась и ушла в парилку. Но сразу же выглянула обратно:

— Отбой, веников нет.

— Да мы и не рассчитывали ни на что особо! — Пиромант вновь наполнил кружку и задумчиво глянул на меня: — Не пойдем ведь за вениками?

— Не пойдем. — Я протянул ему опустевший стакан. — Эх, хорошо сидим!

— Да уж, неплохо, — согласился со мной парень. — Ты как себя после бури чувствуешь?

— Нормально.

Мне удалось опереться спиной о стену и развалиться, устроив ноги на лавке. На диван перебираться не хотелось, слишком он от стола далеко. Да и непонятно, кто на нем и чем до нас занимался. Кипятком-то его, в отличие от лавок, вряд ли окатывали.

— Когда покрышки поджигал, думал — лопну, — сознался пиромант. — Энергии кругом полно, а от этого только хуже. Еще немного, и самый натуральный взрыв мозгов случился бы.

— Это да, — посочувствовал я, но лишь для того, чтобы не сидеть молча.

Говорить не хотелось. Хотелось просто помолчать, попивая сидр, и позабыть на время о делах и заботах. В особенности о заботах. Мне ж не просто до Северореченска добраться надо, придется еще на новом месте обустраиваться. Нужные знакомства заводить, пытаться на давным-давно поделенный рынок влезть. А это все время и деньги. И нервы, чего уж там.

Но сейчас не до того. Сейчас можно просто посидеть в тепле и ни о чем не думать. Прогреть кости в парилке, допить сидр, а потом отправиться на боковую. Остальное — завтра.

— Ну и натопили! Градусов под сто!

Выскочив с раскрасневшимся лицом из парилки, Марина сразу убежала в душевую; Напалм отставил кружку и поднялся из-за стола:

— Идем?

— Пошли.

В парилке и в самом деле оказалось не продохнуть. Поначалу я лихо взобрался на самый верх, но вскоре начал потихоньку перебираться все ниже и ниже и в итоге устроился на нижней ступеньке. А вот пиромант спокойно развалился на верхней полке, не испытывая ни малейшего дискомфорта из-за палящего жара и лишь время от времени вытирая выступавшие на лысине капли пота.

Я так рисковать не стал и, как только хорошенько пропотел, закутался в простыню и поспешно выскочил из парилки. Еще не хватало, чтобы пластиковый контейнер с Л-13 от жары расплавился. Ну — или деформировался. Если приток наркотика в кровь скакнет, ничем хорошим для меня это точно не закончится. Да и париться на полный желудок нежелательно, если уж на то пошло. Лишняя нагрузка на сердце.

Забежав в душевую, отделанную все тем же голубоватым кафелем, я накинул простыню на крючок и крутанул кран с синей пластиковой вставкой. Ливанувшие сверху ледяные струи в один миг прогнали жар парной, освежив едва ли не лучше прыжка в сугроб, и уже через несколько секунд я открыл красный кран. Слегка согрелся и, полностью перекрыв воду, насухо вытерся одним из предусмотрительно развешанных в душевой полотенец.

Хватит на сегодня. Хорошего помаленьку.

Контрасты — это, конечно, замечательно, но надо и меру знать.

Обмотав простыню вокруг пояса, я вышел в комнату отдыха, и мимо меня немедленно промчался спешивший освежиться Напалм.

— Слабак, — показал он язык и захлопнул за собой дверь.

— Можно подумать, можно подумать! — Я подошел к столу и в один присест выдул остававшийся в стакане сидр. — Марин, налить тебе еще?

— Да! — отозвалась смотревшаяся в ручное зеркальце девушка, а отложив его на стол, обратила внимание на контейнер с Л-13. — Что это у тебя с рукой?

— Ерунда, — поморщился я, наклоняя банку над стаканом. — В медицинских целях прицепили.

— Тебе можно в баню вообще?

— Запрещать не запрещали, значит — можно.

— Ты аккуратней, — забеспокоилась Марина. — А то еще станет плохо.

— Кому станет плохо? — вышел из душевой Напалм, вытирая полотенцем блестящую лысину. — Пусть лучше станет хорошо!

— Мне уже хорошо, — улыбнулся я и вылил остатки сидра в кружку пироманта. — И с каждым глотком все лучше и лучше.

— Не увлекайся, — предупредил парень. — Завтра сложный день будет.

— Можно подумать, он сегодня простой был!

— Сегодня форс-мажор приключился, — вздохнул Напалм, — а завтра с самого утра и до позднего вечера в дороге мерзнуть придется.

— Ужас! — вздохнула Марина.

— Зато вечером в Северореченск прикатим, — пожал плечами пиромант, допил сидр и отошел к шкафу. — Ладно, я вас оставляю, мне выспаться надо. Если чем-нибудь непотребным надумаете заняться, главное, не шумите, а то Кирилл Ефимович и без того перевозбужденный.

— Перетопчется! — усмехнулась девушка. — Как захотим, так и будем непотребством заниматься! Хоть громко, хоть тихо!

— Я тебе, Евгений, уже начинаю завидовать, — заржал Напалм и ушел переодеваться в душевую.

— Наивный чукотский юноша, — только и вздохнул я. Марина улыбнулась и ничего говорить не стала. В несколько глотков она допила остававшийся в стакане сидр и прищурилась:

— Так, значит, точно уже в Северореченск перебираешься?

— Приходится, — снова вздохнул я.

— И почему так невесело?

— А нечему особо радоваться. Одни минусы пока в наличии.

— Например?

— Ты вот в Форте остаешься.

— Это комплимент? — улыбнулась Марина. — Ничего, если все выгорит, я в Северореченске буду частенько появляться.

— Выгорит что?

— Да так, одна схема, — не стала распространяться о делах рыжая и постучала по краешку стола: — Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

— Ну все, голубки, я вас оставляю. — Появившийся из душевой пиромант сменил сланцы на ботинки и подошел ко входной двери.

— Погоди! — удивился я. — Ты серьезно уходить собрался, что ли?

— Да у меня башка разболелась чего-то и в ушах гул. Опять же вставать завтра ни свет ни заря. — Напалм отодвинул задвижку и ухмыльнулся: — Ладно, закрывайтесь, а то еще помешает кто…