Николай Бенгин - Командировочные расходы Страница 49

– Во всяком случае, я говорю прямо.

– Это очень обнадеживает. Давайте так, я буду излагать, что думаю о вашем расследовании, а вы поправьте меня, если сочтете нужным.

– Хм-м, – Биллинг с сомнением покачал головой, – попробуйте, я послушаю.

– Итак, о расследовании. Очевидно, что это дело, которому придается большое значение. Вас – целую бригаду из четырех человек – отправили на люкслайнер. Полет на «Лотосе» – дорогое удовольствие. Мы и сами сомневались, стоит ли тратить средства Общины на такого рода путешествия. И вооружена ваша бригада, судя по разрушениям в номере, весьма серьезно. Чтоб такое внести на лайнер, а особенно к лунитам, тут полный вес вашего Департамента Иностранных дел потребовался наверняка.

Элимон говорил спокойно и рассудительно, как будто решая небольшую житейскую проблему.

– Итак, дело это очень важное, но не политическое и не военное, раз послали полицейские силы, а не спецназ какой-нибудь, прости меня, Гармония. Так как ничего особо ценного, кроме креофитов, на Короне нет и никогда не было, значит, в них и дело. Но при чем же здесь наша каюта? Могу сказать, что редко ошибаюсь в людях, так вот, вы производите впечатление человека уравновешенного, не склонного к поспешным, необдуманным действиям.

Биллинг, вообще-то не падкий на лесть, тем не менее почувствовал прилив симпатии к собеседнику. Конечно, он хорошо помнил то, что случилось в кают-компании на «Небесах». Там Элимон предстал в образе лощеного, снисходительно вежливого аристократа, получившего по заслугам от разъяренной миэмки. В чем заключались эти самые «заслуги», инспектор не очень разобрался, но тем не менее всей душой был тогда на стороне Фэ. Теперь же он видел перед собой умного, доброжелательного собеседника, очевидного энтузиаста этой своей Общины, без всякого налета фанатизма.

– Вы целиком отстрелили голову манекена, – продолжал Элимон, – со всем ее содержимым. Что же вас вынудило?

– Видите ли, все произошло очень быстро. Первое, что я увидел – это как мой сотрудник падает замертво через порог вашей каюты, потом дерущиеся фигуры в бассейне, а затем и сам потерял сознание.

– Почему?

– Нам кто-то подсунул «брынзу». Это такой бинарный наркотик, срабатывает от ультразвука, а у вас очень громко играла музыка, как раз с ультразвуком.

– Вот оно как, – джан некоторое время задумчиво смотрел куда-то мимо Биллинга, а потом как-то совсем по-домашнему причмокнул губами, – в таком случае, загадка не такая уж головоломная, но все-таки с какой целью вы хотели посетить нас?

– На самом деле мы направлялись не к вам, – Биллинг запнулся, встретив прямой, серьезный взгляд собеседника. – Да, нас пригласили именно в ту каюту, но не к тем хозяевам. Не к вам то есть.

– Я правильно понимаю, что вас пригласили якобы в гости, а номер каюты назвали почему-то наш? Но вы подозревали ловушку, поэтому готовы были к совершению решительных действий? А выстрел был наполовину случайным – палец оказался на спусковом крючке в момент наркотического удара? Все произошло слишком быстро?

Биллинг поймал себя на том, что одобрительно покачивает головой. Взглянув на второго джана, он в очередной раз подивился таланту поразительной неподвижности – как уселся в кресло, так и застыл, в отличие от того же Элимона, который мало помалу откинулся на спинку в довольно мешковатой позе. Еще Биллинг мельком заметил, что иллюминаторный экран на стене превратился в обычное зеркало, в котором все они как-то забавно отражаются.

– А скажите инспектор, как давно вы знакомы с принцессой Фэ?

– Здесь познакомился. А почему это вас интересует? – Биллинг постарался не подать виду, что очередной вопрос Элимона попал в самое яблочко.

– Видите ли, я предполагаю, что это именно она заманила вас в каюту.

– Очень интересно.

– Во-первых, вы знакомы, а эти миэмки, – Элимон тяжело вздохнул, – эти миэмки ни с кем просто так не знакомятся. Когда я встретил Фэ, то влюбился и верил, что это взаимно, но оказалось, меня просто использовали… Во-вторых, Фэ знала, что мы – джаны – слушаем музыку с ультразвуком, а это очень мало кто знает, ведь это наша сугубо внутренняя культура. Я ей сам и рассказывал обо всем, когда верил, что наш союз вполне гармоничен. В-третьих, это все как раз в миэмском духе – запутать, устроить скандал из ничего, а потом наблюдать и развлекаться. На самом деле, – продолжал Элимон, доброжелательно поглядывая на хмуро молчащего Биллинга, – это не так уж важно. Видите ли, для нас каждая встреча с новым человеком, вот как с вами, это знак судьбы. В хаосе суетного мира слишком легко не обратить внимание и отбросить прочь тонкую нить чужой надежды, а ведь человек никогда не встретит своего Учителя, если еще не готов. Ничто не случайно. Теперь, когда я вполне знаю вашу невиновность в происшедшем, мы можем поговорить о главном. Я могу предложить вам некое путешествие.

Биллинг, хоть и не мог взять в толк к чему ведет джан, тем не менее почувствовал прилив какого-то совершенно детского ожидания подарка, даже сладкий привкус под языком.

– Я говорю о радостных изменениях, которые вот-вот наполнят вашу жизнь. Они уже начались. Например, с этой самой секунды вы всегда можете рассчитывать на нашу помощь. Что бы ни случилось – просто позовите нас, и мы придем.

– Но почему?

– Лучик гармонии. На самом деле это всегда видно. Врожденное чувство меры, недоверие к любым крайностям, внутренняя тяга к порядку – все это у вас есть. И каким бы я был слугой Гармонии, если бы прошел мимо.

– Подождите, – Биллинг потер лоб, пытаясь сосредоточиться, – о чем вы?

– О вас. Люди проматывают жизнь в бессмысленных буднях. Ходят на службу, решительно им неинтересную и утомительную, думают о ближайшем вечере, или о выходных, или отпуске, но не думают о совершаемой здесь и сейчас невосполнимой утрате времени жизни. Неужели вам никогда не хотелось вырваться из этой спирали? Я не предлагаю бросить старую жизнь, там наверняка есть много хорошего, я лишь могу предложить свою руку. Иногда достаточно легкого толчка, чтобы преграды рухнули.

– Это вы всем такое говорите? – чувствуя себя последним негодяем, пробормотал Биллинг.

– Далеко не всем. Я вижу то, что вижу и предлагаю только то, что могу предложить, и здесь нет никакого подвоха, не требуется клятв верности или каких-то обязательств.

Голос джана, глубокий и негромкий, убеждал сильнее слов. Неподдельная искренность сочеталась со спокойной силой человека, привыкшего отвечать за свои поступки. Биллинг подумал, что, наверное, первый раз в жизни слушает истинного, надежного лидера, не склонного разменивать чужие судьбы на собственные амбиции.

– Конечно, есть вещи, к которым мы относимся трепетно: Справедливость, Порядок, Правда, Чистота. Первые четыре основы нашей жизни. Да, безусловно, они всегда под испытанием. Мы знаем, что это неизбежности нашего пути, но каждый раз, сталкиваясь с разрушительной злобой наших недругов, с грустью понимаем, что вновь не уберегли чуточку Гармонии. Тот выстрел в каюте – это не только убитый в манекене образ, это и длинный шлейф энтропийных последствий. Нарушился порядок – пропала ценная для нас вещь. Командор сообщил, что уже направил вам счет, немалый счет за разрушения, а это несправедливость. И это только то, что на поверхности.

– Что-то пропало?

– После инцидента мы не смогли найти предмет, относящийся к нашему внутреннему обиходу. Ценный он, конечно, только для нас, но это тоже частичка нашего дома, драгоценная частичка.

– Мы, безусловно, не брали ничего из вашего номера, – Биллинг почувствовал ломоту в спине и с удивлением обнаружил, что сидит выпрямившись и неподвижно, как завзятый джан.

– Правда в том, что в номере побывали вы с помощниками и командор со своими помощниками, – Элимон тоже уже сидел совершенно прямо, не сводя с собеседника светлых, почти белых глаз. – И больше никого, кроме нас. Я, безусловно, верю, что лично вы не брали, но вот помощники… Мы можем поговорить с ними?

– Да, конечно, только их нет сейчас здесь. Вернее, один из них тут в каюте, но ему лекарство ввели, и он спит, а второй… Подождите, сейчас узнаю, – Биллинг вызвал телеком Петра, но услышал только сообщение автоответчика, что связь с абонентом временно заблокирована.

– И что это может значить? – Биллинг с глубоким изумлением разглядывал меркнущий огонек телекома на собственном браслете. – Зачем заблокирована? Кто заблокировал?

– Возможно, командор знает ответ, – в голосе джана проскользнула какая-то странная нотка – не то сочувствия, не то досады, – в любом случае с ним надо поговорить. Кстати, если раньше нас командора встретите, передайте, чтобы представил нам счет по поводу разрушений в каюте.

Элимон взглянул на своего неразговорчивого брата, и тот медленно наклонил голову в знак согласия.

– Мы можем, а значит, должны восстановить здесь малую толику справедливости. Мы сами оплатим ущерб.