Алексей Калугин - Блуждающий разум Страница 51

Большинство полагали, что готовится, а может, и уже произошел государственный переворот. Почему государственный переворот готовится, а может быть, уже происходит в глухой деревушке в более чем двухстах километрах от Москвы – это как раз никого не волновало. Волновал другой вопрос: кто готовится взять власть? И как высоко взлетят после этого цены на сахар и гречку? Чуть менее популярной была идея об инопланетном вторжении. Нашлись даже очевидцы, которые намедни видели летающую тарелку, кружившую над деревней. Далее следовали теории о внезапной вспышке эпидемии лихорадки эбола, о птичьем гриппе и о супербешенстве среди живущих в окрестных лесах лис. При этом, опять же, никого не интересовало, что такое супербешенство. Достаточно было и того, что супербешенство звучало лучше, ярче и более угрожающе, чем просто бешенство.

В самом конце зависли две версии. Предпоследняя гласила, что армия была привлечена к поимке маньяка с топором, который, по утверждению местных жителей, уже третий год бродит по окрестностям, пугая людей по ночам истошными криками и воем.

Последней версии придерживался только дед Варфоломей, который и был ее автором. Являясь истым поклонником спин‑протектора, дед Варфоломей утверждал, что он наконец‑то решил посетить с официальным визитом их деревню. На то имелись весьма веские причины – если судить по телерепортажам о перемещениях спин‑протектора по стране и по миру, а дед Варфоломей, будучи глубоким пенсионером, придавался этому занятию с раннего утра и до поздней ночи, его кумир уже успел посетить все хоть сколько‑нибудь достойные внимания места на планете. За исключением их деревни. Выходит, теперь сюда ему и дорога. Ну а военные, разумеется, прибыли для того, чтобы обеспечить безопасность спин‑протектора. Он ведь был один на целый свет. И потеря его, случись она вдруг, стала бы поистине невосполнимой.

Оперативный штаб, который лично возглавил куратор сектора КВБ и глава спецотдела Юрий Станиславович Бапиков, расположился в шашлычной. Заведение сие привлекло внимание Бапикова тем, что интерьер его был стилизован непонятно под что, однако сделано это было очень своеобразно, ярко. Войдя в него, посетитель чувствовал, что оказался именно в том месте, где всегда хотел побывать. Вот только зачем ему это было нужно, посетитель вспомнить не мог. Так что не оставалось ничего другого, как только сесть за столик и подумать над этим вопросом.

Хозяевам шашлычной не понравилось столь раннее вторжение в их вотчину. Никакие документы никто им предъявлять, разумеется, не стал. Но вторгшиеся явно были военными, хотя на их форме и не было никаких знаков отличия или эмблем, обозначающих род войск. К тому же их сопровождали полицейские. А у хозяев шашлычной не все в порядке было с миграционными документами. Поэтому они, разумеется, возражать не стали. Да если бы и попробовали возразить, вряд ли кто‑то обратил на них внимание. Их положение было ничуть не лучше положения подопытной морской свинки, которая бегала по лабиринту, понятия не имея, зачем она это делает. Она лишь знала, что нужно шевелиться.

План операции был детально проработан, и разведка на месте не внесла в него никаких существенных корректив. И все равно Бапиков велел составить вместе два столика и расстелил на них карту местности. Ему нравилось стоять, склонив голову над картой. Брови сурово сдвинуты, губы сжаты, кончики большого и указательного пальцев правой руки едва касаются гладко выбритого подбородка. В таком положении он чувствовал себя военачальником. Стратегом, готовящимся в очередной раз подтвердить свое реноме победителя. На самом деле непосредственно руководить действиями ловчих будут кадровые офицеры. В штаб же должна была стекаться вся оперативная информация с основного места действия.

Ровно в четыре все группы ловчих и полиции вышли на исходные позиции. Поскольку поселок был обнесен высоким забором, лезть через него было нецелесообразно. Альтеры строили забор, чтобы укрыться за ним от посторонних глаз. На деле же оказалось, что они выстроили для себя ловушку. По периметру поселка были расставлены лишь небольшие группы полицейских, которые должны были следить за тем, чтобы никто не попытался скрыться, перемахнув через забор. Основные же силы ловчих были сконцентрированы возле ворот, которые служили единственным входом и, соответственно, выходом с территории поселка. Первый взвод ловчих должен будет двигаться по центральной улице, проводя при необходимости черновую зачистку. Основной же их задачей станет выявлять скопления альтеров и предупреждать о них следующих за ними бойцов, которые как раз и должны будут проводить задержание. Ну и, наконец, третья волна ловчих должна будет провести окончательную зачистку. Вооружены ловчие были нелетальным, но доказавшим свою эффективность оружием. В их арсенале электрошокеры, тазеры, резиновые дубинки, дымовые и световые гранаты и ружья, стреляющие резиновыми и пластиковыми пулями. Альтеров в поселке было много, а это значит, что они почти наверняка попытаются оказать сопротивление.

В четыре ноль семь из штаба поступил приказ начать операцию.

Взвод ловчих в белых маскировочных комбинезонах выдвинулся из леса к двустворчатым решетчатым воротам. Ворота оказались незаперты. В диспетчерской будке справа от ворот тоже никого не было. В самом же поселке было темно, как в угольной шахте безлунной ночью. Не было видно ни одного, даже самого маленького огонька. Это казалось странным. Конечно, все альтеры могли вечером ложиться спать, а утром просыпаться строго по команде, в одно и то же время. Но все же хотя бы главная улица поселка должна быть освещена. Иначе поселок выглядел вымершим. Или брошенным своими обитателями.

Командир взвода доложил о своих сомнениях в штаб.

– Продолжать выполнять задание, – ответили ему. – Не забывайте, в поселке живут не люди, а альтеры.

Как будто это хоть что‑то объясняло.

Однако приказ есть приказ. И ловчие медленно двинулись вперед, освещая дорогу подствольными фонарями.

Два взвода второй волны выдвинулись из леса к воротам и замерли в ожидании.

Первый взвод всего на двадцать метров отошел от ворот, как вдруг началось что‑то, не поддающееся объяснению. Ловчие принялись кричать, ругаться, кто‑то звонко свистнул, другой – завизжал, третий – заунывно завыл. Раздались беспорядочные выстрелы. Кто в кого стрелял, понять было решительно невозможно.

В случае возникновения нештатной ситуации ловчие должны были согласованно отступить назад, к воротам, под прикрытие бойцов второй волны. Но вместо этого они все, как один, кинулись врассыпную.

Прошло три минуты.

Четыре.

Пять.

На площади за воротами стояла тишина, которую обычно называют мертвой. Не было слышно голосов вошедших на территорию поселка ловчих, не было видно огней их фонарей. Несмотря на то что у каждого ловчего имелась персональная рация, на вызовы никто не отвечал. Только однажды, когда командующий вызывал ловчего с кодовым именем Кабан, он услышал, как тот в ответ начал напевать детскую песенку про кабанчика и василек. Голос у Кабана при этом был такой, будто он с трудом сдерживал слезы. Это было настолько странно, что все, кто находился рядом с командующим и слышал то же, что и он, предпочли сделать вид, будто ничего не слышали. Так было правильно с точки зрения… Да откуда ни глянь! Нельзя же было доложить в штаб, что ловчие внезапно сошли с ума.

На самом же деле ловчих встретил сидевший на крыше одного из складов Юфтан Аддамс. То, что ловчие были настороже и готовы к тому, что могут возникнуть проблемы, сработало Юфтану на руку. Ему даже не потребовалось предпринимать серьезную ментальную атаку, чтобы пробить брешь в психологической броне ловчих. Они ожидали неприятностей, и Юфтан их им предоставил. В полной мере.

Без нужды не мудрствуя, Юфтан всего‑то и сделал, что заставил ловчих поверить в то, что сбылись все самые страшные их кошмары. В итоге каждый получил свой маленький персональный ад.

Как известно, мир полон самых разнообразных фобий. Нет такого человека, у которого не было бы каких‑то подавленных, спрятанных глубоко в подсознание страхов, корни многих из которых тянутся из далекого детства. Один боится червяков, другой – битых стекол, третий приходит в ужас от одной только мысли о возможности оказаться в людном месте без носового платка. Чаще всего человек, подверженный иррациональному страху, и сам не в состоянии объяснить его природу. В повседневной жизни всем нам, как правило, удается скрыть свои страхи. Самый простой способ – стараться избегать ситуаций, способствующих их проявлению. Но когда человек внезапно оказывается лицом к лицу со своим самым страшным кошмаром, причем в ситуации, когда он и без того ждет, что может случиться что‑то очень плохое, он ничего не может с собой поделать. Страх оказывается сильнее его. Взрослый человек превращается в маленького ребенка, которого когда‑то очень давно до смерти напугал тот самый, совершено безобидный, но жуткий на вид земляной червяк.