Вячеслав Шалыгин - Пятая Космическая Страница 6

Стыковка и переход на борт платформы «Альфа» заняли каких-то десять минут. Все это время Павел пребывал в глубокой задумчивости. Только когда у сопровождающих его офицеров одновременно вырвались изумленные возгласы, подполковник очнулся и обнаружил, что под ногами не серый пластик палубы десантного челнока, а белоснежный полиуретан палубного покрытия сектора «Б», после адмиральского (под литерой «А») – самого приличного отсека на флагманской платформе базы. Причина воодушевления Блинова и Бубликова была проста, как мычание, которое они издавали. Мимо замерших, будто три изваяния, десантников не в ногу маршировала колонна пополнения. Да такого, что у офицеров свело зубы.

В новенькой, чистой униформе, с огромными вещмешками за спиной, но все равно удерживая спины ровными, а головы гордо поднятыми, мимо пропахших потом и гарью мужчин маршировало до роты личного состава женского пола.

– Чтоб я так жил! – Бубликов тихонько присвистнул. – Это ж в какое подразделение таких набирают?

– Наверное, в обеспечение и связь, – негромко предположил растерянный не меньше товарища капитан Блинов. – Или в стрелки-операторы.

– Господин подполковник, может, нам из этих пополнение набрать? – Голос Бубликова приобрел бархатистый оттенок.

– Твое дело танки принять, – буркнул Преображенский. – А это... считай, телевизор посмотрел. Будь доволен «визуальным рядом».

Он сам с трудом оторвал взгляд от строя необычных новобранцев и пошагал в зону «24», где располагалась канцелярия кадровой службы, а заодно начиналась бегущая дорожка до адмиральского сектора. Капитаны спохватились и догнали начальство секунд через пять.

Рейд на Реаниматор и затянувшаяся осада Лидии вырвали Пятую бригаду из относительно нормальной жизни на два месяца и увидеть после такой паузы сразу столько молодых, красивых женщин было, как взглянуть на солнце после недели в подземелье.

– Нет, ну понятно, что в десант их не запишешь, но в «танки» ведь можно, – рассуждал Бубликов. – Там хорошие стрелки-операторы всегда нужны.

– Хорошие или хорошенькие? – ухмыльнулся Блинов.

– Одно другому не мешает. Или в роту обеспечения... нашу. Поварихами. Это ж большая разница, кто кашу будет варить – мужик или баба. У женщины-то вкуснее получится. Ты, это, Блин, в кадрах провентилируй вопрос. Ну хотя бы трех-четырех для красоты пусть нам отрядят. Жалко им, что ли?

– Угомонись, – негромко проронил Блинов. – Нечего женщинам у нас делать. Тушенку в кашу мы и сами закинем, а больше нечего.

– Как это нечего! А моральный дух поднимать?

– Моральный дух? – Блинов хмыкнул, но не иронично, а скорее с горечью. – У нас сегодня три десятка пацанов полегло – моральный дух ниже плинтуса, а теперь представь, что на тех танках девчонки бы сгорели. Представил? Или что их шальной ракетой в клочья разорвало у тебя на глазах. Сильно после этого моральный дух поднимется? Забудь, короче. Барышням на войне не место. Не в боевых частях, во всяком случае.

– Да ну тебя. – Бубликов махнул рукой. – Нагнал тут жути. Я, конечно, не спец, на Каллисто женщины не служат даже поварами, зато у вас, на Земле, каждый второй солдат – баба... ну, не в том смысле, а женского пола... и ничего.

– Вот я и говорю, что знаю, почем фунт изюма. Когда в грязи ползаешь рядом и спишь вповалку на одном вшивом тюфяке, романтики, конечно, убавляется до мизера, а все равно где-то в глубине души постоянно свербит – не мужик рядом. Инстинктивно хочется то от пули прикрыть, то руку подать, то в тыл с каким-нибудь срочным заданием отправить. А уж когда тебе в лицо ее кровь брызнет, с мозгами смешанная, или ее рваные кишки тебе под ноги вывалятся, вот тут инстинкты вовсе орать начинают. Даже бывалым солдатам гормоны в голову бьют. В полный рост мужики встать норовят и на амбразуру броситься. Да что я тебе рассказываю, ты сам после штурма Больших Валов на Старте по марсианским окопам бродил, видел все своими глазами. Много «красоты» узрел?

– Ну, не знаю. – Бубликов пожал плечами. – Там все как-то не так было. Да и не видел я, если честно, ничего. В глазах красная пелена стояла, и все трупы на одно лицо казались. Адреналин ведь почти из ушей капал. Славно там поработали.

– Славно. – Блинов вздохнул. – А в тех окопах у марсиан женщины тоже были. Не половина, но треть – точно. Но ты прав, трупы все на одно лицо, хоть мужики, хоть бабы. Любоваться ими могут только извращенцы. Да и то особо чокнутые. Вот тебе и весь моральный дух.

– А в полный рост у марсиан, кстати, никто не вставал, – вдруг заметил Бубликов и хитровато подмигнул, – и собой тех баб они не прикрывали. Почему?

– Да импотенты они все. – Блинов махнул рукой.

Преображенский остановился у каюты кадровой службы, и увлеченные беседой офицеры едва не врезались бате в широкую спину.

– Никаких юбок, – обернувшись к Блинову, строго приказал комбат. – Полный взвод десанта, желательно, чтобы со спутников Юпитера ребята были или земляне, и четыре танковых «двойки» – тоже нормальных, в штанах. Времени тебе, Сергей Васильевич, до девятнадцати тридцати. Набрать личный состав, получить все документы, оружие-снаряжение и привести на челнок. В двадцать ноль-ноль стартуем. Капитан Бубликов, задача та же – к двадцати часам четыре танка должны стоять в трюме нашего корыта, принайтованные по всем правилам, а сам ты должен сидеть трезвый и непорочный в своем кресле. Понял?

– Насчет – непорочный. – Бубликов взглянул на командира искоса, скрывая мелькнувшую в глазах искорку. – Это приказ?

– Да.

– Так ведь не в первый раз технику получаю, господин полковник! Я мог бы по быстрому, а потом...

– Это приказ! Иначе второпях что-нибудь обязательно упустишь.

– Два месяца таких чудес не видели, господин полковник!

– Отставить нытье, капитан! И не подлизывайся, подполковник я пока что. В блиндаже вручную себя удовлетворишь, если уже к горлу подкатывает. Приказ ясен?

– Так точно, – Бубликов вяло козырнул. – Есть дрочить в блиндаже! Разрешите их хотя б сфотографировать, а то на память туго идет.

Преображенский с трудом сдержал смех, постучал согнутым пальцем по запястью, лишний раз напоминая о сроках, и выразительно взглянул на подчиненных. Те четко повернулись, один направо – ко входу в кадровую канцелярию, другой налево – к лифтам на нижние палубы, и, приклеив к лицам нарочито серьезные мины, сделали по три строевых шага. Досматривать, как ребята паясничают, подполковник не стал. Спустившись по пандусу, он шагнул на ленту движущейся дорожки, которая и понесла его в сектор «А», встречать высокую инспекцию из Генштаба.

В шлюзовом отсеке сектора «А» было полно народа. Где-нибудь на планетарном космодроме это можно было бы назвать столпотворением и даже посетовать, что терминал устарел и не справляется с нагрузкой, но на космобазе толкучка была нормальным явлением. Даже в адмиральском секторе. В армии и на флоте к условностям, вроде недоступности «ВИП-залов» для простых смертных, относились просто – таких условностей не существовало. Без необходимости, конечно, стыковочные шлюзы сектора «А» никто не использовал, но если ситуация того требовала, корабли швартовались к любым доступным причалам. Диспетчерская служба базы не сомневалась в собственной правоте ни секунды. Прибытие крупного пополнения было как раз таким авралом. Преображенский с трудом протиснулся к стойке дежурного и, перекрывая гомон толпы, представился.

– Семнадцатый! – крикнул диспетчер, указывая куда-то вправо. – Трофей «Аризона»! Прибыл восемь минут назад! Но пока не сойдут новобранцы, с верхних палуб никого не выпустят, можете не торопиться!

– Даже штабных? – удивился подполковник.

– Их в первую очередь. – Диспетчер подмигнул.

Преображенский криво ухмыльнулся – никто не любит начальство – и, кивнув офицеру, начал энергично проталкиваться к семнадцатому причалу, где ошвартовался трофейный транспорт «Аризона». Возможно, диспетчер был прав, и с борта бывшего марсианского корабля прежде новобранцев не сойдет ни один пассажир, но лучше было подстраховаться. Все-таки проверяющий из Генштаба – это не посыльный из канцелярии Первой армии. Это фигура на порядок выше. Ему могут сделать исключение.

До семнадцатого удалось добраться всего за пять минут, хотя плотность толпы на ста метрах пути от стойки до причала была просто селедочная. Отчасти успешному продвижению к цели способствовало то, что Преображенский был не слабым мужчиной, отчасти – уважение к погонам. Все-таки подполковник космодесанта это весомо. «Или берегут новенькую форму, боятся запачкаться, – Преображенский хмыкнул. – Свежее мясо». Он аккуратно подвинул плечом очередного новобранца. Парень стоял, вытянув тощую шею в попытке рассмотреть затерявшихся в толпе товарищей или хотя бы сориентироваться, под каким из многочисленных табло охрипшие сержанты пытаются сбить его родное стадо в подобие строя. «Чему тебя учили целый месяц в карантине, тормоз?» Подполковник обогнул баррикаду из вещмешков, пахнущих свежей трафаретной краской и пластиком черных, пока не затертых добела застежек, и перемахнул через низкое никелированное ограждение. До красной зоны шлюза оставался всего десяток метров, и на этом отрезке пути обнаружилось только одно условное препятствие – пять или шесть сержантов медслужбы, озирающихся с нормальным для новичков изумлением. Подполковник хотел было пройти прямо сквозь этот переминающийся в растерянности строй, но его будто кто-то дернул за рукав. Преображенского немного занесло влево, и он был вынужден остановиться. В противном случае ему пришлось бы сбить обмершего сержанта с ног. Павел остановился и навис горой над оторопевшим медиком. «Мобилизованные!» Подполковник выразительно взглянул на девушку-сержанта и качнул головой вправо: «посторонись!» Она подняла на десантника испуганный взгляд и кивнула, но шаг сделала не вправо, а влево. Поскольку Преображенский собирался обогнуть ее именно с той стороны, они оказались в прежней позиции: нос к носу. Подполковник опрометчиво, опять кивком, предложил девице отойти влево, она тем же способом подтвердила получение приказа и шагнула, естественно, вправо. Преображенский кивнул вправо... После пятого реверанса девушка затравленно улыбнулась и пожала плечами, а подполковник рассмеялся.