Андрей Быстров - Эффект проникновения Страница 49

Марина встала со стула, прошлась по скрипучему полу, закурила.

– Подожди, Игорь. – Она выпустила сизое облачко дыма и помахала рукой, разгоняя его. – Отец ведь определял возраст рукописи Гетца не на глазок. По его просьбе применялись как раз эти физические методы… Какие-то радиоуглеродные или спектральные, что ли… А ты называешь рукопись фальшивой только на том основании, что в ней встречается устаревшая буква.

– Физика не моя сильная сторона, – признался Игорь. – Профессор упоминает об этом в своих заметках, но тут я мало что понял… Но, честно говоря, я и не думаю, что вся рукопись фальшивая. Большинство листов подлинные и переплет тоже. Едва ли каждый лист разглядывали под электронным микроскопом… И в подлинной рукописи – поддельная вставка, несколько листов в середине. Вставка, надо признать, просто безупречная. Единственный прокол – двойная гамма, да и это не прокол. На уровне своих представлений фальсификаторы сработали чисто. Откуда им было знать об исследованиях Уинтерспуна?!

– Но в начале и конце тоже есть фрагменты, написанные по-гречески. В них не встречается двойная гамма?

– Нет. Эти фрагменты очень коротки, и в них нет слов с гаммой в том или ином написании, к нашему счастью.

– Почему к счастью?

– Потому что, если бы такие слова там были, авторы подделки обратили бы на это внимание и написали гамму так, как ее писал сам Иоганн Гетц, как было принято в его время. И тогда никто на свете не распознал бы фальшивку. Разве что физики, но они-то, как видишь, до поддельных листов не дошли.

С этими словами Игорь потянулся к сигаретам. Марина подтолкнула пачку к нему, но она была настолько взволнована, что толчок получился слишком сильным и сигареты полетели со стола на пол. Игорь наклонился за ними.

– Твой следующий вопрос, – сказал он, крутя колесико зажигалки, – предвидеть нетрудно.

– Так задай его сам.

– Задаю. Какие именно части рукописи подделаны? И отвечаю: те самые.

– Господи! – воскликнула Марина.

– Тебя это так удивило? Ну, можно было и догадаться…

– Я догадалась! Только от этого не легче. Тут уже не ученые нужны, Игорь, а специалисты совсем другого профиля. Ах, если бы я знала, где найти Кремнева!

– Я думал, вопрос о нем решен.

– «Думал»! – передразнила Марина. – Ты сам все решил, воспользовался тем, что я была в шоке, в отключке! Правильно, я ничего не соображала… Теперь вот соображаю, да поздно. Какое идиотство… По твоей милости мы оказались по уши в…

– Не продолжай! – Игорь поднял руку, не то защищаясь, не то капитулируя. – Ну что же, возможно, я был не прав тогда. Только запоздалыми сожалениями делу не поможешь, Марина… И раз мы все равно не знаем, где искать Кремнева…

– А его не нужно искать, – прозвучало со стороны входной двери. – Он ближе, чем вы думаете.

Игорь и Марина вытаращились на дверь. Кремнев стоял на пороге, засунув руки в карманы, чуть улыбаясь.

– Я случайно услышал ваши последние реплики, когда подходил к дому, – пояснил он и вошел, – Кажется, вы ссорились из-за меня?

– Как вы нас разыскали? – с глубоким подозрением в голосе выдавил Игорь.

Кремнев пожал плечами:

– Это было не так уж трудно. – Он уселся на затрещавший под ним стул. – Я говорил вам, что некогда служил в КГБ? Ну вот, остались кое-какие контакты… Мне помогли. Круг ваших знакомств, Игорь, был определен быстро и четко. А потом я сам проделал определенную работу, и вот…

– Если вы нас нашли, – перебила Марина, – то же самое могут сделать и те, другие…

– Гм… Не думаю. Скорее всего, у них нет аналогичных возможностей. Конечно, поручиться трудно, поэтому на всякий случай я захватил с собой пистолет.

– Где вы – там перестрелка, – вздохнул Зимин.

– Необязательно, – заверил его Кремнев.

– Александр Андреевич, – вмешалась Марина, – мы с Игорем считаем, что должны рассказать вам о книге…

– Хорошо, что вы так считаете. Но сперва чаю бы предложили… Устал за рулем. Местные дороги доконают кого угодно.

Войдя в летнюю кухоньку, Марина поставила чайник на электроплитку. Пока она там возилась, Игорь хмуро разглядывал Кремнева. В глубине души он полностью признавал правоту Марины в изменившихся обстоятельствах, но ему нелегко было перестроиться сразу.

Вернулась Марина, села на ветхий диванчик.

– Вижу, вы тут изучали эту рукопись, – сказал Кремнев, глядя на стол.

– Да, – кратко и неохотно ответил Зимин.

– Игорь, – произнесла Марина, распечатывая новую пачку сигарет. – Наверное, Александру Андреевичу будет интересно узнать все с самого начала.

– С начала? – Зимин усмехнулся. – В начале было Слово, и Слово было Бог…

– Перестань паясничать, – прошипела Марина.

– Ладно, ладно. – Игорь стал серьезным. – Назвался груздем – полезай в кузов, правильно?

Он подошел к запыленному окошку, долго смотрел в сад и наконец заговорил почти лекторским тоном:

– Начать, видимо, следует с личности автора данной рукописи. Иоганн Гетц – фигура загадочная, противоречивая. О жизни его известно довольно мало, даже о точной дате рождения идут споры – не то 1529-й, не то 1531-й. Родился он в Германии, потом жил во Франции, потом в Испании, где и умер, дотянув чуть ли не до девяноста. Он занимался алхимией, астрономией, астрологией. Возможно, король Франции Генрих Второй обращался к услугам Иоганна Гетца как врачевателя и ясновидца. Вообще, – продолжал Зимин, увлекаясь, – некоторые историки считают Гетца фигурой, не уступающей самому Нострадамусу. Однако если «Центурии» Нострадамуса, впервые изданные в 1555-м, переиздавались многократно и стали всемирно известными, то с Гетцем картина иная. Сам он не публиковал своих рукописей, коих после его смерти было обнаружено всего четыре. Они впервые увидели свет в Германии в начале семнадцатого века. Но так как Иоганн Гетц писал значительно запутаннее и туманнее, чем Нострадамус, разобраться в его откровениях и понять, что он, собственно, имел в виду, оказалось не так-то легко. По одним толкованиям, многие из его пророчеств сбылись, по другим – нет. Иоганн Гетц не столь эффектен, как Нострадамус. Частью массовой культуры он так и не стал, оставаясь прерогативой специалистов.. Вам не скучно, Александр Андреевич?

– Ничуть, – отозвался Кремнев. – Я слушаю вас с величайшим вниманием.

– Рукопись, которую принес мне профессор Стрельников, получается, пятое, доселе неизвестное творение Гетца, и, пожалуй, самое интересное. Я не знаю, откуда ее взял профессор, кто и где ее нашел. Но ее принадлежность Гетцу несомненна, несмотря на некоторые отличия от других его работ.

– Какие отличия? – спросил заинтересованный Кремнев.

– Во-первых, обычно Гетц писал на немецком языке. В этой же рукописи – кстати, она никак не озаглавлена и не имеет датировки, что тоже нехарактерно для Гетца, – встречаются фрагменты, написанные по-французски, по-испански, по-гречески и на латыни. Не знаю, зачем он это делал. Возможно, не хотел, чтобы отдельные места его рукописи были понятны каким-то конкретным людям… А во-вторых, стиль Гетца становится здесь более строгим и ясным… Для специалистов, конечно.

– Да, я понимаю… А содержание рукописи?

– Оно многообразно. Там и алхимические опыты, и астрологические наблюдения, и рецепты врачевания. И пророчества. Вот пророчества-то для нас интереснее всего, потому что именно в эту часть рукописи вставлены поддельные листы.

– Поддельные листы? – Кремнев даже приподнялся со стула.

– Да. Подделка очень хороша, стиль автора имитирован безупречно, не говоря о технике исполнения. Я сумел распознать ее по одной-единственной детали, научному факту, который не мог быть известен фальсификаторам, потому что сведениям о нем еще не опубликованы.

– И о чем говорится в поддельных листах?

– Там сбывшиеся предсказания. Убийство Столыпина в 1911-м, покушение на Ленина, гибель Кеннеди, взрыв «Челленджера».

– Как? – удивился Кремнев. – В рукописи якобы шестнадцатого века так и написано: «Американский космический челнок „Челленджер“ взорвется там-то и тогда-то»?

– Разумеется, нет, – Зимин позволил себе снисходительную улыбку. – Даты, места и характер событий вычисляются с помощью астрологической математики. Никаких имен и названий, конечно, нет, но, накладывая расшифровку на картину реальных исторических событий, отбрасываешь всякие сомнения.

– Вот почему отец был так взволнован, – вставила Марина, – вот почему придавал рукописи Гетца такое значение. Он считал всю ее безусловно подлинной, но хотел многократно проверить и перепроверить правильность расшифровок. Представляете масштаб открытия, если бы это подтвердилось?! Обнаружена рукопись абсолютного пророка, который не ошибается!

Она встала и вышла на кухню за чайником.

– Одно событие особенно меня потрясло, – говорил Зимин, часто затягиваясь сигаретой. – Вы слышали об убийстве мэра Нижельска и катастрофе на нефтяном заводе?