Владимир Поселягин - Двойной удар Страница 51

— А купцы? — не отставал Ветров.

— С купцами у нас договор, поэтому пушки хоть и зачехленные, но наготове.

Ветров стоял и молчал, о чем-то размышляя.

— Ты, кстати, почему не ушел со всеми? — спросил я.

Ветров молча достал нательный знак, пояснив, что это Перун. Он-то и рассказал, в чем я не прав. На Руси в это время было именно православие. В Риме — католики, а византийцы вообще в Константинополе, их османы захватили несколько десятков лет назад. И пока что большая часть населения почитала наравне с христианской верой и веру предков. Кто-то истинно верил во Христа, а кто делал вид — такие остались со мной.

Боевые холопы и бояре в открытую носили на теле и одежде знаки Перуна, которому проходили посвящение в четырнадцать весен. Женщины и врачующие посвящали себя Маре, охотники — Велесу. Приняв информацию к сведению, я молча кивнул. Мы этих тем особо не касались, наверное, Михалыч бы пояснил.

В общем, хрень я нес на обеде. Уроки истории давно уже выветрились из головы, а услышанные мельком разговоры и принесли эту путаницу.

Потоптавшись, Ветров наконец ушел на нос судна, где стал о чем-то беседовать с людьми. Наверное, пересказывал наш разговор. Делая вид, что рассматриваю крепость в подзорную трубу, я внимательно следил за их реакцией.

Заметив, как они кивают или вздыхают, я только хмыкнул. Люди должны понимать, что ушедшие меня фактически предали, поэтому недовольных я не заметил. Те, кого я использую в качестве живого щита, это заслужили. А предатели — не люди, слишком дорого они обходятся.

Считай, оставшиеся здесь люди прошли, как говорится, огонь, воду и медные трубы. Думаю, им уже можно доверять.

Из экипажа остались фактически все, ушел только один из пришлых, за которого поручился Немцов. Так что у меня теперь команда из двадцати четырех человек. Плюс пятьдесят девять воинов — уже что-то. Трое из них были недееспособны, находясь на излечении в матросском кубрике.

Из воинов — двое артиллеристов. Синицын и один из бывших сержантов, тот, которого готовили для морской артиллерии. Помощники для зарядки остались прежними, из них никто не ушел. Сейчас они сидели у одного борта, чтобы не мешать другим, и шили из шелка новые мешочки для зарядов.

Скомпоновав из оставшихся воинов десятки, я с Ветровым подобрал командиров, оставил их осваиваться в новом подразделении и направился к себе. Теперь у меня стало два десятка стрелков, по восемь человек в каждом десятке, и четырнадцать лучников. Из остальных воинов сформировали двадцать строевых десятков, в одном девять, в другом одиннадцать человек.

У каюты стоял новый воин, с аркебузой, прошлый часовой ушел. Кивнув ему как своему, я вошел в каюту и чуть не споткнулся о Ласку, мячиком подкатившуюся ко мне. Подхватил ее на руки, поиграл и отпустил на пол. Девочка уже ела кашу с мясом, и с кормежкой проблем не было. Разве что нужно было убирать следы жизнедеятельности щенка, но для этого ко мне каждые два часа заглядывал вахтенный.

Быстро переодевшись в богато расписанный халат и надев мусульманскую шапку, я вышел на палубу.

— О-о-о, — только и сказал кормчий, когда увидел меня опоясанного красным шелковым кушаком.

— Маскировка, для отвода глаз, когда будут осматривать, — пояснил я.

Федор понимающе кивнул, он уже стал привыкать к моим неожиданным выходкам.

Мы вошли в устье один за другим. Первым шел ушкуй Соловейчика, потом мы, следом ладья Потапова и последними галера с захребетниками.

Взяв протянутую кормчим подзорную трубу, я осмотрел крепость, полуразрушенный городок — видимо, это и была Тана — и возвышающиеся вдали две башни, которые перегораживали цепью реку.

— Федор, посмотри. Вон та большая лодка тебе не кажется знакомой? — протянул я трубу кормчему, он сам стоял у весла, не доверяя рулевому.

Передав управление помощнику, он стал вглядываться в пристань у крепости. Там покачивались лодки. Некоторые с мачтами.

— Да, ту, что побольше, я видел в Кафе. Посыльная лодка.

— Согласен, видимо, местных предупредили о нас. Подстраховались.

— Что будем делать? — опустив трубу, спросил Федор.

— Ничего, сделаем вид, что у нас все нормально. Если что, я у воинов, нужно подготовиться.

— Хорошо.

Ветров быстро вник в суть моего нового и доработанного плана. Всего у меня их было разработано восемь, в двух планах была проработка, что о нас сообщили, вот по одному из них мы и начали действовать.

Когда мы прошли полусонную крепость, с которой нас с интересом рассматривали часовые с тюрбанами на головах, и направились дальше, я обернулся и стал разглядывать галеру. Кто-то из дружащих с головой, наверняка один из моих бывших старшин, одел часть команды в яркие тряпки, так что со стороны галера напоминала настоящее сторожевое судно.

После осмотра галеры я вернулся к изучению башен. Цепь поднята, значит, путь перекрыт. Было хорошо видно поворотный механизм и рабов, сидевших рядом. Сам механизм находился у подножия башни, а не внутри, как мне думалось. Что ж, нам же лучше.

Как только мы подошли ближе, команды спустили паруса, и суда стали по инерции приближаться к покрытой ржавчиной и тиной цепи. Одновременно от одной из башен с правого берега отошли две лодки, а от крепости десять, последние преградили нам путь к выходу в море.

— Две лодки это нормально, насколько я понимаю, но тебе не кажется, что людей в них слишком много? — спросил я у Федора.

— Много, — напряженно согласился он.

— Ага, — довольно кивнул я.

Обе лодки шли целенаправленно к нам. Синицын, сидевший за планширем, в мощную трубу разглядывал обе башни, выискивая пушки и стрелков.

Наконец он отрицательно покачал головой, но я никак не мог поверить, что там нет пушек, а только катапульты, поэтому незамедлительно отдал сигнал.

Воины подхватили две пушки и установили их в гнезда с левого борта, со стороны, откуда подходили лодки. Дальше оба канонира произвели выстрелы. Свинцовая картечь, да еще фактически в упор, с расстояния сорока метров — это как метла. Она напрочь снесла часть людей и повредила лодки. Одна сразу пошла на дно, оставив на воде пяток выживших после залпа. Вторая, черпая изрешеченным бортом воду, попыталась развернуться, но вот раздался треск, и тоже она пошла ко дну. От борта, как только рассеялся дым пушечных выстрелов, произвели залп стрелки, задымив ушкуй. Выживших фактически не было, кого не добили стрелки, тех утащила на дно амуниция.

Я довольно кивнул, хорошо, что опытные пушкари остались фактически все. Сейчас они палили без устали, и довольно неплохо.

Тем временем артиллеристы уже подготовили к бою шестифунтовую пушку, заряженную ядром. Их задача разбить поворотный механизм, опускающий и поднимающий цепь, благо она была на виду.