Владислав Русанов - Полуденная буря Страница 50

— Егеря? — переспросил Кейлин. — Егеря могут. Брицелл небось командовал?

— Он, проклятое семя. Ненавижу! Зубами бы…

— Тише, тише. Охолонь. — Широкая ладонь Бессона легла пареньку на плечо. Тот аж присел. — Tы-то, понятное дело, из ихэренских арданов будешь?

— Да! — с вызовом ответил мальчик. — А вы кто такие? До сих пор ведь не обсказали!

— А мы люди беспокойные, — усмехнулся Кейлин. — Всё-то нам на одном месте не сидится, всё тянет земли чужедальние посмотреть. Вот решили в Ард'э'Клуэн наведаться, на житье-бытье здешнее поглядеть, а тут, незадача какая, война, оказывается.

— Нечего зубоскалить! Над чужой бедой потешаться не много чести. Лесные молодцы вы, выходит? Или как?

— Можно и так сказать.

— Помародерствовать, значит, заявились. На чужое горе вороньем слетаетесь?

— Тьфу ты ну ты… — сплюнул Бессон, снимая руку с плеча парня, и даже отступил на шаг. Как еще пальцы о порты не вытер?

— Зря ты так, — нахмурился Кейлин.

— А как? Как мне еще понимать? Явились, шныряют…

— Помародерствуешь тут, — неожиданно вмешался Некрас. — Ага, опосля ваших арданов шиш с маслом найдешь, а не железку ломаную на поле. Всё подмели. Свои за своими же. А ты нас мародерами величаешь. По совести ли?

— А как мне вас понимать? — повторил ардан. — Для чего сюда заявились?

— Я к Витеку, талуну ихэренскому, — проговорил Кейлин, — честь по чести посольство засылал. Помощь свою предлагал. Может, если бы была с ним вчера сотня моих всадников, не налетели б и егеря неожиданно.

— Ты засылал посольство?! А ты кто таков есть? На Властомира бородой не вышел, даром что веселинов в ватагу набрал. Да и Витгольду по возрасту в сынки годишься…

— Какой шустрый постреленок! — изумился Бессон. — Сам назовешься, Кейлин, или мне тебя представить благородному ардану?

— Не надо представлять. Сам справлюсь. Я — Кейлин. Принц и законный наследник трегетренского престола.

— Ага, а я — каган из Восходной степи. Вот только с улусом своим разминулся малость.

— Ты это, того… Бросай шутки шутить, — окоротил Некрас. — Молод еще — старших подначивать.

— А что ж, ему можно невесть что городить, а мне нет?

— Как это «невесть что»? Принц он и есть!

— Ага. Принц с бородой нечесаной! Чем докажешь, что наследник Трегетрена?

— А зачем доказывать? Мои люди мне и так верят. Для тебя, что ли, стараться? Ты сам кто? Экхард Второй? Или, может, Витек Железный Кулак?

Мальчишка вдруг хлюпнул носом и нахохлился:

— Нету больше Витека…

— Да ну?! — охнул Бессон.

— Так я и знал! — сжал кулаки Кейлин. — Точно знаешь? Видел?

— Видел. Я на его колеснице возничим был.

— Бона как! — понимающе протянул веселин и вдруг сообразил запоздало: — А как же ты с Броханом тогда? Он же наверняка…

— Верно. Он королевским войском командовал. Да Брицелл и его подставил тоже. Думаешь, чего он тут, в роще, оказался после боя?

— Верно. Ох и Брицелл, сука озерная! — воскликнул Бессон.

— Да уж. Брицелл о чести и совести мало слышал, — подтвердил принц. — Зато он точно знает, в какое место кого ударить надобно. Чтоб победу раз и навсегда вырвать.

— Доберусь я до вашего Брицелла, — сжал кулаки паренек.

— Что значит «вашего»? Он нам такой же, как и тебе. А то и дальше. Всё-таки он арданской короне служит, а мы — нет.

— Всё равно Брицеллу не жить, — скрипнул зубами паренек и спохватился: — А вы кому служите?

— А вот ему, — кивнул Бессон на Кейлина. — Он же, как ни крути, принц.

— Что, правда?

— Да какая нам корысть брехать тебе? Вот воистину ардан неверующий! Сказано же тебе: принц Кейлин он.

— Сами вы, веселины, пока не пощупаете — не поверите! — вскинулся паренек. — Не похож он на принца Кейлина.

— А ты видел Кейлина?

— Видел. Годков десять назад. Витек тогда…

— Так десять лет назад я еще совсем сопляком был, — перебил Кейлин. — Четырнадцать едва исполнилось. Ай, ладно… Некрас, помоги Брохана похоронить. Он достоин славной тризны, и мы справим ее потом. Когда отомстим всем врагам.

— Кургана большого не выйдет, — предупредил Некрас, — земля болотистая. Не курган выйдет, а кучка навоза коровьего.

— Не надо кургана. По-ардански схорони.

— Это как?

— Я покажу. — Во взгляде паренька-ардана в первый раз промелькнула благодарность.

— Звать-то тебя как, постреленок?

— Да как назовешь.

— Где-то я уже это слышал, — ухмыльнулся веселин. — Ах да! Живолом…

— Так назови его Чумазым, — обернулся Кейлин.

— Не хочу Чумазым! Зови меня… Зови… А можно мне с вами?

— А что ты умеешь?

— Всё. Мечом, копьем, из самострела, за лошадьми ходить…

— Верхом умеешь? А то знаю я вас, арданов, на всех телег не хватит.

— Умею.

— Ну что, возьмем, Кейлин, безымянного?

— Да бери. Сам с ним возиться будешь.

— Ладно. С одним уже возился таким — глянь, какого вожака воспитал… Так как же назвать тебя, постреленок?

— Зови Вейтаром. Годится?

— Имя как имя. Не хуже и не лучше других. Добро, Вейтар, закапывай Брохана, а мы пошли.

Широченная спина Бессона и гибкий силуэт Кейлина скрылись за древесными стволами. Вейте повернулась к Некрасу:

— Ну что, давай хоронить?

Веселин вытащил из вьюка лопату с укороченным черенком:

— Давай….

Со вчерашнего вечера томившие Вейте одиночество и безысходность неожиданно отступили. Банда лохматых веселинов во главе с невесть каким образом восставшим из мертвых трегетренским принцем показалась самой душевной компанией на свете. Так ли это? Время рассудит. Лишь бы новые знакомцы помогли отомстить Хардвару и его цепному псу Брицеллу. Отомстить так, чтобы долгие сотни лет странствующие певцы слагали о том легенды.

Харчевня «Пляшущий барсук» стояла на самом краю посада — дальше от Ауд Мора и пристани, зато ближе к торжищу. Поэтому частенько в ней останавливались купцы, прибывшие в Фан-Белл на ярмарку. Ежегодную осеннюю ярмарку, гордость и славу столицы арданского королевства. Каждый год с началом златолиста съезжались сюда тороватые люди не только из Ард'э'Клуэна, но и из Восточной марки Трегетренского королевства, и из северных провинций далекой Приозерной империи. Случалось, навещали торг поморяне и коневоды-веселины.

Много, ох много всяческого товара продавалось, покупалось, обменивалось на широком лугу в полутора стрелищах от крепостной стены Фан-Белла. Из южных талов привозили бортники-арданы мед и воск.

Из северных, лежащих у подножия мрачного Лесогорья, — мягкую рухлядь: соболя, куницы, белки, рыси, лисы, волки, медведи — щедры леса к трапперам и охотникам. Тал Ихэрен баловал покупателей как железной крицей — брусками необработанного металла, — так и готовыми изделиями кузнецов: секирами да мечами, ножами да топорами, кольчугами да шлемами.

Правда, в этом году ихэренцев можно не дожидаться — взбунтовался тамошний талун против короны и в угоду гордыне своей бросил земли на разграбление королевским войскам. Весть о смерти Витека Железный Кулак уже достигла Фан-Белла вместе с первыми обозами добычи, вместе с ранеными конными егерями и «речными ястребами». Последние, впрочем, особой радости от победы не испытывали. Все, как один, грустили о гибели своего бессменного командира — Брохана Крыло Чайки. Точнее, о пропаже Брохана. Тела-то его на поле боя не нашли, и это дало повод Гурану Щербатому и Лыгору-Гуне — лучшим капитанам — распустить слух, что их предводитель жив.

Потому часть «речных ястребов» с радостью присоединилась к довершающей захват Ихэрена королевской армии. Команды восьми кораблей — узконосых лодей. С ними был порывистый задира — Гуран, чья улыбка, недосчитывающая двух передних зубов, и послужила причиной прозвища. Меньшая часть ватаги речников пила пиво в посаде Фан-Белла и потихоньку бузила. То конного егеря подловят и по лбу настучат — несильно, для острастки, чтоб уважали чужаки-наемники исконных арданов. То городского стражника с причала в воду скинут — опять-таки не по злобе, не ради смертоубийства, а чтоб охолонул и меньше рвения проявлял, чтоб не лез в трактир, когда «речные ястребы» под десяток кружек густого темного пива сговариваются, как им сыскать разлюбезного своего Брохана Крыло Чайки.

Вот потому-то Ергес и предпочитал удаленного от пристани «Пляшущего барсука», хотя и в «Полосатом парусе», и в «Зеленой кикиморе» пиво варили не в пример лучше. Вкуснее и забористее.

Бортник Ергес любил приезжать в Фан-Белл на торг. Вот уж третий год он привозил пахучий мед диких пчел и желтый воск — талунам на свечи. С той поры, как занемог отец. Старику всяк раз перед началом дождей спину скручивало — ни согнуться, ни разогнуться. А кому, спрашивается, в дальний путь из семьи ходить? У старших братьев семьи — жены, ребятня. Как бросить? А Ергес — парень неженатый. В самый раз по месяцу на дорогу тратить. Опять же, посмотрит парень мир, людей разных, товары заморские на прилавках, а не у соседа, их прикупившего, в жадных руках. Глядишь, наездится и остепенится, начнет ценить домашний уют и покой.