Андрей Левицкий - Аномалы. Тайная книга Страница 50

— Алена, а ты… — начала она.

— Я не хочу больше просыпаться. Вообще никогда, — прошептал стихающий голос, и тогда Яна очнулась.

Она села на койке, протирая глаза. Огляделась, на какой-то миг решив, что находится в своей съемной квартирке недалеко от ипподрома… Нет, все то же помещение на одном из подземных уровней КАСа. Часов здесь не было, монитор в стене тоже не показывал время, и Яна не могла даже приблизительно сообразить, который теперь час, но хорошо чувствовала: скоро произойдет что-то очень важное.

Бак был полон примерно на четверть. Заглушить двигатель Стас не решился, и тот рокотал на холостых оборотах. Машина стояла возле автобусной остановки, отсюда были видны ворота в ограде КАСа, чей адрес Стасу назвал Егерь. Далековато, но ближе он подъезжать не рискнул — наверняка ведь по периметру понатыканы камеры наблюдения.

«Тайная книга» лежала на соседнем сиденье, под золотым тиснением красовалась рваная дыра. Сплющенную пулю, пробившую еще с сотню страниц, Стас нашел внутри. Это было не единственное напоминание о перестрелке, еще — крошащиеся белые пятна на лобовом стекле и вмятины в капоте.

В кобуре на боку висела «беретта». Один пистолет, два магазина к нему — и все. Как с этим брать КАС, как освобождать друзей? Это же, мать ее, государственная спецслужба! Укрепленное здание, напичканное видеокамерами, микрофонами, полное вооруженных обученных людей. Лучший вариант — подъехать туда, посигналить, а когда появится охрана, выйти из «Нивы» и застрелиться в знак протеста против своего бессилия.

Повернув зеркало заднего вида, Стас увидел свое отражение и поразился изменениям в лице. Оно сильно похудело, а ведь Стас и раньше не был круглощеким. Теперь они совсем запали, кожа натянулась на скулах, глаза стали какими-то блеклыми и сузились. Щетина, заострившийся нос… Из зеркальца на него глядел молодой угрюмый бандит, встречаться с таким на темной улице самому Стасу не хотелось бы.

Он потер кулаком щеку и повернул зеркальце, разглядывая улицу позади. Только рассвело, мрачно, холодно, людей почти нет. Дождь недавно закончился, вокруг лужи. В окошке уличного ларька возле остановки горит тоскливый, бесприютный свет. Стас откинулся на спинку, но тут же снова выпрямился — из раскрывшихся ворот Комитета выехала перламутровая «Ауди», свернула и покатила по другой стороне улицы, на которой стояла «Нива». Стас пригляделся: номера вроде обычные… Похоже на личный автомобиль кого-то из служащих, причем не последнего, наверное, служащего — такая тачка не меньше шестидесяти тысяч долларов стоит.

Автомобиль остановился прямо напротив, и Стас схватился за пистолет. Быстро заколотилось сердце, удары отдались в ушах — в последнее время этот звук стал для него привычным. Да нет же, спокойно! — если бы его засекли и решили брать, послали бы не одну машину, сначала окружили… Но что, если вторая выехала через невидимые отсюда ворота и сейчас приближается сзади?

Он заерзал, оглядываясь. По улице сзади тащилась одинокая маршрутка.

Тихо хлопнула дверца — и через проезжую часть, обегая лужи, заспешил плотный мужчина с капитанской бородкой, в дорогом пальто поверх костюма… Яков Мирославович. Стас узнал начмеда Комитета сразу, часто видел его до побега. Лицо Якова осунулось, глаза запали. Скользнув по «Ниве» невидящим взглядом, он обогнул машину и встал у ларька. Постучал в окошко.

— Эй, милейший! — донеслось до Стаса.

Сдвинулось стекло, внутри показалась заспанная рожа. У Якова зазвонил телефон, он воскликнул: «Да что же это такое?!», полез в карман, откинув полу пальто.

— Кофе у вас есть, пожалуйста? Нет-нет, какое «нескафе», в зернах… А итальянский? Нет, но… Ну, что же делать, давайте этот. В пакетик, в пакетик, конечно… Мусечка! Боже мой, а я испугался, что это снова с работы, — последние слова Яков произнес в трубку, сунув свободную руку за бумажником. — Я только выехал, представляешь? Остановился вот купить кофе, мы же обычно не пьем, но сейчас мне это будет необходимо. Да, вечером опять ехать. Мусечка, луковка моя, но что же мне сделать?! Произошли исключительные события, у меня масса работы… И осмотр пациентов тоже, но главное, надо подготовить… Ты сама понимаешь, я не могу все… Уже еду, еду!

Начмед отправил в окошко купюру, с трудом извлеченную из бумажника, который ему пришлось зажать между подбородком и плечом, и принял у продавца пакет с кофе. Сделал короткий жест, показывая, что сдачи не надо, попятился, слушая голос в трубке.

— Мусечка, я тебя умоляю! Нет, я не могу отказаться, ты будто бы понятия не имеешь, где я служу. Вот именно: служу, а не работаю! Ну, Муся, ну, луковка… Да, буду через двадцать минут. Нет, никаких завтраков, сразу спать. Днем уже не поеду, но вот вечером… Я знаю, что суббота, а завтра воскресенье, но у нас важное событие, то есть контакт. Контакт, говорю! Приказ шефа. Не надо так шутить, отнюдь не половой… — Начмед пошел обратно вокруг «Нивы». — Поеду к девяти вечера, так что ты разбудишь меня, как порядочная Мусечка, и напоишь кофейком своего Мусю… — Голос стих, когда Яков полез обратно в машину. Хлопнула дверца, завелся мотор, выхлопная труба пшикнула белым дымком, и перламутровая «Ауди» покатила прочь.

Провожая ее взглядом, Стас сдвинул рычаг переключения передач. Развернувшись прямо через сплошную, поехал за «Ауди», едва она скрылась за поворотом. Прибавил газа и успел вовремя свернуть, чтобы увидеть, как автомобиль начмеда поворачивает снова.

Они постояли на светофоре («Нива» притормозила далеко позади), снова тронулись. Стас был уверен: любой нормальный сотрудник спецслужбы давно засек бы слежку, но Яков Мирославович… Он же помнил доктора — интеллигентный, хотя внутренне жестокий или, скорее, просто равнодушный к чужим чувствам, слишком много повидавший за многолетнюю службу, чтобы сохранить эмпатию, а еще — рассеянно-суетливый, вечно теряющий то очки, то что-то еще и кричащий на помощников, чтобы срочно отыскали пропавший предмет. А сейчас он еще и уставший, судя по разговору, всю ночь не спал.

Начмед собирается ехать на службу к девяти вечера, и позже у них будет какой-то «контакт». Вряд ли под этими словами Яков подразумевал корпоративную вечеринку.

«Ауди» свернула во двор, и Стас затормозил. Поставил передачу на «нейтрал», машину — на ручник, вышел. Дом большой, не из дешевых, с полукруглыми лоджиями. Но шлагбаума на въезде нет, как и охранника. Из подъезда во двор наверняка ведет черный ход, а внутри, тоже почти наверняка, — консьерж. Да еще вон и вроде кодовый замок… В общем, в подъезд лучше не соваться — и Стас поспешил в арку.

Во дворе обнаружился ряд гаражей, но Яков к ним не поехал, а поставил машину возле других автомобилей, между высокими кустами и сеткой, огораживающий детский сад. Выйдя, закрыл дверцу, включил «сигналку», сделав два шага к подъезду, всплеснул руками, вернулся, отключил «сигналку», сунулся в машину, взял пакет с кофе и снова пошел к дому. Уже входя в подъезд, остановился — до выглядывающего из арки Стаса донеслось обиженное бормотание. Начмед достал из кармана автомобильный ключ с брелоком «сигналки», вдавил кнопку. Машина за его спиной пискнула, у зеркала заднего вида замигал синий огонек. Яков устало развел руками и скрылся в доме.

Вернувшись в «Ниву», Стас только начал отъезжать от дома, когда увидел полицейскую машину впереди. Пришлось свернуть в ту же самую арку. Остановив «Ниву» подальше от перламутровой «Ауди», за гаражами, он подождал немного — нет, менты следом не поехали.

Очень хотелось спать. Бензина осталось немного, но постоять минут сорок на «нейтрале» можно. Перед глазами кружились бездушные физиономии отростков, между ними то и дело возникало лицо Егеря, каким Стас увидел его в последний раз, когда выбегал из зала с саркофагом.

Он закрыл глаза, обдумывая план действий. Голова варила плохо, сказывалось напряжение предыдущей ночи, да что там ночи — уже несколько суток, за исключением непродолжительной передышки в Новошепеличах, не удавалось нормально поспать, а расслабиться толком не получилось и там. Стас потер щеки, поморгал, продолжая мысленно выстраивать план, но понял, что ничего толком не может продумать.

Он немного опустил спинку… и заснул почти мгновенно. Во сне было что-то смутное, метались тени, из серой мути выплывало лицо Егеря, его окружали отростки, похожие на манекены с одинаковыми лицами, а потом их, будто сухие листья, развеяло смерчем, и знакомый голос произнес: «Приди за нами. И за Яной. Спаси ее, она мучается. Хочет видеть тебя. Забери ее до десяти вечера, иначе…» — и тут Стас проснулся.

Голос выветрился из памяти сразу после того, как раскрылись глаза, пропал вместе со сном, осталось только твердое желание действовать.

И план, который полностью оформился, пока он спал.

Было светло. И почти тепло. С чистого неба светило солнце, лужи подсохли. На детской площадке играли дети, по скверику прогуливалась женщина с коляской. За гаражами на поваленном фонарном столбе сидели трое пацанов лет двенадцати и курили, иногда с любопытством поглядывая на тихо рокочущую «Ниву». Стас кинул взгляд на часы — девять утра. Девять! Проспал больше двух часов! Датчик топлива стоял почти на нуле — еще немного, и движок сдохнет.