Валентин Егоров - Ас Третьего рейха Страница 48

Проснулся я в кровати своей комнаты, когда за окнами уже сгустилась ночная темнота. Первое, на что я обратил внимание, так это на то, что мне страшно хотелось есть: я был готов съесть целиком зажаренного быка. Отбросив в сторону простыню, которой был прикрыт, я вскочил на ноги и устремился к угловому столику, который уже был заставлен едой, но на середине пути круто изменил маршрут и присел за стол с интеркомом. Князь Оболонский ответил на третий звонок вызова. Увидев меня на мониторе, он даже не дал мне возможности задать вопрос, а тут же начал, предварительно вежливо поздоровавшись со мной, отвечать на вопрос о здоровье моего друга. Он сказал, что в настоящее время подполковник Динго чувствует себя лучше, но кибер-доктор считает, что его лучевая болезнь была запущена и перешла границы дозволенного, она стала угрожать его жизни. Больному предстоит еще много процедур, но утром ему будет позволено покинуть помещение лазарета при условии, что в назначенное время подполковник будет возвращаться в лазарет для проведения определенных процедур.

Несколько раз я встречался и разговаривал с князем Оболонским, но так до конца и не разобрался, что это за человек и какие конкретно функции этот бывший белый офицер-интеллигент выполняет в этом замке неземных чудес.

— Получилось своевременно, и замечательно, что вы имеете еще одного, и такого умного друга, как полковник Цигевартен, — продолжал говорить князь Оболонский. — Он вовремя сообразил, что врачам медсанчасти полка нечем помочь Динго в борьбе с лучевой болезнью, они ведь даже не знали, что это такое. Понимая, что если срочно не принимать меры, то парень умрет в ближайшее время, его решили командировать в твой госпиталь, под предлогом посещения раненого друга. Он полагал, что врачи госпиталя, которые справились с лечением одного больного лучевой болезнью, наверняка обратят внимание на состояние здоровья подполковника Динго и займутся его лечением. Это был единственный шанс спасти вашего друга, и Арнольд Цигевартен сумел им правильно воспользоваться. Динго будет жить, но он уже не будет тем человеком, которым был прежде.

Я некоторое время постоял, посмотрел на уже потухший экран монитора интеркома — князь Оболонский только что отключился, — а затем поплелся к столику с едой, где начал без всякого разбора поглощать сэндвичи с ветчиной, сыром и колбасой. Придавив парой сэндвичей голодного червяка в желудке, по интеркому я набрал Ортиса и, увидев на экране его добродушное лицо, поинтересовался, как обстоят дела со вторым истребителем. Ортис, улыбаясь, замер по стойке смирно и, приложив руку к пустой голове, доложил, что работа завершена и оба истребителя находятся во внутреннем дворике замка в полной боевой готовности. Дальше он говорил о том, что кибер-доктор передал им информацию по физическим и психическим параметрам подполковника Динго, которые уже введены в ИР его истребителя, но завтра перед вылетом следует провести последнюю калибровку этих параметров с техническими характеристиками его машины. Я поблагодарил Ортиса за информацию и отключил интерком.

Я был доволен временем пребывания в замке неземных чудес. Мне удалось многое сделать, самому поработать и головой, и руками, а главное, я познакомился и встретился с такими людьми, как князь Оболонский, Ортис, Жеко, Мунди и Олекса. Несмотря на их молодость и крестьянскую внешность, за плечами последней четверки стоял богатый жизненный опыт, авантюры и приключения, которые и привели их в это место пересечения миров.

Ортис родился и вырос в послемавританской Испании, где свою честь и достоинство отстаивал не шпагой дворянина, а складным ножом-навахой в трущобах раннесредневековых Мадрида и Валенсии. Инквизиция (а в Испании того времени не было другой более страшной организации) на этого молодого удальца положила свой тяжелый глаз и поставила его перед жизненной дилеммой — стать ее наемным убийцей или идти на костер еретиком. Молодой испанец свято верил в Бога, но не захотел лишать жизни невинные души по решению неизвестно кого и во имя кого, поэтому он собрал немногие свои вещи и бежал из Мадрида. Инквизиция преследовала его по пятам по всей Испании, она вновь и вновь находила беглеца, но он вновь и вновь в последний момент вырывался из ее рук и бежал в другой город, пока его не загнали в угол в Валенсии. Проведенная городскими стражниками всегородская ночная облава в трущобах бедняков Валенсии собрала всех городских босяков на морском побережье. Утром стражники, а за спиной каждого из них маячила фигура монаха-иезуита, начали просеивать и отсеивать попавших в облаву людей. Они не торопились, а тщательно проделывали свою работу, осматривая каждого человека, чтобы определить, что он собой представляет. Если стражник начал сомневаться в чем-то при осмотре или обыске подозреваемых, то монах тенью скользил к нему и подсказывал, что сделать в таком случае.

К этому времени Ортис сообразил, что на этот раз ему не удастся бежать из оцепления, и, достав свою верную наваху, он приготовился дорого продать свою жизнь. Совершенно неожиданно внутри оцепления перед ним появился испанский гранд, который жестом руки приказал ему следовать за ним. Никто из валенсийских оборванцев, попавших в облаву, городских стражников и монахов-иезуитов не видел, как эти два человека покинули оцепление. Этим испанским грандом, разумеется, оказался князь Оболонский, который и доставил Ортиса в замок. Князь помог Ортису обучиться грамоте и направил его для дальнейшего продолжения учебы в университет, который появится на Земле лет через четыреста после даты рождения парня в Испании. По разговорам с Ортисом я понял, что ему нравится такая жизнь вне времени, но он хотел остепениться, создать семью и иметь детей. Несколько раз он уже отправлялся в средневековую Испанию в поисках будущей жены, но пока не встретилась женщина, которую полюбил бы с первого взгляда и сделал бы своей женой.

Аналогичные истории скрывались за плечами и других работников замка. Мунди в прошлом был французским жандармом, Олекса — холопом боярина Кучки, первым жителем древней Москвы, а Жеко — человек из будущего, родная планета которого была уничтожена космическим агрессором, а он спасся, бежав на космическом квадроцикле. Воздух в квадроцикле быстро закончился, и Жеко уже находился на грани смерти, когда пролетавшая неподалеку космическая яхта князя Оболонского спасла погибающего космонавта. Всю четверку объединяло одно — их любовь и беззаветная вера в князя Оболонского, который был спасителем, отцом родным и богом для каждого из них. В разговорах со мной они, улыбаясь, не раз говорили, что не колеблясь отдадут свою жизнь за этого человека, который нашел их и сделал из них настоящих людей.

2

Когда я снова увидел подполковника Динго утром следующего дня, то это был совершенно другой человек, который ничем не напоминал вчерашнего доходягу, едва передвигавшего ноги. Тот парень, который без стука в дверь ворвался в мою комнату, уже ничем не напоминал ходячий труп, он двигался очень быстро, и в его движениях ощущалась та легкость, которая присуща одним только охотникам на крупного зверя или лесным егерям. Динго, увидев меня спящим, резко сдернул с меня простыню и нагло заявил, что в такое утро пошло дрыхнуть в постели, когда за окном стоит такая прекрасная погода. И он предложил немного пробежаться вдоль морского побережья. Целый час мы носились по прибрежному песку, время от времени окунаясь в морские волны, чтобы немного охладиться. Когда настало время завтрака, я коротко объяснил другу правила и регламент проведения завтрака, и мы помчались по своим комнатам, чтобы привести себя в порядок и прилично одеться. Все это время я наблюдал за Динго, ведь парню было всего двадцать шесть лет от роду, а он уже сбил сто шестьдесят три самолета противника и в столь раннем возрасте стал подполковником Люфтваффе. Еще в полку я много слышал разговоров о том, что парень получает тысячи и тысячи писем от немецких парней, которые мечтают стать летчиками-истребителями и сражаться с врагом во имя фюрера и славы рейха, а также множество писем от немецких фройляйн, которые готовы были выйти замуж за него и нарожать ему кучу детей. Что самое удивительное, подполковник всерьез принимал эти письма, и, когда у него выдавалось свободное время, его часто можно было видеть отвечающим на эти письма за переносным компьютером.

Подполковник Динго некоторыми чертами лица и сложением тела, а когда он отвечал на твой вопрос своим вопросом, то и этой своей привычкой, напоминал моего единственного сына, пропавшего в раннем возрасте. Но могло быть и так, что в душе я очень хотел бы, чтобы такие близкие мне люди, как сын Артур и подполковник Динго, были бы не только похожими друг на друга, но были бы близки между собой, не только родственными связями, но и дружбой.