Эдуард Байков - Рой: Битва бессмертных Страница 59

В ночь после отъезда «южных» — так окрестили «бастионовцы» бойцов Ракитина — Сидорчуку не спалось. Обычно он старался лечь пораньше, чтобы встать часа в три ночи, в самую глухую, смутную пору, — и лично обойти посты, самому вслушаться, всмотреться в обстановку… А сейчас он попытался уснуть — и не смог.

Плюнул, встал, поднялся на крышу здания, где несли службу часовые. Ночная прохлада заставила его поежиться… Он зашагал к юго-восточному углу и вскоре услышал знакомое:

— Стой! Кто идет?

— Начальник караула, — ответил капитан — эту должность возложили на него, чтобы не нарушать Устав.

— Ну, как здесь? — спросил он у бойца, смотревшего сверху на жуткую тьму вымерших кварталов.

Солдат ответил не сразу. Замялся, откашлялся и наконец с сомнением произнес:

— Да как-то не пойму я, товарищ капитан…

— Чего не поймешь?

— Вроде звуки какие-то не те. Изменились, что ли?..

— Да? А ну-ка…

Два человека замерли, обратясь в слух. И тогда Сидорчук услышал, как где-то в дальней дали заурчало, заворчало нечто… слух офицера спецназа приучен разбираться в отдаленных звуках, и Олег быстро понял, что это рычат заведенные моторы, скорее всего дизеля… и этот рокот становился все слышнее, все отчетливее… и никаких сомнений больше: невидимые в темноте цепи машин двигались сюда.

Олег испытал редкостное чувство: возвращение в прошлое. Он был далек от сантиментов и рефлексий, никогда не умилялся, не печалился над своими детством и юностью. Ну, детство, ну, юность — было и прошло.

Но сейчас он необычайно ясно вспомнил, как читал книгу о Брестской крепости — одну из многих прочитанных им когда-то о войне, собственно, никаких других вне школьной программы книг пацан не признавал. Так вот, в той книге было сказано, что в ночь летнего солнцестояния советским пограничникам довелось пережить нечто до сих пор невиданное: над бывшей польской территорией в ночное небо поднялись сотни огней, воздух начал наполняться грозным гулом, и этот гул рос с каждой секундой, приближаясь, приближаясь, приближаясь к пограничной полосе…

Та давняя страница словно сама возникла перед глазами Олега Сидорчука. Огней, правда, сейчас не было, но гул нарастал — и в нем уже ясно слышался и рокот многих моторов, и лязг каких-то механизмов, и воздушная одышка ресиверов… Рой — текучий, растворенный в пространстве, враждебный человеку разум после недолгих дней затишья вошел в новую фазу покорения мира…

Сидорчук принял решение.

— Тревога! — крикнул он часовому.

— Всех в ружье?

— Нет. Пока не надо. Пойду сообщу начальству.

Спустя четверть часа начальство во главе с Ненашевым было наверху. Вице-губернатор — молодой, лощеный, высокомерный — держался отчужденно, но генералу было на него плевать. Не более минуты понадобилось ему, чтобы в полной мере оценить обстановку.

— Да, теперь все ясно, — только и сказал он. — Занимаем оборону!

С рассветом стало ясно, что «Бастион» окружен. Улицы вокруг здания были запружены тяжелой техникой и толпами молчащих двуногих созданий — бывших людей. Рой незримо витал над скопищем, держа его в повиновении… Сейчас беззвучно будет отдан приказ и вся эта послушная масса машин и живых существ ринется на штурм.

И вот свершилось! Зомби, до этого малоподвижные, ринулись к технике, все пришло в движение, взревело и с трех сторон стало надвигаться на укрепрайон. Первыми катили на огромных колесах могучие динозавры — трактора «Кировцы». За ними диплодоки поменьше, но не менее мощные — грейдеры и скреперы. Позади же всех этих монстров не спеша ехали пожарные цистерны.

«Это ж надо! — удивлялись отцы-командиры, наблюдая в бинокль за надвигающейся армадой. — Сучары поганые, научились не только техникой управлять, но и топливо выискивать, и машины заправлять. Да и соображают уже, что бросать в атаку в первую очередь, чтобы прорвать оборону людей».

— К бою! — прозвучало над «Бастионом».

На позиции выдвинулись стрелки, вооруженные автоматами и ручными пулеметами, рядом — гранатометчики. Засели на перегораживающих улицы баррикадах. Всех гражданских в срочном порядке завели внутрь здания МЧС. Спрятали за толстыми и крепкими стенами.

Когда техника приблизилась на расстояние выстрела из гранатомета, Сидорчук отдал приказ открыть огонь.

Кинжальная стрельба обрушилась на колонны из всех стволов. Первыми остановились и задымили подбитые гранатами трактора, но они послужили барьером для прячущихся за ними машин. Несколько залпов из РПГ и подствольников… и гранатометы беспомощно смолкли — запас зарядов был исчерпан. А ручное стрелковое оружие причинить особого вреда дорожной технике не могло. Целились по кабинам грейдеров, стреляли метко — пули рвали тела, вышибали мозги… но уничтоженных биороботов тут же вытаскивали из кабин, на их место влезали новые. Бойцы «Бастиона», чуть ли не докрасна раскалив стволы автоматов, расстреливали и тех, но в кабины лезли все новые, новые и новые живые мертвецы… и техника неумолимо приближалась. Вот они совсем рядом — наехали на баррикады и принялись их таранить.

Обороняющиеся были вынуждены отступить вплотную к зданию.

Вскоре оборона была прорвана, тяжелые машины раздвинули блоки и прочие заграждения, и в образовавшиеся проходы двинулись пожарные цистерны. Они взяли в кольцо оцепления здание МЧС. Что дальше?..

«Бастион» выглядел неприступным. Стены из нескольких рядов силикатного кирпича облицованы к тому же снизу доверху мраморными плитами (было время — не жалели на себя средств комитетчики). Бронированные двери, на всех окнах крепкие решетки. А за окнами, как за амбразурами, стрелки, готовые поливать свинцом все пространство перед собой. Запас воды и пищи в «Бастионе» был приличным, как и боеприпасов, — так что могли выдержать длительную, недельную осаду. А там и помощь подоспела бы.

Если бы не эволюция, черт бы ее побрал!..

Зомби стали слишком умны и находчивы. Для того и пригнали пожарную технику. Автоцистерны были полны воды. Но воды не обычной, а зараженной нановитами. И зомби, прячась за машинами, вначале обстреляли все окна, разбили все стекла. А уже затем из брандспойтов принялись поливать здание, метя струями в зияющие провалы окон. Решетки — они ведь хороши против человека, ну или зомби, но не против воды. Зараженной воды!

Первым это сообразил Юрий Павлович. Он как ужаленный — куда возраст девался! — выскочил из комнаты в коридор.

— Отойдите!.. — закричал он, срывая голос. — Отойдите от окон, это зараженная вода! Там нановиты!..

Но было поздно. Струи бешено хлестали в разбитые окна, брызги мелькали повсюду. Федотов пустился искать Ненашева, стараясь не попадать в лужи, растекающиеся по полу…

А несущая смерть вода лилась, лилась и лилась! В здании началась паника.

Федотов нашел генерала в кабинете. Сергей Петрович что-то перебирал в сейфе и был абсолютно спокоен — он уже все знал. И понимал, что проиграл битву.

— Сергей Петрович!.. — задыхаясь, чувствуя, как сердце колотится где-то чуть ли не в горле, начал было редактор, но генерал так глянул на него, что старый газетчик, обмякнув, опустился на стул.

— Так-то, Палыч, — сказал Ненашев. — Окончен бал, погасли свечи… Как там Сидорчук, цел?

— Вроде бы не зацепило…

— Ну и отлично. Ты вот что, найди-ка его. Соберите всех, кого этой дрянью не задело, и потихоньку выводите потайным ходом. Вот, — генерал кинул на стол план этого хода, — разберетесь.

— А ты, Сергей Петрович?

— Ну, я и без плана вас догоню. Давай, давай, Палыч, каждая секунда на счету!..

Спровадив друга, Ненашев достал из сейфа личное оружие — пистолет ПСМ, вставил магазин, передернул затвор. Задумался, глядя на маленькую боевую машинку в руке…

За полуоткрытой дверью раздались торопливые, почти бегущие шаги. Генерал быстро сунул пистолет в карман.

Вице-губернатору Дмитрию Аркадьевичу Ливенцеву не исполнилось еще и сорока, и был он лицом из первого кадрового эшелона. Засланец из Москвы, он прибыл сюда на вырост, с тем чтобы года через три вернуться на Старую площадь уже с подъемом. Ну, а там — все выше, и выше, и выше… Большие родственные связи пролагали перед Ливенцевым прямую гладкую дорогу, что он воспринимал как должное, презирая этот паршивый город, где вынужден отбывать каторгу вице-губернатора… «Ничего, ничего! — думал он по вечерам в служебной шестикомнатной квартире, прихлебывая свой любимый «Сент-Эмильон», который ему доставляли прямо из Бордо. — Ничего! Еще один день долой, так что срок идет…»

И вот такая незадача с этим проклятым институтом! Конечно, в другой ситуации Дмитрия Аркадьевича давно бы след простыл из обреченного города, но, как назло, губернатор — эта старая жопа, пердун колхозный! — оказался в отлучке, и никуда нельзя было деться. Впрочем, очутившись в «Бастионе» и выяснив обстановку, Ливенцев успокоился и даже повеселел: город-то обречен, а он нет! Более того, он теперь на виду, самое время набирать очки. Героем вернется в столицу. Вся грудь в крестах да на белом коне. А уж на самый худой конец — кому-кому, а ему-то пропасть не дадут. Про потайной ход он, конечно, знал.