Николай Бенгин - Командировочные расходы Страница 50

– Мы можем, а значит, должны восстановить здесь малую толику справедливости. Мы сами оплатим ущерб.

– Э-э-э, простите, – забормотал окончательно сбитый с толку Биллинг, – я не совсем понял…

– Конечно, вполне справедливо было бы заставить за все заплатить одну нашу общую знакомую с Миэма, – Элимон приподнял бровь и вновь посмотрел на брата, – но сейчас это практически невозможно. Затем следую я, как человек, который не смог распознать врага только потому, что чувства помешали разуму, и теперь раз за разом подставляет под удары и себя, и других. Вы в данном случае лишь невольный участник.

– Но это же какая-то большая сумма.

– Наверняка. И я предполагаю, что тем самым могу избавить вас от существенных неприятностей. Как вы считаете, когда сможет проснуться ваш помощник?

– И все-таки это наверняка должна быть очень крупная сумма. То есть я, безусловно, признателен, но… Простите, что?

– Как вы считаете, когда сможет проснуться ваш помощник? – терпеливо повторил джан.

– Э-э-э… Не знаю. Командор чем-то его накачал, можно, наверное, у него спросить…

– Вы совершенно правы, – джан медленно поднял руку с пассажирским браслетом на уровень глаз и замер, неотрывно вглядываясь в собственное запястье.

– Слушаю вас, господин Элимон, – высокий командорский тенор моментально заполнил пространство каюты. Джан слегка поморщился, а Биллинг почувствовал какое-то непонятное облегчение.

– Я говорю с вами из каюты моего друга Биллинга, – зарокотал джан, – по поводу его помощника…

– Ничем не могу помочь.

– Я хочу знать, когда проснется помощник моего друга Биллинга, которому вы назначили некий курс лечения.

– А-а… – командор запнулся, явно соображая, как правильно отвечать. – Гм-м-м, я так думаю, минут через сорок, максимум через час он проснется. Никакой угрозы его здоровью в настоящее время не существует. И, уважаемый господин Элимон, пользуясь случаем, хочу еще раз просить вас как можно быстрее изыскать возможность для личной встречи. Хочу напомнить, что только в вашем присутствии я смогу разблокировать внутренние двери вашего номера.

– Желание встретиться – взаимно и нет причин его откладывать. Через полчаса я буду ждать вас в своей каюте, – джан опустил руку с пассажирским браслетом и некоторое время сидел, задумчиво глядя перед собой, потом всем телом развернулся к Биллингу. – Я также приглашаю и вас. Мы открыты всем, но это – личное приглашение.

– Спасибо.

– Я покажу вам то, на что многие лишь мечтают взглянуть.

– Э-э-э, вообще-то я видел вашу каюту.

– Не все. Далеко не все.

– Да, конечно.

– Совершенство, – голос джана звучал так тихо, что Биллингу приходилось вслушиваться в каждое слово, – далекий отсвет, легкий исчезающий след истинного совершенства – редчайшее сокровище. В капле воды нет величия океана, и нет в моей каюте ни звездной бездны, ни сияния солнца, но толика океана живет в каждой капле, и когда малый отсвет гармонии света и тьмы наполняет каюту снизу вверх… вверх… это невыразимо…

– Э-э-это, подождите, – перед внутренним взором Биллинга, медленно уплывавшим куда-то вслед за голосом джана, вдруг встала странная и прямо сказать страшненькая картина, когда по распоряжению командора ремонтники запустили цикл трансформаций в джановой каюте. – Подождите, это когда пол вниз проваливается, а оттуда такая чернота ползет?

– Чего?! – Элимон, растеряв всю одухотворенность, злобно уставился на Биллинга. – Каким это образом?!..

– Видите ли, я, можно сказать, случайно присутствовал, когда…

– Ясно! – отрезал джан. – Стало быть, господин командор не удосужился обеспечить неприкосновенность.

– Я вас расстроил? – Биллинг с любопытством разглядывал физиономию Элимона. Тот вполне овладел собой, но Биллинг уже ясно видел и маску доброжелательной мудрости, и жесткого, не склонного к компромиссам функционера под ней.

– Да, я опечален. Неправильная последовательность нот, как говорил один из корифеев древности, это сумбур вместо музыки. Неправильная последовательность истин – путь к тягчайшим заблуждениям.

– Вам виднее… – Биллинг мысленно перебирал маски, которые успел показать ему джан, – и спокойную дружественную силу, и настоящую мальчишескую непосредственность, и еще он вдруг понял, что именно показалось таким забавным, когда он мельком увидел их общее отражение на настенном экране.

– Тем не менее мое приглашение в силе, – джан поднялся с кресла, – мы можем совершить его прямо сейчас, но предполагаю – это не вполне удобно. Мы зайдем за вами через пятьдесят минут.

– Думаю, не получится. Командор, к сожалению, запретил мне доступ на ваш Уровень до конца полета, – откинувшись в кресле, Биллинг взглянул на оставшегося неподвижным второго джана. – И кстати, о командоре. Вы правда хотите оплатить счет по поводу разрушений в каюте? Я действительно могу сообщить это командору?

– Мы, джаны, всегда выполняем сказанное слово, – голос джана почему-то утратил выразительность, теперь Элимон тоже смотрел на своего неподвижно сидящего брата.

– Вот и хорошо. Большое спасибо, – Биллинг потыкал пальцем в браслет, поскольку не умел, как джаны, управлять вещами одним взглядом. – Господин командор, это инспектор Биллинг.

– Слушаю вас, – резкий командорский голос вновь наполнил каюту.

– Господин Элимон заявил, что готов оплатить тот счет по ремонту в каюте, что вы нам выставили.

– В самом деле?

– Господин Элимон? – Биллинг выжидающе поднял глаза на одиноко стоящего джана.

– Да, – выдержав паузу, Элимон заговорил с прежней силой. – Во имя Гармонии, во имя Справедливости здесь и сейчас, Община оплатит этот счет.

– Вы сказали, и я услышал, – командор произнес слова формального закрепления сделки так торжественно, будто вручал какой-нибудь орден, – счет на сумму девятьсот девяносто три тысячи сто семь галов, выставленный администрацией люкслайнера «Лотос» Министерству Всех Внутренних Дел Консульской республики Корона, аннулируется в связи с обязательством Общины Гармонии незамедлительно произвести оплату указанной суммы. Я слушаю вас.

– Подтверждаю, – неожиданно охрипшим голосом пробормотал Элимон.

– Сказано и услышано! – провозгласил командор и исчез с экрана.

Биллинг, переставший дышать в тот момент, когда командор озвучил цифру, тихонько выдохнул. По его разумению, за такие деньги можно было не только стенку в каюте починить, а и неплохой новый корабль купить. На джанов сумма, по-видимому, тоже произвела впечатление. Их гладко выбритые головы приобрели одинаково кирпичный оттенок.

– Мы всегда готовы оказать помощь достойным, – кисло заметил Элимон.

– Я вам очень благодарен, – покивал Биллинг, чувствуя в этот момент что угодно, кроме благодарности, – не знаю, как выразить свою признательность.

– Неудовлетворительно, – негромко, но очень внушительно произнес второй джан, которого Элимон называл «братом». Медленно, как поднимаются из капониров башни сверхдальней космической артиллерии, Брат воздвигся из-за стола и развернулся лицом к Элимону. Биллингу показалось, что освещение в каюте слегка померкло.

– Увы мне, – печально согласился Элимон.

– Высшим Принципом Жизни Космоса Единого является Любовь, – все так же негромко, как бы разговаривая сам с собой, продолжал брат. – Высшим проявлением Любви является Справедливость. Закон Справедливости реализует себя через Мировой Порядок. Нас – Общину Гармонии – иногда называют последними Стражами Порядка, но мы не одиноки в борьбе. Миллионы людей по всей галактике защищают мир от смрадного хаоса беззакония, – теперь джан развернулся на инспектора, – и вы один из тех, кто так же стоит на страже закона и справедливости.

– По мере сил, – пробормотал Биллинг, ощущая прилив гордости от сопричастности Великому Делу и знакомый уже сладкий привкус под языком.

– А применение эффективных доз суггестиков без согласия всех присутствующих в частных беседах незаконно, – проворчал прямо в ухо инспектору знакомый бас. Биллинг даже оглянулся, ожидая увидеть за спиной усмехающегося бармена, и только потом сообразил, что сам произнес это.

– Это просто еще один из наших обычаев, – не моргнув глазом пояснил Элимон.

– Перед лицом восходящей над миром катастрофы внешние различия между Стражами Порядка несущественны, – размеренно продолжал джан, – и каждый, кто честно исполняет свой долг, достоин почестей…

«Манипуляторы, – злобно думал Биллинг, переводя взгляд с одного джана на другого, – гипнотизеры столичные. И я хорош – уши развесил. Мог бы сообразить, как только отражение на настенном экране увидел, – этот красавец Элимон, он же полностью мою позу копировал, а его «брат» посредине, как ось симметрии, торчал. Нас же этому в академии еще учили: сначала подстраиваешься под «объект»: сидишь как он, дышишь, как он, говоришь с теми же интонациями, а потом постепенно начинаешь за собой «вести» – чтоб он и сидел и дышал, как тебе удобно. И вот он уже весь твой. А я, как последний болван повелся. Но, конечно, они и химию попользовали. Наверняка, гипноспреем напрыскали». Биллинг осторожно пошевелил языком. Во рту было так сладко, будто он только что объелся конфетами: «Да много как напрыскали – аж скулы сводит. Удивительно, что я еще что-то соображать могу. Хотя вот уже голоса внутри себя слышу. Как это по-медицински называется? Ах да. Шизофрения».