Дмитрий Манасыпов - Степь Страница 55

Из наставления

"Biblionecrum", гл. "Ложь".

M.A. Erynn, ph.d., Culto Nocto

Длинная мускулистая оглобля, зовущаяся Рваным, свирепо пялилась на Семерку. Та в ответ смотрела на него как на говно. Рваный, даже сидящий на коленях, все равно был выше женщины на две головы и шире раза в полтора. А еще он казался страшным как саблезубый туранский кот. Но именно это сейчас не играло никакой роли.

Основную роль играл ствол револьвера Семерки, прижатого к яйцам Рваного. Мутант свирепо оскалился, чуть пошевелившись. Шесть пальцев левой руки дрогнули.

- Отстрелю к жареной собаке. – Семерка нажала на место соприкосновения ствола и организма Рваного. Правая грудь, тяжелая, с матово-белой кожей и свежими царапинами, качнулась в разодранной рубашке. – Встал и медленно отошел, гнида.

Енот, закончив бить близнеца Рваного, откликавшегося на Жадину, об пол головой, выпустил продолговатый череп. Тем более что тот, в смысле Жадина, а не череп, уже не подавал даже признаков жизни.

Чистильщик ощущал себя не менее свирепым, чем шестипалый здоровяк. А как еще могло быть, если приходится просыпаться от вонючей ладони, пытавшейся зажать ему рот и нос? Что именно хотели два брата-акробата его не волновало. Предоставив Семерке разбираться с помощью ее горячо любимого револьвера, он сам принялся за одного из них руками и ногами. Мутант быстро понял разницу между собственной природной склонностью к насилию и полученной Енотом от тренировок способностью к ее изменению в противоположную сторону.

Сейчас Енот подозревал, что мутант скорее все-таки жив, чем мертв, но проверять этого не собирался.

- Ба, а что это у нас тут за веселые развлечения с фокусами-покусами? – Бирюк возник в заднем, спальном, отсеке транспорта. – Ай-ай, давайте попробую угадать…

Он прошел мимо встающего Рваного, мимоходом ударил того хитрым вывертом по корпусу, приложил в коленный сустав и сел в откидывающееся сиденье на стенке.

- Лежи не трепыхайся… - Закурил сладковатую привозную сигарету, приобретенную на рынке Гая вместо папирос. Сигар, равно как и их огрызков, найти не удалось. – Почему-то я склонен считать, уважаемый Рваный, что вы с братцем положили глаз на единственную присутствующую девушку в нашем мужском коллективе. Если я прав, прошу кивнуть головой. А, извиняюсь, внесу уточнение. Гораздо более, учитывая обстоятельства, склонен считать, что дело не только в ее прелестях, несомненно заслуживающих внимания. Дело в снаряжении? Снова угадал? Ба… какой я умник, надо же.

Енот прошелся в сторону проема, ведущего вглубь транспорта. Углядел Горностая, стоящего возле кабины вместе с Михакком. Посмотрел на Бирюка. Тот помотал головой, мол, не надо ничего делать. И снова вернулся к Рваному.

- Предлагаю такой вариант, скотина… слушаешь? Так вот, упырь недоделанный, я тебя пожалею и не убью. Хотя могу. И вряд ли твой наниматель что-то захочет мне за это предъявить, как-никак мы ему жизнь спасли. Улавливаешь ход моих мыслей?

Рваный согласно проворчал что-то с пола.

- Молодец. – Бирюк убрал ногу с его шеи. – Извинись перед дамой.

- Извинения прошу, – мутант смотрел под ноги. – И за брата тоже.

- Молодец, – повторил Бирюк. – Пошел на хер отсюда. И дерьмо родственное тоже забери.

Он проводил взглядом мутанта, утащившего брата в сторону узкой щели, где хранился всякий хлам.

- Вот уроды. Дорогая, ты как?

- Хорошо. – Семерка села на узкой откидывающейся и грязной лежанке.

- Давай я тебе рану осмотрю.

- Ой, иди ты, а? Мне Змей поменял повязку часа три назад. Как там наши лошадки?

- Вот и заботься после этого о ней. Эх, старость не радость, девушки совершенно не любят. Раньше, помнится, в очередь выстраивались, чтобы я им там помог, хоть даже по мелочи…. Лошадки? Да бегут себе, что им будет? Скоро доберемся, темнеть уже начало. А там их поставим отдохнуть. Хорошо бы мастерскую там найти, техосмотр устроить. Я что-то даже считать не стал, сколько мы верст нарезали.

А ведь действительно… Енот прикинул и удивился. На одних только киберконях они проделали практически весь путь и даже уложились в отведенное время. Не иначе, как Семерка вела их по каким-то странным и нехоженым путям, давшим лишнее время.

- Змей снаружи? – Поинтересовалась женщина. Настолько спокойным голосом, что Енот сразу понял – тогда, в бункере КОНа, все было странной и нелепой ошибкой. И эта красивая женщина больше никогда не окажется в его руках.

- Точно. – Бирюк с усмешкой посмотрел на чуть поменявшегося во взгляде Енота. – Сел в наблюдательный скворечник, сидит, красоты разглядывает.

- Помоги мне, – она показала рукой на один из своих баулов. – Енот, дай мне его, пожалуйста.

Он отвернулся, когда женщина снимала разодранную сорочку и бюстгальтер. Спать она легла в ней и одних высоких теплых чулках. Только когда она попросила, подошел помочь с затягиванием ремней ее хитрого корсета. Енот старался не дотрагиваться до открытой кожи на запястьях и шее, почему-то стесняясь ее. Женщина посмотрела на него со странной благодарностью, но ничего не сказала. Хотя он и так почти догадался обо всем. Мысль подтвердилась очень быстро.

Когда Семерка достала из сумки широченные брюки с карманами по бокам, явно от военной формы, все стало ясно. Поверх плотно намотанного по бедру бинта вряд ли можно одеть что-то другое. И куда собралась женщина, стало ясно достаточно скоро, когда она медленно, прикусив губу, двинулась к лестнице, ведущей наружу, а точнее – на крышу этого дивного передвижного средства.

- Может не стоит? – поинтересовался Бирюк, прикуривая еще одну. – Пожалей себя, подруга.

Семерка не ответила, и Енот подошел ей помочь. Подсадил, придержал за талию, когда она открывала люк. Мыслей положить ладони на ее крепкий зад даже не пришли в голову.

- Так, дорогие гостюшки. – Горностай посмотрел на исчезающую наверху Семерку. – Прощения, значит, прошу за моих ухарей. Что-то они у меня сглупили, хорошо хоть живые остались.

- Второй тоже цел? – Поинтересовался Енот.

- А куда он денется. Так, отлежится, не привыкать ему. Мне Михакк разъяснил, что да к чему, все вроде понятно. Как приедем в Иркуем, постараюсь помочь, чем смогу. Может вам и не придется снова стрелять. А вы, как я понимаю, тоже хэдхантеры, чистые?

- Почему тоже? – Снова поинтересовался Енот. Бирюк молчал, попыхивая и склабясь в углу.

- Да брось, чистый. – Горностай хихикнул. Получалось оно у него мерзко, под стать внешности. – Я ж говорю, что знаком с Семеркой, знаю, чем она занимается. И одобряю выбор Михакка, что и говорить. Э-э-э… Бирюк?

- Что? – Бородач оторвался от своего любимого занятия и потушил сигарету о каблук.

- А не поможете ли вы мне, как разберетесь с проблемой Михакка?

- Двойная ставка.

- Почему?

- Потому что города Иркуема и тебя, Горностай, как бы нет. А если кто узнает, что Бирюк работает на что-то несуществующее, то это многим покажется странным. А если кто-то узнает, что странность родом из города, про который разве что шепчутся по темным углам, то за мной придут из КВБ. Даже так… две с половиной ставки.

Горностай потоптался на месте, покрутил толстыми пальцами.

- А я согласен.

- Хорошо. – Бирюк покопался в мешке, достал банку с тушенкой. – А расскажи мне, Горностай, кто такая ее светлость?

- Ее светлость? – мутант сел на освободившуюся лежанку. – Оно тебе надо, ты уверен?

- Не то слово, как уверен. – Бирюк ножом достал большой пласт мяса.

- Хорошо, раз уж ты едешь в Иркуем, почему тебе не рассказать про его хозяйку. – Горностай почесал торчащее ухо. Шляпу он так и не снял. – Ее светлость Алая королева. Полноправная хозяйка Иркуема и окрестностей, наш светоч и все такое. Редкостная злобная стерва, которую я боюсь как огня. Таскаю ей всякую хрень со всех Пустошей, постоянно рискуя головой, и боюсь. Мне страшно каждый раз, когда она вызывает меня к себе. У меня, чистый, трясутся поджилки, когда слышу ее голос. А он у нее такой, что сразу понимаешь, что после нее такой сладкой и горячей женщины у тебя никогда не будет. Но от этого хочется ее еще больше.

- Надо же… - Бирюк протянул наполовину полную банку Еноту. – То есть прямо медовая такая вся, сладкая, аж облизать всю хочется?

- Да…. И страшная. У меня был друг, ну, как друг… так. Он ухаживал за ее сворой, а свора у нее очень большая. Холил и лелеял каждую псину, даже помесей, что оставались, если ее светлость решала не убивать щенков. Знал каждого по голосу, блядь. И один раз притащил кашу, не подержав ее положенное время, чтобы остыла. А она зашла проведать своих песиков, своих лапочек. Я ж тогда был с ней, потащила вниз, та мне приказы раздавала, что да как ей доставить. Меха она любит до страсти как, жуть просто.

- И что случилось? – Бирюк зевнул.

- Изволила проверить кашку своим, мать его, собственным пальчиком. Обожглась, ясное дело. Другу выпустили кишки, приколотили к столбу гвоздем и спустили на него овчарок.