Александр Афанасьев - Законы войны Страница 52

Забрав заказанное, Аскер подошел к двум сдвинутым столам, за которыми сидели водители. В основном армейские.

— Здравия желаю. Присесть позволите?

Водилы уставились на него.

— А ты кто такой будешь? — спросил усатый здоровяк. По виду — он мог согнуть лом руками.

— Человек божий, мимо прохожий.

— Ну, садись, человек божий…

Аскер пододвинул стул, сел. Сразу обращаться с просьбой или «грузить» было не принято, об этом можно было только в самом конце. Он знал, что его сейчас осматривают внимательные глаза, пытаясь понять, кто он такой и откуда.

А так водилы мирно трапезовали, набивали брюхо перед очередным долгим переходом. На Саланге таких постоялых дворов нет, а вот очереди есть, тоннель-то узкий. Вот и хрен знает, сколько стоять придется…

— Слышь, человек божий… — сказал один из водил, — а не ты ли в Кушке тренировался?

Понятно, знакомые все-таки нашлись. Армия, несмотря на свои размеры, — организация замкнутая, найти знакомого просто.

— Я.

— А в каком году?

Аскер назвал год. Водила — монголоидного вида, загорелый — кивнул, в основном для других. Правда.

— А щас чем занимаешься? — спросил старший, Кузьма, наверное.

— На частных хлебах.

— Контрактник, что ли? Э…

Контрактников не все любили.

— Хлеба тоже разные бывают, — сказал Аскер, — соображать надо. Араба знаете?

— Ну?

— Так вот он тоже на вольных. Сейчас.

Сказанное было серьезным.

— Араба-то я знаю… — сказал монголоид, — даже грешным делом учился у него. А вот ты его как знаешь, паря?

— Так и я — учусь. Метки у него — на руках. На обоих.

Монголоид хмыкнул.

— Верно. А чего от своих отбился? Дезертир, что ли?

— Дела лихие. Вот, попутный транспорт ищу.

— Попутный только ветер в ж… Куда надо?

Аскер не успел ответить — подошел халдей. Прошептал что-то Кузьме на ухо.

— Полиция здесь, парень. Кого-то ищут. Не знаешь — кого?

Аскер решил идти ва-банк:

— Меня. Предатели это.

Водилы замолчали. Почти все они были армейскими отставниками. Свой для них был завсегда свой, ну а чужак…

— Полиция чья, наша? — спросил Кузьма.

— Не, зеленые [88].

— Тогда посылай нах… Никого тут левых нет, и не было.

Содержатель трактира кивнул:

— Понял.

Это место можно было обыскивать целую неделю. Попытка установить пост для досмотра на въезде вызвала бы бунт.

Водилы переглянулись.

— Слав, ты без напарника идешь?

— Ну?

— Возьми парнишку. Тебе куда?

— Баграм — можно?

Кузьма захохотал.

— Можно Машку за ляжку, бача. Совсем, смотрю, распустились в армии, не то что в наши годы. Высадим на периметре, не переживай. Там к нам как раз еще пара машин присоединится. Так, двинулись, мужики. По машинам…

— Можно…

Аскер, до этого прятавшийся сзади, там, где было оборудовано спальное место, полез вперед. Ровно рокотал дизель, усиленная до предела подвеска глотала все неровности афганской пустынно-степной дороги…

— Ты, бача, серьезный человек, как я погляжу. — На водителе из одежды были только шорты и бронежилет. — Там эти зеленые кордон поставили на пути к Кабулу, ловить тебя собрались. Ну да ничего, там Ваня Концевой с ребятами на Пешавар идет, он этим зеленым быстро даст рахунку [89]. А ты замочил, что ли, кого?

— Ага.

— И кого?

— Зеленых троих. Один офицер… кажется.

— Круто, — оценил водитель, — и за что ты их?

— Да так. Офицер этот выступал громко. Говорил — вырежет всех русских.

— Тогда правильно сделал… — сказал водила, — так этим бородатым и надо. Я сам не пойму, и что с ними цацкаются. Давно надо было — загрузить самолеты ипритом и пройтись над всеми ущельями. Нормальных людей там нет, а бородатые пусть подыхают.

Ждать толерантности от водителей было бесполезно. Как, впрочем, и от всех остальных, кто долго был в Афганистане. Не дождетесь…

Афганистан, Кабул

Центр города

Ночь на 3 ноября 2016 года

Эфенди джаграна на самом деле звали полковник Салман Раджаб, и он был очень встревожен…

В Афганистане, до того как свергли короля, система власти строилась очень просто. Есть англичане. Они делают свои дела, и вмешиваться в них категорически не рекомендуется. А вот если ты понравишься им — то ты можешь сделать карьеру. Сына могут пригласить в военное училище Британии, это верный билет на самый верх. Тебя самого могут пригласить в колониальные части — а это совсем не то же самое, что афганская армия. Британцы никогда не использовали в колониальных частях местных. Индусы служили в Афганистане и в Северо-Западной провинции, где их ненавидели, потому что они не мусульмане. Афганцы служили в Индии и в других местах. Главный критерий — ты должен быть чужаком. Тебя должны ненавидеть. Англичане сами держали роль третейских судей и цивилизаторов, непосредственно не виновных во всех зверствах до тех пор, пока это было возможно…

Если не брать во внимание англичан — то был король. Его никто не уважал и все ненавидели. Потому что считали британским псом, прислужником и без оснований. Но приносили ему дань, потому что если не приносить — король прикажет тебя убить и тот, кто это сделает, займет твое место. Иногда убивали и без приказа короля, когда думали, что королю это понравится или у него не будет выбора. Король был тем немногим, что придавало легитимность всей системе власти. Потому что если не будет короля — податные сословия начнут задавать вопросы, а почему дань должны платить они. Учитывая то, что значительную часть податных сословий представляли воинственные и дикие горцы, стрелки и скотоводы, и жили они в ущельях, которые могут поглотить целую армию, наверное, король был все-таки нужен.

Полковник жил как все. Обирал тех, кого можно было обобрать. Подкупал тех, кого можно было подкупить. Избегал тех, кого подкупить было нельзя. За исключением одного — он был русским агентом.

А что тут такого? Разведки всего мира активно работали в Кабуле, уж разведки сверхдержав-то — точно. Особенно активна была Священная Римская Империя, в сороковые годы она едва не подбила Афганистан на мятеж против британской короны, и до сих пор в высшем свете Афганистана попадались афганцы светловолосые и голубоглазые, рожденные от матерей арийской крови. Полковник, увы, похвастаться таким не мог — но он работал на русских. Русские были недалеко, в Туркестане, туда можно было легко сбежать, там по границе жили народы, родственные афганцам, и еще русские владели страной, которая была самой большой страной в мире. Если тебе надо бежать и спрятаться так, чтобы не нашли, — Россия подходит для этого наилучшим образом.

Когда пришли боевики — полковник побежал в Россию, и Россия его приняла. А после того как русские пришли в Афганистан вместе с армией — на кого они могли опереться в деле строительства новой ловчей сети, как не на старого своего агента, проверенного и испытанного в деле.

Вот только русские стали допускать ошибки.

Афганцам нельзя давать свободы. Никакой, никогда. Естественное состояние афганца — это рабство. Потому что если ему дать настоящей свободы — начнется соперничество между племенами. А как только оно начнется — оно быстро перерастет в резню. В которой афганский народ истребит друг друга лучше, чем какой-нибудь чужеземный завоеватель. А еще афганцы захотят свести счеты с теми, кто угнетал и притеснял их. Польется кровь, которой не будет конца. Потому немногочисленная афганская элита, представленная прежде всего религиозными деятелями, которые не вырезали мятежники в силу уважения к религии, решила поднимать народ на мятеж против русских. И такие, как полковник, в этом помогли.

Потом он обнаружил, что, оказывается, у него есть и единомышленники. И что самое удивительное — русские единомышленники…

Но теперь…

Приказав Ахмадзаю узнать от русского всю правду и каким угодно способом — он на самом деле тщательно скрывал свой страх. Перед русскими.

Этот русский был один из тех, кого он боялся больше всего на свете. Они сочетали в себе западный ум, отравленный знанием и лишенный веры (из которой рождается подчинение), с истинно восточной жестокостью как к себе, так и к другим. Англичане были не такими. Англичане были жизнелюбами. А этот был фанатичен, как эти психопаты талибы, но фанатичность сочеталась с западным, изворотливым умом. Смертоносное сочетание.

«Если у русских таких много — мы ничего не сможем с ними сделать… — думал полковник, пока ехал в Кабул, — мы просто погибнем, один за другим. Рано или поздно такие, как этот шакаленок, придут за каждым из нас…»

Кабул жил ночной жизнью — едва ли не единственный город Афганистана, где она была. В небе шарили прожектора, после того, как военных вывели из крепости Бала-Хиссар, там была дискотека и ночной клуб. Витрины светились разнообразием товаров.