Грешник - Михаил Злобин Страница 52

Я, конечно, не мог этого видеть, но и без этого прекрасно осознавал, что сейчас с ним происходит. Неизвестный, однако, не растерялся окончательно, а попытался зарядить мне в голову горящим факелом, от которого я без труда увернулся. Стоя на широко расставленных ногах, захватчик чужой собственности безуспешно пытался промассировать своей пострадавшей рукой еще более сильно пострадавшее горло. Но он добивался только того, что на его шее стремительно набухла огромная гематома, похожая на лягушачий зоб.

Хрипы и бульканья, которые издавал умирающий чужак, были вовсе не громкими, но достаточными, чтобы их услышали другие его подельники.

— Шамри, задери тебя кабан, ты что там так долго возишься и пыхтишь?! — Донесся чей-то нетерпеливый крик. — Кого там демоны принесли?!

Обе саи прыгнули мне в ладони, словно всегда там и были, и я бесстрашно вошел на территорию, которую самонадеянно уже начал считать своей. Поторопился, как оказалось. В пригороде бесхозное жилье, видимо, долго пустовать не будет.

По пути я сделал один средней глубины укол в область левой подмышки, как раз под ту руку, в которой некто Шамри держал факел. Сердце врага дрогнуло, принимая в себя трехгранный штырь, и остановилось навсегда. А пока душа злодея неслась навстречу с Повелителем Ада, я осторожным, но быстрым шагом двинулся на прозвучавший возглас.

Не заметить, что факел его товарища упал на землю, сообщник не мог, поэтому до меня тут же донесся шелест вынимаемой из ножен стали.

— Твою мать, что-то тут…

Сказать большего он не успел, потому что длинный центральный шип сая пробил ему подбородок снизу, легко проломил на своем пути все костяные преграды и вонзился в мозг. По моему запястью побежала горячая человеческая кровь, стекая по обнаженному предплечью тонкими ручейками. Чужое агонизирующее тело несколько раз конвульсивно выгнулось, словно через него пропустили разряд тока, а затем с легким стуком рухнуло в траву. Пытаться удержать его и опустить аккуратно, дабы производить меньше шума, я не стал. Не та весовая категория. Поэтому я ловко двинулся дальше, ловя взглядом любые мельчайшие движения в пляске затухающего пламени упавшего факела.

Появилось такое впечатление, словно я снова вернулся в ад. Только в этот раз был не гонимым грешником, а охотником. И это новое для меня чувство будоражило кровь похлеще любого наркотика, переполняя меня эмоциями и возбуждением. Это непередаваемое чувство хищного азарта, когда ты понимаешь, что неприятель совсем близко. Возможно даже он стоит всего в шаге от тебя, скрывшись в густых ночных тенях. Но ты знаешь, что его ничто уже не спасет. Он обречен, потому что ты быстрее, ты опытнее, ты внимательней. На короткий миг я ощутил, что значит быть демоном… Эти наивные смертные не были мне соперниками, и я прекрасно это осознавал.

Следующая жертва, безмятежно ковыряющая в носу, не успела даже подняться с ящика, на котором сидела у самого входа в дом, как его располосованное горло раскрылось в гротескной улыбке от одного до второго уха. Трехгранный клинок из-за широкого угла заточки не очень хорошо подходил для нанесения резанных ран, но в умелых руках и зазубренный камень может разить не хуже лезвия.

Я позволил теплой крови окатить меня с ног до головы, чтобы белизна моей кожи не выдавала меня в темноте. А потом, вдыхая этот тяжелый металлический аромат, бесшумно скользнул внутрь жилища, умудрившись даже не скрипнуть входной дверью.

Оказавшись в полутемных сенях, я тут же притормозил, поскольку из-за угла лился бледный свет то ли лампы, то ли лучины, а вместе с ним до моих ушей доносился и разговор неизвестных собеседников.

— … халупа неплохая! Я думаю, тут можно сделать отличную лёжку. — Деловито рассуждал чей-то хрипловатый голос.

— Точно, — согласился с ним второй, гораздо более тонкий, будто бы принадлежащий подростку. — Я давно предлагаю по трущобам пройтись частой гребенкой! И товара набрать, и освободившиеся клоповники себе присвоить.

— Да-да, верно молвишь! Стража один черт в эту клоаку суется не чаще пары раз за целый год! Да и то делает не очень охотно. Даже им нет дела до местных голодранцев. Их же тут как крыс, никто их не считает! Сотней больше, сотней меньше, хрен кто заметит.

— Вот-вот, я ж о том и говорю всегда! И чего Зулхар так осторожничает? — Задумчиво спросил писклявый.

— Да Ворган разберет этого инородца. Они в своем султанате по каким-то странным законам живут…

— Вот же дикари…

Память послушно подсказывала мне, куда тут стоит наступать, чтобы никакая доска под моим невеликим весом не скрипнула и не выдала меня раньше времени, поэтому я подкрался так близко к болтунам, как только смог. Исходя из обрывка беседы, я сделал вывод, что дом заняли работорговцы. Те же самые отбросы, что едва не поймали меня после моего самого первого полета. Так что эта резня для меня приобрела несколько личный оттенок.

Выскочив из-за угла бесшумно, как сама смерть, и стремительно, как прибрежный ветер, я в три молниеносных укола превратил говорунов в два истекающих кровью трупа. Та легкость, с которой мои саи пронзали чужую плоть, не могла оставить равнодушным даже меня. Заточенные штыки входили в тела, словно в рыхлый песок, одинаково легко проходя сквозь мясо, органы и жилы. Такого раздолья не было даже в аду, потому что там каждый второй оказывался весьма серьезным соперником, и очень часто за каждый нанесенный удар приходилось расплачиваться самому. Здесь же, в этом безымянном мире, я просто был жнецом, а мои враги безвольными колосьями. Они попросту были не в состоянии ответить мне, не могли вовремя заметить мои атаки или тем более блокировать их.

Расправившись с парой работорговцев и не удостоив их бездыханные тела взглядом, я так же тихо поспешил вглубь дома.

Проходя мимо комнаты Эпимоса, я заметил, что на его смертном ложе, с которого кузнец и отправился в последний путь, валяется чья-то туша. И это действительно была туша, потому что торчащее кверху пузо выглядело настоящих холмом, на который еще так сразу и не взберешься.

Пузан тихо, но