Одиннадцатая заповедь - Андрей Астахов Страница 55

— Я могу что-нибудь для тебя сделать? — спросил я.

— Ага. Расскажи мне сказочку на сон грядущий.

— Ты хотел что-то мне сказать.

— Хоть ты и засранец, Пиндос-кун, но ты мне всегда нравился. Есть в тебе что-то от голливудского героя и деревенского лошары одновременно. Поэтому… — Тут он замолчал, судорожно сглотнул и заскрипел зубами. — Сука, как больно! Что твоя нога?

— Болит. И перевязать ее надо. Так что давай покороче.

— Секрет один тебе открою, — Уокер внезапно схватил меня за запястье: пальцы у него были ледяные. — Про Сердце Зоны. Я искал его, но не судьба была, так что найди ты. И загадай желание. Любое. Он все исполнит.

— И как я его найду?

— Жесткие диски раздавило нахрен, — Уокер издал каркающий хриплый звук, наверное, это был смех, но мне почему-то стало страшно. — Жаль, я так долго все это собирал. Но в Припяти есть могила Клыка, третьего дружка Стрелка-Меченого. Он похоронен у перекрестка улиц Дружбы Народов и Огнева, как раз рядом с медсанчастью 126. Я знаю… я уверен, главная подсказка в его могиле. Так что ищи. Не найдешь, упустишь свое счастье… навсегда.

— Зачем ты мне это сказал?

— Тяжело умирать с такой ношей. Хочу уйти в рай налегке. Человек гибнет, а дело остается, как говаривал Лукреций Кар. А теперь вали отсюда. Оставь меня с ней наедине…

— Почему ты хотел взять меня с собой? — спросил я, наклонившись к самому уху Уокера.

— А потому что дурак ты, — Уокер шумно втянул воздух. — Станешь умным, сам все узнаешь. Давай, пыли отсюда.

— Мне жаль, — я положил свободную руку на его пальцы. — Я найду Сердце Зоны.

— Хорошо. И не жалей об этой дуре Кристине, она тебя не стоила. Честно говорю. Вздорная жадная пустая баба.

— Я запомню. Где зять старика?

— На базе Бульдога в Припяти. Детский сад "Ивушка". Освобождайте, если яйца из железа.

Я кивнул Уокеру, встал и сделал несколько шагов, но он меня окликнул.

— Эй, Пиндос! — Уокер сделал паузу, чтобы восстановить дыхание. — давно хочу тебе сказать… Говеный у тебя английский. На уровне плохого учителя сельской школы из деревни Нижние Засратушки.

— Меня это не волнует, — ответил я, сделал еще пару шагов, но Уокер снова остановил меня окриком.

— Знаешь, почему я говорю по-русски лучше, чем ты по-английски? — прохрипел он.

— Почему?

— Потому что я русский, бро. Русский американец. Настоящий пиндос, не фальшивый, как ты. — Он снова засмеялся, будто сказал какую-то отличную шутку. — И звали меня… да какая теперь разница, как. Главное, не Толя Бульдозер, не Вася Пурген. Звали меня Уокер. Все, топай. Зайдешь в "Шти", передай привет Еноту и выпей за помин моей души.

— Выпью, — пообещал я и пошел вперед, твердо решив не останавливаться и не оглядываться.

На этот раз Уокер не окликнул меня. И Дед ни о чем не спросил. Просто сделал знак идти за ним. Мы дошли до входа в тоннель и здесь я присел на бетонный блок, чтобы заняться раной в ноге. Она к счастью оказалась неопасной, срикошетировавшая пуля прошла по касательной, разорвав кожу, так что я просто прижег ее йодом, перевязал и сделал себе противостолбнячный укол. Все делал молча и почему-то боялся услышать выстрел. И вспомнил историю Богдана Зори про наемников, которые бросили своего раненого. Чем мы лучше?

Далекий пока еще и зловещий звук, похожий на низкое кошачье стенание донесся до нас из глубин подземного лабиринта и заставил забыть об Уокере. Я закончил перевязку, всунул ногу в напитанный кровью берц, и мы с Дедом пошли вдоль рельсов в тоннель, в напитанный тяжелыми испарениями мрак. Прозвучавший за спиной гулкий выстрел из "Кольта" не был неожиданным, но заставил меня остановиться, ненадолго, всего на пару секунд. А Дед…

Он тоже остановился. Я отчетливо услышал, как он сказал "Упокой, Господи, душу раба Твоего".

— Аминь! — добавил я.

И мы пошли дальше.

Глава 14

Глава 14. Двое в городе

Это была старая одноэтажная советского образца котельная, притулившаяся во дворе между тремя пятиэтажками. С допотопными водогрейными котлами и настоящей паутиной ржавых чугунных труб всех форм и диаметров в лохмотьях рубероидной изоляции и фестонах "жгучего пуха", выгнутых под самыми невероятными углами — только специалист смог бы, наверное, разобраться, откуда и куда эти трубы выходили и входили. Цементный пол был завален мусором, истлевшими заскорузлыми тряпками, осколками стекла и прочей дрянью, сильно воняло сыростью, плесенью, псиной и разложением. Все электрооборудование в котельной начисто сожгла когда-то разрядившаяся тут "Электра", так что лампочки под потолком не включились. В дальнем углу лежал скелет какого-то бедняги в огромных резиновых сапожищах: рядышком с трупом валялась брезентовая сумка с нашитой на нее биркой "Летягин", в которой я нашел три отсыревших охотничьих патрона, две вздутые банки рыбных консервов, ссохшийся зеленый от плесени хлеб, алюминиевую ложку, бритвенный станок, пустую коробочку от армейской аптечки и разбитый ПДА. Незавидное наследство.

Добирались мы до этой котельной долго — сперва по тоннелям, а потом вдоль железной дороги, ведущей прямо в Припять. Подземные железнодорожные тоннели оказались длиннее и запутаннее, чем думалось вначале: возникало впечатление, что в этой части Зоны была построенная целая скрытая от посторонних глаз транспортная система. Никаких мутантов, кроме нескольких слепых собак, нам не повстречалось, и это было хорошо — я никак не мог забыть встречу с химерой, да и то, что случилось с Уокером, мне теперь по гроб жизни не забыть. Собаки оказались пугливыми и сбежали от нас по-быстрому. Тоннели были безжизненны, казалось, долгие годы сюда не проникала ни одна живая душа. Поражало обилие брошенной в тоннелях техники, здесь ее было ничуть не меньше, а может, даже больше, чем на Свалке. Кто все это построил, вбухав сюда неисчислимые деньжищи, для чего весь этот транспортный Вавилон предназначался? Что тут возили в Зону или из Зоны? Ответов на эти вопросы не было. Даже всегда спокойный и не теряющий хладнокровия Дед был поражен этой грандиозной картиной. У него, впрочем, было свое объяснение всему.

— Эх, Страна Советов, Страна Советов! — вздыхал он. — Не экономили в советские времена деньги и людской труд, ежели великая цель ставилась. Вроде как государственный проект тут был, Андрюха. И это не ликвидация чернобыльской аварии, вот поклясться готов.

— А что тогда? — недоверчиво спросил я.

— Что-то стратегическое. Коли верно то, что я думаю. изучать Зону собирались, потому что нет на Земле