Никита Герасимов - Вторжение (СИ) Страница 47

Заперто…

Заперто…

Заперто…

И тут заперто. Ладно, идем выше.

Третий этаж, если можно так выразиться, порадовал меня тремя распахнутыми дверями, причем две из них были, очевидно, выломаны — следы многочисленных ударов свидетельствовали о не совсем адекватных попытках проникнуть внутрь, завершившихся успехом. Вот что значит качественная дверь — в квартиры снизу и не пытались прорваться.

Осмотрев развороченную в месте замка дверную коробку, я вошел в первую квартиру. Коридор, на этот раз оформленный достаточно современно: навесной потолок со скрытыми в нем светильниками, симпатичные обои, покрытые геометрическим узором, и женские туфли на специальной полочке. Много женской обуви: одних только босоножек пять пар… Это я отметил уже мельком, ибо сейчас до моего обоняния наконец дошел тот запах, которого я ожидал… Поморщившись, я заглянул в туалет: бежевый кафель, голубенькая занавеска над ванной, и куча всяких баночек на полке у зеркала: крема, пудры, ватные тампоны, лак для волос в толстом флаконе, парфюм в форме розового яблочка… Ладно, идем дальше. Запах резко усилился, когда я распахнул дверь на кухню: на полу у стола, среди перевернутых табуреток, в нелепой позе, вытянув руки над головой, лицом вниз лежал человек. Он был уже очевидно довольно давно мертв — застывшая лужа крови, натекшая из-под него, прозрачно на это намекала. Я обратил внимание, что в его правом кулаке зажат длинный нож — хозяин квартиры пытался защититься? Или конфликт между вломившимися мародерами? Возраст умершего…лица было не разглядеть, но я бы дал ему лет двадцать-двадцать пять. Одет не по-домашнему, в рваную футболку, широкие шорты и грязные кроссовки… Скорее всего — непрошенный гость. Странно, кстати, что тут относительный порядок — в моей квартире все было перевернуто вверх дном — преступники в поисках наживы даже тяжелые шкафы ворочали, не поленились. Глянув в последний раз на окоченевшее тело, я распахнул дверь в гостиную…и замер на пороге.

На кровати, в окружении покрытых красными пятнами простыней лежала обнаженная девушка. Синяки на широко разведенных в стороны бедрах, и капли застывшей крови на загорелой коже… С трудом проглотив ком в горле, я тщательно просканировал лежащее тело. Никаких признаков наличия живой энергетики, в точности, как с тем дедом на первом этаже — только уплотнившаяся демоническая энергетика вокруг…

Преодолев чувство из брезгливости пополам с жалостью, я шагнул в спальню. Очевидно, что молодую девушку — на вид лет двадцати — изнасиловали в ее собственной квартире. Вполне возможно, мертвец на кухне — это либо защищавший ее парень, либо один из насильников.

Обнаженное тело помимо воли притягивало взгляд — подцепив пальцами лежащее на полу у кровати покрывало, я накинул его на жертву. В груди медленно, но верно закипал шар злобы. Я, конечно, сталкивался с насилием, как и каждый зритель телевизора — в новостях едва ли не каждый день рассказывали о подобных случаях: то убийство, то расстрел невинных, то еще какой-то теракт — но никогда не приходилось так близко видеть всю эту мерзость. Надеюсь, ублюдок, совершивший…это…сдох в страшных муках. С усилием разжав стиснутые челюсти, я осмотрел комнату: тут тоже был относительный порядок… Неужели сюда вломились только для того, чтобы изнасиловать эту девушку? Даже с учетом влияния вируса, принуждающего людей совершать идиотские поступки, это выглядит как-то чересчур… Ломать двери ради этого? Хотя… Вполне возможно, что насильник хотел сделать это с конкретной девушкой. Может, это бросившая его бывшая?

Я тряхнул головой — чего гадать? Сейчас-то уже какая разница? Судя по произошедшему тут, вирус лишил мужчину разума, так что вторую волну он вряд ли пережил. Сдох где-то в подворотне…

Оглянувшись на лицо лежащей на кровати девушки, я задержал на нем взгляд. Красивая… И лицо такое…спокойное, умиротворенное: как будто она просто спит. Никакой посмертной застывшей гримасы ужаса, как любят показывать в фильмах. Вздохнув в очередной раз, я накрыл ее покрывалом с головой, и выпрямился. Нужно как-то отвлечься от тяжелых мыслей, а то во мне снова начинает шевелиться демон, растревоженный разгорающейся внутри злобой.

Осмотрев напоследок труп на кухне, я сделал вывод, что это, скорее всего, один из насильников, которому не повезло — судя по всему, его более сильный подельник сперва зарезал бедолагу, а потом взялся за беззащитную девушку.

Покинув квартиру, я прикрыл за собой двери. И все же мне остается неясным состояние тел людей: большинство будто только минуту назад скончались. Тела же тех, кто умер по другим причинам, разлагались, как им и положено. Очередная загадка вируса? Может, он убивает, но при этом каким-то образом консервирует тела умерших? А зачем? В качестве пищи для низших демонов? Хрен знает…слишком мало информации. Кстати я так и не встретил ни одной твари по пути сюда — куда только подевались те толпы что штурмовали воинскую часть пару дней назад?

Во вторую квартиру я заходил уже смелее — после увиденного во мне играла злоба, и глубоко внутри я желал, чтобы сейчас на меня выскочил какой-нибудь монстр, на которого можно будет выместить гнев. Однако квартира оказалась пуста: явные следы мародерки указывали на цели последних гостей. Никаких тел, к счастью, я не обнаружил. Третья дверь. Коридор с открытым чемоданом в углу, брызги крови на стене, и вновь бардак… Твою же мать, сидя на территории воинской части, я как-то оторвался от того, что происходит снаружи. Представив, что пережили люди, обреченные принять вторую волну, пытающиеся выжить любой ценой, сражающиеся с кипящим вирусом в своей крови, я вздрогнул. Во время прилива я находился в самом эпицентре событий — на дистанции пары десятков метров от формирующегося из ничего Демона, обладающего исполинской Аурой, выдержать которую — уже подвиг. Находясь под подобным давлением, любой измененный подвергает свою жизнь серьезнейшему риску. Выжить там — практически нереально. Но здесь, вдали от Демонов подобного масштаба, концентрация энергий даже во время пика должна быть намного меньше, соответственно и шансы выжить увеличиваются. Как сказал бы Прокурор — простая, доступная для понимания любому человеку пропорция. Но живых — нет. Есть какие-то недомертвые…брр…

Я ухмыльнулся, вспомнив многочисленные Голливудские фильмы о появлении на улицах городов многочисленных зомби из-за вырвавшегося из-под контроля ученых вируса. Вот тебе, бабка, и Юрьев день.

Если верить буржуйским сценаристам, то днем они должны скрываться в самых темных подворотнях, тоннелях канализации и секретных подземных комплексах, чтобы ночью выходить на охоту. Да уж…

Я вернулся в реальность, и огляделся: хозяева собирались в спешке, но, очевидно, все же не успели. Подозреваю, что и их постигла участь быть разграбленными: кавардак в коридоре, расстегнутый чемодан на колесиках с разбросанными вещами, брызги крови, детский плач… ЧТО?!

Я вздрогнул всем телом, когда понял, что только что услышанный жалобный писк мне не померещился… Вот это уже настоящая чертовщина!

Звуки доносились из спальни, но я не ринулся туда немедленно — ищите дурака! Напротив — остановившись перед закрытой дверью, я сперва создал Радужную броню, а потом осторожно, стараясь быть как можно незаметней, просканировал пространство за дверью. К своему удивлению, несмотря на первую проверку этой квартиры, в ходе которой я не обнаружил ничего выдающегося, сейчас я четко ощутил слабую, но вполне заметную ауру. Офицерскую Ауру.

Не веря самому себе, я легонько толкнул дверь пальцами левой руки, готовый в любую секунду создать во второй плазменный шар. Аура определенно принадлежала Офицеру — по плотности она, пожалуй, даже давала фору моей, но не по объему… По мере открытия двери я видел все больше: тумбочка с плоским телевизором на ней, сваленные в углу разнообразные игрушки: пластмассовый грузовик, плюшевый медведь с глазами-пуговками, большой пакет с разноцветным конструктором «Лего», разложенный диван с неубранным постельным бельем…

В дальнем углу комнаты, в детской кроватке лежал плачущий ребенок.

Я вздрогнул, когда ощутил неуверенно протянувшиеся ко мне тоненькие жгутики его Ауры. Сопротивляясь с волнением, с легкостью вытеснившим бушующую внутри меня минуту назад ярость, я потянулся к нему навстречу.

Страх… Голод… Одиночество…

Чужие эмоции обрушились на меня каскадом образов: мамы нет, папы нет… Никого нет. Но теперь есть тот, кто сможет утолить мой голод и успокоит…

Я все еще неуверенно шагнул вперед и склонился над кроваткой: лежащий в ней малыш тут же прекратил плакать и протянул навстречу мне ручки. А я застыл на месте, словно кролик перед удавом, уставившись в его плавающие, расплывающиеся причудливыми узорами по белку зрачки.