Роман Глушков - Побег Страница 53

— И каким образом? В цитадели своя, отдельная подстанция. Об этом на «Рифте» каждая собака знает, а не только, мать твою, электрики вроде тебя, — напомнил датчанин. Судя по тону, с которым он начал этот разговор, ему хотелось потолковать с Обрубком по душам насчет гибели Мачори. Однако предвидевший это Кальтер поступил хитро: сразу переключил внимание собеседника на более интересную и актуальную тему, заставив Есперсена отложить выяснение отношений на потом.

— Ты прав, — согласился Кальтер. — Всем известно, что ток поступает в Поднебесье по отдельной силовой линии. Но это еще не значит, что наша подстанция и «поднебесная» ничем не связаны. Это же единая энергетическая система, в которой взаимосвязаны абсолютно все ее компоненты! Надо только знать, как перераспределить нагрузку в сети и разбалансировать ее работу. После чего любой ее фрагмент можно вывести из строя на расстоянии. Или даже уничтожить всю сеть целиком, но этот вариант, разумеется, нам уже не подходит.

— И ты мог бы это сделать прямо отсюда?

— В теории — запросто, — и глазом не моргнув, подтвердил Куприянов. — Но сказать это наверняка я смогу лишь когда взгляну на пульт, и не раньше.

— Тут все в порядке! — выглянув из будки, сообщил Мацуда. — Ничего не пищит и не мигает. Пусть эти электрики проваливают отсюда и ищут неполадки у себя на уровне!

— Вот оно — заключение истинного эксперта! — проворчал вполголоса Кальтер. Так, чтобы его расслышали все, кроме японца. — «Не пищит и не мигает»… Превосходно! Что еще можно к этому добавить!

— Эй, ты слышал, о чем нам только что рассказал Обрубок? — поинтересовался Есперсен у Мацуды.

— Нет, — мотнул тот головой. — И о чем же?

— О том, что он может прямо с этого пульта обесточить Поднебесье. Плел что-то про перераспределение энергии и тому подобное.

— Полная чушь! — фыркнул японец. — Наш Обрубок, похоже, напрочь со своей башкой раздружился, раз начал наяву бредить! Все, что здесь можно перераспределить, так это воздух. Ну, или самого Обрубка, если взять его за шкирку и отправить отсюда пинком прямо в море. Предлагаю именно так и сделать — достал меня этот калека со своими дурацкими теориями и вышибленными пробками!

— Кстати, о пробках, — подал голос Кальтер. — Ты говоришь, что не нашел никаких неисправностей. А ты проверил защиту электропитания седьмого уровня или только первого?

— Чего-о-о? — Лицо Мацуды побагровело от нового прилива злобы. — Какие еще уровни, мать твою?! Да ты издеваешься надо мной, что ли, кретин однорукий?!

— Короче, заткнулись все! — рявкнул утративший терпение Есперсен. После чего указал пальцем на японца: — Ты! Хватит запугивать этих троих! Какой из тебя на самом деле электрик, я понял еще тогда, когда ты едва не обоссал трансформатор под напряжением! А ты!.. — Датчанин перенацелил палец на Обрубка. — Ты пойдешь со мной на пульт и сам его проверишь! Но учти: тронешь без моего разрешения хоть одну кнопку или тумблер — вышибу мозги безо всяких разговоров! Ты меня понял?

— Так точно — понял тебя прекрасно! — отчеканил Куприянов, разве что честь при этом не отдал. — Клянусь ни к чему не прикасаться без твоего ведома, даже к дверной ручке!

Последнее обещание было лишним, поскольку легионеры сняли ту дверь с петель и соорудили из нее карточный стол. Впрочем, ответ мнимого электрика Есперсена вполне устроил. Он удовлетворенно кивнул и махнул Кальтеру рукой в направлении будки.

Несмотря на то что после беседы с Обрубком датчанин еще больше засомневался в Мацуде как в электрике, на самом деле японец был целиком и полностью прав. По крайней мере, насчет пробок — точно. И в электротехнике он наверняка соображал лучше Куприянова. Который только и делал, что беззастенчиво пудрил Синим Одеялам мозги. В действительности он высосал свою теорию про распределение нагрузок из пальца и понятия не имел, была ли в ней хотя бы капля истины.

Вранье потребовалось Кальтеру лишь затем, чтобы занять выгодную позицию для нападения. А конкретно: увести трех автоматчиков с видного места, подобраться к ним на расстояние удара и прикончить их до того, как те спустят курки. Хотелось надеяться, что напарники не подведут Обрубка, потому что справиться в одиночку сразу с тремя легионерами он не сумел бы.

Кодовым сигналом к началу атаки была фраза «Здесь темновато», которую должен был произнести Кальтер. После чего Скарабею и Эйтору предстояло напасть вдвоем на ближайшего к ним врага. Прочие двое доставались хранителю пакаля.

Идеальный момент для атаки настал, когда Обрубок взошел на невысокое крылечко будки. Прямо перед ним находился Мацуда, который решил остаться внутри и посмотреть на его работу. На шаг позади Кальтера шел датчанин. Есперсен не тыкал ему в спину автоматом, но держал оружие наготове и был сейчас самым опасным противником из всех.

Больше в тесной будке никто не поместился бы, поэтому Ферхат, Харви и Эйтор остались снаружи, рядом с крыльцом. Алжирец держал оружие в одной руке стволом вверх и поглядывал на гостей с таким высокомерием, будто это не Есперсен, а он здесь командовал. На что визитерам было совершенно наплевать. Они не собирались больше ничего обсуждать с хозяевами, поскольку разговаривать с мертвецами было попросту бессмысленно.

— Здесь темновато! — громко и четко произнес Кальтер, остановившись у самого порога. И сразу же ударил протезом Мацуде в висок. Тот как раз открыл рот — видимо, хотел возразить Обрубку, ведь в будке горела яркая лампочка. Но кулак инвалида оказался в прямом смысле железным аргументом, оспорить который японец уже не мог. И не успел, потому что где стоял, там и рухнул прямо на пульт со все еще открытым ртом.

С Есперсеном такой фокус уже не прошел бы. Он видел, что стряслось с Мацудой, и вряд ли проморгал бы подобную атаку. С ним Кальтер поступил иначе. Резко развернувшись, он ухватил правой рукой автомат противника за ствол и направил тот вверх, а левой выстрелил из протеза якорем-кошкой. Ожидая удара, датчанин вжал голову в плечи и хотел поднырнуть под разящую руку Обрубка, да только все зря. Вылетевшая из миниатюрной катапульты кошка угодила Есперсену в рот, вышибла зубы и воткнулась затем прямо в глотку.

Вернее говоря, туда воткнулась еще не кошка, а лишь двадцатисантиметровый железный штырь. Скорость его полета была стремительной, но все же не убийственной. Выстрели Кальтер врагу в грудь, штырь не вонзился бы в тело достаточно глубоко. Попасть таким снарядом в глаз тоже было затруднительно — катапульта не предназначалась для точной стрельбы, да еще навскидку. При попадании в рот сама железка тоже не убила датчанина. Это случилось, когда она автоматически трансформировалась уже в полноценную кошку. Из штыря в разные стороны выскочили три острых когтя. Они и разорвали Есперсену горло, а их острия вышли у него из шеи. Есперсен хотел было заорать, но вместо этого лишь изрыгнул кровь и, вытаращив от боли глаза, повалился на спину.