Валентин Егоров - Шпион Его Величества Страница 58

От этого ответа я чуть не подпрыгнул на месте: неужели передо мной стоит прародитель гениального русского полководца? Суровой рукой я сдержал выражение своих восторженных чувств перед этим солдатом. Ведь в таком деле всегда можно ошибиться, вдруг я случайно встретился с однофамильцем нашего военного гения, да и только. Сдерживая чувства, в спокойной тональности я объяснил рядовому преображенцу Василию Суворову, что сейчас мы направляемся в трактир, где будем ожидать возвращения домой герра Люцке, местного деревенского кузнеца. Но попросил его оружие на всякий случай привести и держать в боевой готовности.

Внешне этот трактир ничем не отличался от других деревенских трактиров Неметчины, которые так регулярно и так часто встречались по пути движения посольского обоза. Аккуратная вывеска, аккуратный вход и хорошо натоптанная дорожка, ведущая к дверям трактира. Только этот трактир находился не в переулке направо, как говорила хозяйка дома, а в переулке налево и за ним никаких других домов не было.

С появлением нашей кареты из дверей трактира выскочил немецкий отрок лет пятнадцати и, открыв дверцу кареты, вежливо поддерживая меня под локоток, помог мне выбраться из кареты. Широким и гостеприимным махом руки он предложил мне проходить в трактир, по-мальчишески быстро протараторив, что багаж из кареты принесет вслед за мной. Но я легонько одной рукой отстранил его, заглянул внутрь кареты и достал оттуда свою дорожную сумку, с которой направился в трактир, на ходу объясняя парнишке, что карете требуется ремонт. Преображенец Васька Суворов решил лично сторожить наше основное достояние — карету и нашу дорожную поклажу, если надо, то и ночь провести на конюшне. Там ему будет гораздо удобнее и спокойнее наблюдать за происходящими событиями и в случае необходимости прийти мне на помощь, как позже Васька объяснил мне свое решение.

Обеденная зала трактира была совершенно пустынна, в ней стояло несколько идеально прибранных длинных столов, проходы между которыми были аккуратно и чисто выметены. Несколько раз я принюхался, но так и не уловил приятного носу ароматного запаха ранее приготовленных блюд. Кругом был свежий воздух, но такого не могло быть, я еще не бывал ни в одном трактире, где на вечные времена не сохранялся бы запах пережаренного или недожаренного мяса, подгорелого или прогорклого масла. В моей голове начала формироваться мысль о том, что это не настоящий трактир, а его убого подготовленная декорация для театрального действия.

Но я вновь не показал вида, а высоко подняв голову и прижимая платочек, который демонстративно достал из кармана кафтана, к носу, прошел к одному из столов и сел на лавку. Кончиком пальца презрительно касаясь его поверхности, я громко прохныкал о том, что голоден, устал, что после еды мне хотелось бы немного поспать.

Скоро передо мной склонилась абсолютно лысая голова тучного немца, вероятно, хозяина этого декоративного трактира. Противным и протяжным голосом я потребовал принести чего-нибудь вкусненького, но чтобы пища была не очень тяжелой для желудка, а также бутылку анисовки. Водку я заказал из чувства противоречия, желая немного поиздеваться над немцами, которые наверняка не знают, что это такое — русская анисовка, и как таковую не имеют. Но вскоре передо мной стояла глубокая тарелка с протертым томатным супом, большая тарелка с громадным куском буженины и маленькая тарелочка с русским хреном. А под правой рукой горделиво высился штоф голубоватой анисовки с глиняной чаркой.

Одним словом, сервировка стола отвечала моим вкусам, я решился все же пообедать. Первым делом, разумеется, я, как истинно русский человек, протянул руку к бутылке анисовки и набулькал полную чарку, с громким кряком пропуская водку в себя. Еще до того момента, когда анисовка достигла желудка, сжигая все на своем пути, силой воли я свой организм привел в состояние, при котором крепость водки не действовала на мой разум. Сделал я это потому, что интуитивно чувствовал, что расслабляться в этом трактире опасно.

Еще в тот момент, когда только перешагивал порог трактира, я попытался проникнуть в сознание встречавшего нас немецкого отрока, но оно было заблокировано. Причем блокировка сознания парня была произведена не дилетантом, а настоящим мастером своего дела. Да еще и это полное отсутствие запахов в трактире наводило на размышления о том, что дело здесь нечисто. Поэтому во время поглощения пищи и чрезмерного пития безалкогольного напитка под названием «анисовка», я сделал так, чтобы мой дух оставил человеческую плоть и немного попутешествовал бы по служебным помещениям трактира.

Воспарив над своей плотью, некоторое время я понаблюдал за тем, как мое человеческое отражение, этот чистоплюй в образе человека, пьет чарками анисовку и с ножа жрет свежую буженину. Временами он со вкусом крякал и обильно намазывал отлично приготовленное мясо толстым слоем хрена.

От такого сладострастного чавканья у меня, у духа, слюнки чуть не потекли!

Затем я осторожно начал перемещаться в сторону кухни, чтобы посмотреть, чем сейчас занимается толстяк хозяин трактира. По дороге на кухню подо мной прошел немецкий отрок, встретивший меня, он с моей высоты показался мне совсем не отроком, а симпатичным лилипутом, лицо которого мне кого-то напоминало.

Я не стал ломать голову над решением этой проблемы, а прямо через дощатую стену попытался проникнуть на кухню, но стены как таковой на месте не оказалось. Вместо нее был мерцающим зеленым цветов вход в магический портал. На выходе из портала, я оказался в странном голубом мире, где было яркое бело-голубое солнце, голубое небо и ярко-зеленая трава, на которой вальяжно развалилось несколько одетых в черные кафтаны мужчин неприятного вида. Все они были вооружены холодным оружием, палашами, саблями и шпагами, а перед ними взад и вперед расхаживал толстяк и с важным видом что-то им рассказывал.

Мне многое стало ясным и понятным, а главное — я понял, что даже мое продвижение не во плоти будет этими людьми наверняка замечено. Поэтому я решил вернуться в свое тело, к тому же утром мне предстояла встреча с генерал-адъютантом прусского короля графом Гребеном, а к этой встрече я должен был быть при полном параде.

Обед оказался на удивление вкусным. Я в полной мере наелся прекрасной немецкой пищи. Но прежде чем отправляться на боковую, я решил сходить на конюшню, чтобы узнать, как там время проводит мой преображенец Васька Суворов. Удивительное дело, но этот рядовой солдат и на конюшне чувствовал себя преотлично, устроился так, как будто вернулся в казарму родного Преображенского полка.

Когда я заходил на конюшню, то сразу обратил внимание на то, что и здесь отсутствуют какие-либо ароматы и запахи, которые должны быть присущи конюшням, здесь вообще не было запахов лошадей — ни тебе аромата лошадиного навоза, ни запаха свежескошенного сена.

Суворов занимал отдельное стойло и с огромным аппетитом грыз большую баранью ногу, жирное мясо которой запивал холодным пивом. Заряженное ружье с примкнутым багинетом лежало на чистой тряпице на расстоянии вытянутой руки от солдата. Палаш тоже находился под рукой, солдат его не отстегнул от поясной перевязи. Таким образом, рядовой преображенец Васька Суворов, обедая, был готов во всеоружии встретить любую неожиданность, отбить удар любого врага. Но мы так и не успели с ним и единым словом обмолвиться.

Наши лошади первыми почувствовали другие запахи и забили тревогу, начав тихонько ржать и перебирать копытами в своих стойлах. По их поведению можно было догадаться, что лошади явно чем-то встревожены. Тревога лошадей передалась и нам, мы оба насторожились, а Ванька Суворов, с большим сожалением отложив в сторону баранью ногу, взял в руки ружье и поднялся на ноги.

Двери конюшни начали медленно, без какого-либо скрипа раскрываться. Когда щель между створками ворот достаточно расширилась, то на пороге конюшни появилось нечто несуразное, скорее это был медведеподобный человек. Этот человек был не очень высокого роста, но имел широкие плечи, могучие и длинные руки, которыми, не наклоняясь, запросто доставал до земли.

Человек-медведь улыбнулся, продемонстрировав нам два ряда прекрасно заточенных белых зубов, и проговорил короткими фразами на хорошем русском языке:

— Господа, я свое дело сделал. Колесо вашей кареты отремонтировано. Кое-что я изменил и добавил в устройство вашей кареты. Примите это как мой подарок вам. Теперь вы можете отправляться в путь. Только должен вас предупредить, что вам вряд ли удастся без боя покинуть этот трактир, которого у нас в деревне никогда не было. Мы, местная нечисть, немецкие оборотни и волколаки,[92] в ваши человеческие дела не вмешиваемся. Это не наша война! Поэтому помочь вам не можем, вы не нашего рода и племени существа. Так что спасаться вам придется самим.