Андрей Левицкий - Аномалы. Тайная книга Страница 51

Было светло. И почти тепло. С чистого неба светило солнце, лужи подсохли. На детской площадке играли дети, по скверику прогуливалась женщина с коляской. За гаражами на поваленном фонарном столбе сидели трое пацанов лет двенадцати и курили, иногда с любопытством поглядывая на тихо рокочущую «Ниву». Стас кинул взгляд на часы — девять утра. Девять! Проспал больше двух часов! Датчик топлива стоял почти на нуле — еще немного, и движок сдохнет.

Но зато голова прояснилась, и теперь он знал, что делать дальше.

Он открыл бардачок, обыскал салон — нигде ни денег, ни мобильного телефона. Прижал ладонь к глазам, припоминая телефонный номер. Вспомнив, полез по карманам, откуда после долгих поисков извлек два смятых полтинника и одну сторублевку.

Выйдя из машины, направился к пацанам у гаража. Те смотрели на него. Когда Стас подошел, сидящий посередине, худой и щербатый, спросил:

— Слышь, а че у тебя тачка фурчит всю дорогу?

— Не могу двигатель заглушить, — пояснил Стас. — Если погашу — потом не заведется.

— Так ехай в ремонт. — Щербатый громко цыкнул слюной между зубов.

— Поспать надо было. Устал, в дороге всю ночь. Сейчас и поеду. Только телефон дома забыл, а я не отсюда…

— Да мы видим, что не отсюда, — пробормотал второй пацан, обладатель больших оттопыренных ушей, оглядывая мятую, грязную и местами порванную одежду Стаса. Третий мальчишка молча курил.

— Парни, одолжите трубку разок позвонить. Знакомому моему в автомастерскую. Есть же у вас мобилки наверняка.

— Ну, есть… — протянул щербатый. — И че?

Стас протянул пятидесятирублевку:

— Вот че. Бери и дай телефон.

— Да ты схватишь «трубу» и убежишь, — заметил лопоухий.

— Это вы, пацанье, таким занимаетесь, а я уже взрослый дядя.

— Сотню давай, — осклабился щербатый.

— Брось, за такое и полтинника много. Я ж говорю — мне минуту поговорить всего. И номер московский.

— Тогда сто пятьдесят! — хмыкнул лопоухий.

— Да ладно, че там, — вдруг сказал третий и достал из кармана дешевый мобильник. — Звони так.

— Ну ты лох, Минька, — разочаровался щербатый, а лопоухий пихнул третьего локтем.

Не обращая на дружков внимания, Минька передал Стасу телефон, бросил на асфальт «бычок» и раздавил подошвой стоптанной кроссовки.

— Спасибо. — Стас набрал номер, который вспомнил в машине, и заговорил, немного отойдя назад: — Привет, это Капитан. Да — я, я! Слушай, мне срочно… Ну, я знаю, что тот микроавтобус так и не вернул, но у меня… Да не прятался я от тебя, меня закрыли! А вот так вот. Слушай, автобус все равно был — старье, на ходу разваливался. Дело есть, выгодно и тебе, и мне. По твоему профилю, ага. У тебя ведь все тот же профиль? Ну, я знал — это твоя планида. Пла-ни-да, говорю, значит: судьба. Да ладно, не разводи конспирацию, скажи просто куда приехать. Делон, у меня бензин почти на нуле, а дело — реально срочное. Я тебе говорю, брат, и не преувеличиваю: вопрос жизни и смерти. Так, понял… Хорошо. Вот как… значит, я не сильно далеко, за полчаса доберусь, если тачка не станет по дороге. Будь готов. И скажи там на воротах, что у меня зеленая «Нива», номер… — Он повернулся к машине Егеря. — Не нужен номер? Хорошо, в общем, скажи, чтоб пропустили сразу, о’кей? Ну все, жди.

Он вернул мальчишке телефон и, поколебавшись, сунул ему в ладонь полтинник.

— Спасибо.

— Да ладно, — сказал тот.

Минут через тридцать «Нива» подъехала к железным воротам в длинном бетонном здании, выкрашенном белой краской. Улица была совсем раздолбанная, по обочинам грязь и мусор, на другой стороне от белого здания тянулась ограда кирпичного завода. Когда Стас свернул к воротам, возле них открылась дверь с решетчатым окошком. Шагнувший наружу мужик присмотрелся к машине, к Стасу за лобовым стеклом и ушел обратно.

Створка начала подниматься, складываясь гармошкой, и, как только просвет позволил, он въехал внутрь.

Там была автомастерская. Над бетонной ямой стоял дорогущий «Мерседес», из-под него доносились лязг и мат; на ремонтной раме — джип «Патриот», под стеной — третья машина, со спиленной верхней частью кузова и без двигателя в капоте. Движок висел на цепях, и в нем копались двое. В зале было с десяток работяг — все оглянулись на въехавшую тачку, кто подозрительно, кто равнодушно.

Под потолком тянулась бетонная пристройка с окнами, от нее вниз шла лестница. В окне мелькнуло знакомое лицо, и по ступеням начал спускаться красавец-брюнет в голубых джинсах и бархатном пиджаке, надетом на голое тело. На груди поблескивала золотая цепочка с медальоном.

— Ну, брат, давно не виделись! — На нижней ступени Делон раскрыл объятия.

Они похлопали друг друга по плечам, потискали за бока. Этого человека Стас знал давно и хорошо. В своей неуемной энергии, желании все на свете увидеть и испытать он когда-то связался с автоугонщиками и даже участвовал в трех «операциях» — но быстро понял, что это не его, и отвалил в сторону. Хорошо, что бывший подельник, теперь, судя по всему, покрутевший, не сменил телефонный номер.

Отстранившись от Делона, Стас спросил:

— Тут у тебя есть сканер? И комп. И флэшка еще.

— Ну, есть, — удивился Делон.

На лестнице вверху показался здоровенный парень с внешностью потомственного гопника, в спортивных штанах и майке.

— Делон! — рокочущим голосом окликнул он.

— Нормально, Кулак! Это кореш старый, проверенный. Все под контролем.

— Слушай, это для меня в натуре дело жизни и смерти, — сказал Стас. — Еще когда мы вместе работали, ты хвастался, что придумал новый радар, который сам подбирает частоты… Сделал тогда его?

— Вот ты вопросы с ходу задаешь! — восхитился Делон. — Это ж мой эксклюзив, секретный.

— Так сделал?

— С полгода уже пользуемся.

— Мне он нужен, Делон. Этот радар, а еще пара тысяч рублей, заряженный мобильный телефон с номером и другая машина… Вот он, — Стас показал на джип «Патриот», — вполне подойдет. За это все отдам тебе ее.

Он ткнул пальцем назад, Делон поглядел ему за спину и явно ничего не понял.

— Что отдашь… «Ниву», что ли? Ты в петросяны записался, брат? Да она и одного «Патриота» не стоит, а ты хочешь…

— Ты пока не видел, что у нее под капотом, — перебил Стас. — Сейчас увидишь — и тогда я стрясу с тебя еще шмотки и что-нибудь пожрать.

Егерь сидел в полной темноте и тишине, в двух парах наручников: одни сковывали руки за спиной, другие, с широкими кольцами, — лодыжки.

Он находился здесь уже давно, сам не знал сколько. Внутренний хронометр сбоил, хотя обычно верно определял время суток, но теперь Егерь не мог понять даже, ночь сейчас или уже давно день.

Он не шевелился и смотрел прямо перед собой, иногда закрывал глаза, иногда раскрывал — разницы никакой. И ни звука за все время, что провел здесь. Помещение было размером примерно два на полтора метра, до потолка Егерь дотянуться не мог. Из стены выпирал бетонный куб, на котором он сидел, — и все, больше тут ничего не было. Пятясь вдоль стен с поднятыми, насколько позволяла цепочка, руками, он не нащупал ни выключателя, ни замочной скважины в железной двери, утопленной в стену.

Корпорация собиралась присоединить его. Седовласая дама так и сказала перед тем, как трое отростков впихнули пленника сюда. Надо было только «подготовить купель», так она выразилась.

Я не позволю. Гуннар упоминал, что сложные, волевые сознания зачастую подчинить не удается, вместо этого Медуза ломает их и в конечном счете убивает. Я не дам подчинить себя. Не стану частью пси-сети. Не буду отростком, манекеном, солдатом боевой бригады в одном из щупалец Медузы. Я не такой. Я не очень сложный, даже — простой, но у меня есть воля. И я умру, это лучше, чем быть куклой.

Если бы комната была больше, он бы разбежался и врезался головой в стену, но Корпорация не оставила ему никаких возможностей для самоубийства. Человек не в силах заставить себя не дышать или остановить свое сердце, просто приказав ему замереть.

Я не дам сделать это, — раз за разом повторял он про себя, когда щелкнул замок, дверь открылась и сразу четверо отростков вошли внутрь. И потом, когда его привели в небольшой зал с бассейном, и когда ему вкололи что-то в основание шеи, и когда раздевали, Егерь твердил: Я не дам сделать это с собой. В комнате появились несколько новых отростков и двое знакомых: седовласая дама и приземистый крепкий мужик с квадратной челюстью, он входил вторым тогда в зал с саркофагом.

Дама сказала, глядя в переносицу Егеря:

— В бассейне — раствор английской соли высокой плотности. Жидкость и воздух имеют температуру человеческого тела. Ты знаешь про сенсорную депривацию? Ее еще называют флоатингом.

Егерь молчал, повторяя про себя все ту же фразу, и Корпорация продолжала: