Евгений Щепетнов - Охотник Страница 55

– Люблю потому что… – ухмыльнулся отец. – Но вообще-то мысль была шандарахнуть чем ни попадя. Уж потом вспомнил про лечение…

– А что, такое лечение редко применяют, мам? – Сергар смотрел на хохочущих родителей и не понимал, чего они так развеселились? Что такого смешного, если лекарка обнимается с полуобнаженным пациентом, и главное – зачем?

Мать вытерла слезы, успокоилась и деловитым тоном пояснила:

– Редко. Во-первых, кому охота тискаться с каким-то там пациентом? Даже если хочешь его спасти. Это уж от отчаяния, когда ничего не помогает, и ты делаешь ставку на все свои силы. Мы ведь не лечим особо сложные случаи, для того есть Высшие Лекари. Вот пусть они и ползают голышом по всяким там пациентам… хе-хе-хе… Кроме того, чтобы добиться максимального эффекта, не нужно плотного контакта, достаточно напоить пациента специальным снадобьем, повышающим его чувствительность к магии. А вот если нет снадобья или оно не помогает… вот тогда – да! Тут уже прямой контакт, единение, и лучше как можно плотнее, как можно большей площадью! Лучше – раздеться совсем и лечь на него так, чтобы руки касались рук, голова головы, а ноги ног! И тогда…

– Тогда бы я тебя точно прибил! – захохотал отец, откинувшись на спинку стула и отбросив от себя ложку, загремевшую по столу. – А для пущего контакта и лучшего лечения не надо еще засунуть и…

– Тьфу на тебя, похабник! – расхохоталась мать и, отвернувшись от Сергара, показала мужу кулак. – Кто про что, а он все про ЭТО! Тьфу! Тьфу на тебя!

Сергар смотрел на них и ничего не понимал. Ему вчера исполнилось шесть лет, он был уже большим мальчиком. Мужчиной. Но у взрослых еще много непонятного… они странные. И что тут смешного?»

Девушка была теплой, гладкой и, как ни странно, хорошо пахла. Как пахнут все домашние девчонки – молоком, свежестью, чистым девичьим телом. Дыхание тоже чистое, губы пухлые, красные, будто накрашенные.

«Красивая девочка!» – мелькнула мысль и тут же умчалась – не до нее! Даже мужская плоть, восставшая после того, как лекарь взгромоздился на девушку, тут же опала, будто убоявшись предстоящей задачи.

Сергар лег на девушку, взяв ее ладони в свои, прижавшись своими ногами к ее ногам и своими губами к ее губам. Теперь они были как зверь с двумя спинами. Как два любовника. Как муж и жена, соединившиеся в едином порыве – зачать новую жизнь.

Тело лекаря засветилось ярким, даже при свете видимым светом, видимым даже непосвященным. Сергар сейчас просто сочился Силой.

Маша невольно ойкнула, и Зоя быстро закрыла ей рот, накрыв ладонью так быстро, что едва не разбила губу. Девушка обиженно посмотрела на соседку, и та встретила взгляд яростным блеском черных глаз – молчи! Маша кивнула и стала наблюдать за происходящим, ничем уже не выдавая свое присутствие.

Хлоп!

Проникновение было таким неожиданным, таким чувствительным, что Сергар едва не потерял контакт со своей Силой. Он буквально впился в мозг девушки, вонзился в него, ворвался, как в темную комнату врываются лучи утреннего света, выскочив из-за отодвинутой занавески. Тьма треснула, разорвалась в клочья, унеслась прочь, испуганная бесцеремонным вторжением, и Сергар остался висеть в пространстве – маленький, как облачко, зависшее над необозримым Миром.

Внизу простиралась равнина, ровная, блестящая, как ледяная. И никого. Совсем. И где душу искать – неизвестно. Ее душу. Девчоночью. Если она тут еще есть.

Куда лететь? Где этот самый домик, где темница, в которой спряталась беглянка? Как найти?

И тут же усмехнулся – вот дурак! А как ты находил артефакты? Через Силу, конечно! Другого пути нет!

Нырок в пустоту!

Спустился на ровное поле – гладкая поверхность была упругой и слегка светилась сине-зеленым. Усмехнулся – это что, так воспринимается мозг? Его поверхность? Так она ведь не гладкая! Она вся в бороздках, в извилинах!

Чего-чего, а мозгов Сергар насмотрелся. И не только в учебке, где им показывали вынутые из черепных коробок мозги.

Когда рядом с тобой прямым попаданием огневки сносит половину черепа твоего товарища, и его мозг вываливается, плюхаясь на твою ступню, как выброшенная на берег медуза, волей-неволей запомнишь, как выглядит эта желто-красно-серая плоть.

Фах-х-х!

Во все стороны полетели щупалы-нити Силы, они покрыли «небо», будто паутиной. Посыл-задание – найти!

Образ!

Найти!

Дзынь! Дзынь-дзынь! Ниточка задергалась – поймал! Пойма-а-а-ал!

Фах-х-х!

Втянулись ниточки, кроме одной, тут же сделавшейся толстой, крепкой, а на конце ее что-то билось, что-то живое – рыбка! Птичка, попавшая в силки!

Дернул – не идет! Крепко сидит! Ну что же, если птичка не идет к охотнику – охотник придет к птичке!

Вж-ж-жик! Мелькнуло, моргнуло – нет равнины! Нет света! Комната, освещенная вечерним солнцем. У стены телевизор – большой, просто огромный – Сергар никогда таких не видел, чуть не в полстены! На экране – целуются мужчина и женщина – страстно, взасос.

Экран моргнул – и вот эта парочка извивается в судорогах страсти, стонет, корчится. Сергар поморщился – он не ханжа, но все-таки не понимает людей, которые делают это по своей воле, показывают то, что интимно и касается только двоих. Ну… троих – если уж приспичило. Но не тысяч же!

Девушка была тут – в ночной рубашке, прозрачной, кружевной, ничего не скрывающей. Она сидела на диванчике перед телевизором и внимательно смотрела, как мужчина с неестественно огромным членом взгромождается на хрупкую сисястую девицу. Девица ненатурально вопила, изображая неземную страсть, и Сергар невольно фыркнул – он видел представления комедиантов, которые играли страсть гораздо достовернее, и для этого не приходилось показывать свои интимные прелести. И возбуждали эти комедианты гораздо сильнее.

– И как ты смотришь такую дрянь? – Сергар уселся на мягкий пуфик у стены, уперев руки в колени.

Кстати сказать, в этом придуманном мире он был таким, каким помнил себя всегда: крепкий жилистый мужчина за тридцать, темноволосый, зеленоглазый, со шрамом на виске и полоской белых волос на затылке – следом скользнувшего по черепу меча.

– Ой! Ты откуда взялась?! – девушка вскочила, на ней тут же появился строгий, почти мужской костюм, а в руке – сковорода! Видимо, душа девицы считала это оружие совершенно неотразимым. Сковорода была огромной, но девица держала ее легко, одной рукой – чего только не бывает во сне?

– Ты хочешь меня забрать, смерть! – в голосе девицы появились истеричные нотки, она размахнулась и… Сергар едва успел уклониться от удара. Рукоять сковороды сделалась такой длинной, что позволила этой чертовой девке нанести сокрушительный удар, оставивший на стене глубокую вмятину.