Олег Верещагин - Горны Империи Страница 6

Тут он никогда еще не был. Скользя кедами по густой, яркой, хотя и короткой траве, которой порос склон между вставших дыбом, налезших друг на друга и съехавших к воде плит облицовки, мальчишка почти поехал вниз, тормозя рукой.

И, доехав до низа, вскрикнул, не удержался на ногах и сел, замерев в ужасе.

Вдоль высоких бетонных блоков – ими когда-то, в годы Безвременья, уцелевшие люди пытались укрепить берега, но потом бросили – лежали груды костей.

Человеческих костей…

…Несмотря на свой тогдашний возраст, Денис уже знал страшную статистику. Во время Третьей мировой – за какие-то полгода – погибла треть стосорокамиллионного населения Российской Федерации. В последующий год погибло еще шестьдесят миллионов, и за следующие четыре года до нового появления Солнца – двадцать миллионов. Был момент, когда все население на территории бывшей РФ составляло едва три миллиона человек.

Впрочем, русским еще повезло. Их спасли сразу несколько факторов – невероятная неприхотливость, почти полное отсутствие крупных поселений по берегам взбесившихся океанов (тогда как в большинстве других стран люди селились гуще всего именно там), огромная территория… Северная Америка, например, практически начисто вымерла южнее пятидесятой параллели – континент стал кладбищем почти трехсот миллионов человек. В первый же год полностью обезлюдел почти полуторамиллиардный Китай. Сохранившиеся от тех времен немногочисленные хроники не показывали даже старшеклассникам на уроках истории – не из соображений какой-то секретности, а просто в силу их непереносимости. Операторы – частные лица и офицеры РА – бесстрастно фиксировали кошмарные пандемии тифа, мутировавшего гриппа-огневика и чумы, массовое людоедство и суициды целых населенных пунктов, безжалостные бойни по серьезным и несерьезным причинам и вообще без причин, замерзшие города-«миллионеры», невероятных масштабов голод…

Но одно дело читать или даже смотреть отрывки хроник. А другое…

Поеживаясь, Денис рассматривал скелеты. Их было непредставимо много. Сотни. Или тысячи. Кости перепутались, скалились черепа, белесый острый забор ребер не имел конца. Денис различил, что среди скелетов много детских.

Земля была усыпана проеденными временем гильзами – шелестящим ковром. Людей привозили или приводили сюда и резали из пулеметов. Потом – новых… И это была не бандитская расправа. Наоборот. Денис знал, что это, потому что не скрывалось: такое было.

Тут «витязи» РА расстреливали пленных бандитов и людоедов, смертельно больных, сумасшедших, неполноценных по каким-либо причинам людей. Именно так – приводили и привозили со всего Северо-Запада – и…

Дед рассказывал, как это было. Что у пулеметов плавились стволы. Их меняли и стреляли снова. Деду было двенадцать лет, и он, кадет школы РА, как раз и менял стволы одному из расчетов. Не здесь, но в таком же месте.

Но благодаря вот таким бойням, в которых погибли десятки тысяч, уцелели сотни людей. Сотни – зато здоровых, нормальных, целеустремленных, которые в противном случае потонули бы в диком потоке больных, сумасшедших, «идейных» преступников.

Уцелели – и дали начало новой цивилизации. Ему, Денису, дали начало.

Но представлять себе то, что тут происходило, все-таки было страшно. Так страшно, что внутри все сжималось и во рту скапливалась кислая слюна. И он знал: увиденная картина будет сниться. Долго.

Денис заставил себя пройти мимо этого жуткого вала, не глядя в ту сторону. И с облегчением, не оглядываясь, припустил вдоль набережной, едва скелеты кончились. Страх отставал – он не мог бегать так же быстро, как мальчишка, – и к тому месту, где начинался мост, Денис подбежал уже почти спокойный. Призраки прошлого остались позади…

Правда, теперь рядом был еще один призрак. Но не страшный, а угрюмо-величественный.

Мост поднимался в высоту с берега. Рыжий от ржавчины, он отбрасывал холодную тень.

– Ого, – сказал мальчишка и шлепнул по основанию – балке толщиной в десять таких, как он, десятилетних пацанов. Внезапно ему стало жалко мост. Что с ним будет? Разберут на металл, наверное… Здорово было бы, если б восстановили, но зачем? Давно превратился в море другой берег древней Невы…

Еще минуту назад Денис уверял себя, что идет «просто посмотреть». А теперь, глядя в облачное небо, которое поддерживал мост, мальчишка уже примеривался – а вот туда вполне можно… и туда… и будет даже не очень и высоко…

Он огляделся. Щелкнул пальцами левой и правой руки – так полагалось делать «на удачу», если что задумал. Сдернул нога об ногу незашнурованные кеды. Подпрыгнул, ухватившись за балку – и, коротко качнув гибкое тело, забросил себя на нее.

Металл был холодный, почти жег пятки. Зато на балке, оказывается, можно было удобно стоять – она была намного шире, чем казалась снизу, целый стол, а не балка. Денис, ободренный этим, легко поднялся до того места, которое наметил снизу – на высоту примерно трехэтажного дома. Физически очень крепкий, не страдавший никакими древними «фобиями», упрямый мальчишка встал на балке, придерживаясь одной рукой за несущую. Посмотрел вверх. А ведь и дальше совсем не трудно… Можно будет залезть во-он туда. И там нацарапать на ржавчине что-нибудь… такое. Такое, вроде «Денис Третьяков. Я люблю свой город!». Конечно, сто раз можно сказать, что этой надписи никто не увидит – разве что рабочие на заводе, когда будут плавить металл… Ну и что? Они-то увидят! И, может, будут гадать, кто был Денис Третьяков, расписавшийся… во-о-он там, на высоте примерно девятого этажа.

И он, полюбовавшись на пролив, полез дальше.

Лезть было по-прежнему легко, хотя немного начало саднить пальцы рук. Добравшись до загаданного места, Денис постоял, удивляясь тому, какая панорама открывается – к тому, что он видел, подходило только это громоздко-величественное «взрослое» слово. А потом решил пройти по перпендикулярной балке до фермы, которая когда-то была нижней опорной, если мосты сводили.

Она была толстенная, в пятерых Денисов. И со всех сторон шли другие, на которые можно было опереться и за которые можно было ухватиться. И что с того, что внизу – тридцатиметровая пропасть?

Правда, когда мальчишка наступил на нее, стало чуть-чуть не по себе. Самую капельку. Ветер какой-то начался – несильный, но холодный, неласковый. И вообще казалось, что мост немного шатается… Но все это было мелочами, на которые не стоило обращать внимания.

Денис и не обращал. Пока на середине балки вся конструкция разом не поехала куда-то в сторону. От скрежета заложило уши… мальчишка не успел испугаться, когда схватился за первое, что попалось под пальцы…

Испугался он потом. Когда, подтянувшись, сел на балку… и понял, что выбраться отсюда не сможет.

Он сидел на похожем на трапецию дрожащем куске, от которого до основной массы моста было метра три в сторону. Три метра Денис мог перепрыгнуть запросто… с разбега.

А там, где он сидел, и шагнуть-то просто было негде.

Когда до Дениса дошел весь ужас его положения, он первым делом пустил слезу. В первый раз за два года. Но ревел он недолго, потому что это не имело смысла, да и ветер, раскачивавший его на трапеции, сушил слезы быстро.

Прыгнуть? Мальчишка посмотрел вниз, и пустота злорадно загудела и стала раскачивать мост. Денис плавал хорошо и нырял хорошо… вот только с такой высоты о воду хрястнешься – и, скорее всего, гроб.

Со своего места Денис хорошо видел не только панораму разрушений. Он видел и то, как среди развалин тут и там движутся люди и техника, слышал шум работ… Оставалось одно – орать.

И Денис угрюмо понял, что орать не будет, даже если полетит вниз. Потому что, когда его спасут… что его выпорют – это ладно. Но как над ним будут смеяться в школе!!! Потом!!! Полез за приключениями – и его снимали спасатели!!! Смотрите, ха-ха, герой-поисковик! А в кого ты играл? А кто тебе стирал трусишки? Девчонки, смотрите, вон тот сопляк, которого…

Нет уж.

Лучше вниз головой.

Хмурая решимость умереть, но не сдаться, была вознаграждена тут же.

Денис услышал свист – и, судорожно клюнув головой, увидел внизу, на набережной, маленькую фигурку.

– Э-эй! – донеслось снизу приглушенное, но явно невзрослое. – Ты что там де-ла-е-е-ешь?!

Мальчишка!!! От облегчения Денис чуть не спикировал с насеста на автопилоте. Но тут же подумал – еще какой мальчишка: скажешь ему, что к чему, а он запаникует – и рванет за взрослыми… Поэтому Денис ответил тонким спокойным голосом:

– Пейзажем любую-у-усь!

Мальчишка внизу потоптался. Потом крикнул:

– А к тебе можно-о-о-о?!

Денис возликовал.

– Залеза-а-а… – Он подавился воздухом и икнул: – Й!..

…Наверное, ни за одним спортивным соревнованием, ни за одним фильмом в своей десятилетней жизни (а если подумать, то и меньшей – уберите годы младенческой несознанки…) Денис не следил так напряженно и заинтересованно. И с удивлением и даже завистью какой-то понял, что мальчишка лезет ловче, быстрей и уверенней его самого.