Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Часть 2 Страница 6

Пританцовывая, колыхаясь всеми своими телесами — генералиссимус продвигался вперед. Воины его племени, приглашенные на торжество боевики, выстроили живой коридор, они орали воинственные кличи (Паломник не слышал слов, но это видимо было что-то "насадим на копье всех белых") и стреляли в воздух из ружей и автоматов. Продвигающаяся следом за властелином прислуга — делала только одно: щедрой рукой сеятеля она зачерпывала монеты из больших тазов и кидала их по сторонам, в толпу. В темноте — копошились люди, за монеты шла форменная драка, воинов толкали в спины — и просто чудо, как это все не перерастало во всеобщую свалку…

Наконец, генералиссимус вышел в освещенный круг. Он что-то проорал и хлопая ладошами, стал танцевать. Ему кто-то кинул копье, он подхватил его и стал им размахивать и потрясать, не прекращая свой танец. Габариты вождя нации не позволяли сделать сколь либо осмысленные танцевальные па — и весь танец сводился в перетаптыванию на месте, жалким попыткам подпрыгивания, воинственным кличам и сотрясанию воздуха копьем. Но толпа, уже успевшая курнуть бума — вела себя как заведенная…

Паломник тяжело вздохнул. Термооптика работала на пределе, он не был уверен в своих расчетах. Но ничего другого у него не было.

Заняв позицию за винтовкой, он прицелился и выстрелил…

— Кто собирается покушаться на моего отца? — спросил Абу.

— По нашим данным — клан Абгааль — ответил лысоватый немец.

Ну, конечно же… Клан Абгааль, трудно было ожидать чего-то другого. Как он сразу не догадался…

История Сомали последних ста пятидесяти лет — это история противостояния кланов Абгааль и Хабр-Гадир. Абгааль — правили страной до тысяча восемьсот семидесятого года от Рождества Христова, до того времени, как пришли итальянцы. После этого — они ни разу не поднимались к вершинам власти: их клан был истощен войной с итальянцами, и уступил первенство клану хабр-гадир, проживающему дальше от Могадишо. Хабр-Гадир проживал ближе к границе — в то время как Абгааль контролировали саму территорию Могадишо и ее окрестностей. Хабр-гадир выдвинулись при итальянцах, практически все сомалийцы, каким удалось добиться много при итальянском господстве — представители хабр-гадир. Он сам и его отец — тоже хабр-гадир. Но и абгааль и хабр-гадир входят в племенное объединение хавийе, что делает невозможной междоусобную войну. Точнее — это хабр-гадир не могут вырезать претендующих на власть абгаалей, потому что против них выступят все остальные члены кланового объединения. Абгаалям проще — они могут свободно интриговать против хабр-гадир искать себе союзников и делать все, чтобы вернуть власть. Их все еще было больше в Сомали и думать о том, что они забыли про то, как были у власти — было наивно. Тот, кто так думал — не знал Африку.

И в качестве союзников — они могли взять германцев. А почему бы нет? Они договорились с итальянцами, пролившими здесь столько крови. Почему абгаали не могут договориться с германцами, а?

И значит, это предложение может быть провокацией. Нужно соблюдать особую осторожность, может, абгаали только и ждут свары в стане хабр-гадир. Род, где сын убивает отца — править не может, не имеет права править…

— В таком случае — мы должны предупредить покушение.

— Мы? — нехорошим тоном сказал немец.

— Я — поправился бывший итальянский морской пехотинец.

Немец равнодушно пожал плечами.

— Вижу, вы так ничего и не поняли. Дело ваше. Всего хорошего…

И протянул руку.

Рукопожатие в Африке не слишком-то распространено, в отличие от Европы, в Африке давно не видевшиеся друзья при встрече обычно обнимаются. Но принц Абу Мохаммед Айдид был воспитан в европейской культуре, служил в европейской армией. И поэтому, увидев протянутую руку, он шагнул вперед, чтобы пожать ее, чисто инстинктивно. Ничего плохого от этого лысоватого, похожего на бухгалтера или правительственного чиновника средней руки немца — он не ожидал.

И в следующий момент — оказался рожей на столе и с вывернутой до боли рукой, это было так неожиданно, что он не смог провести контрприем. Он забыл о том, что если немцы куда-то приходили, — они не играли по местным правилам, они устанавливали свои, еще более страшные. И просто так ни один немец в Африку попасть не мог.

— Если ты хочешь играть со мной в игры, верблюжье дерьмо… — проговорил немец, удерживая принца в неловком и унизительном для него положении — пусть так. Но не забудь рассказать своему отцу, как ты связался с британской разведкой, как ты сдал им схему в порту в обмен на безопасность и поддержку. И как ты через них — тайком от своего отца отправляешь деньги в Гонконг. Ну, что скажешь?

Немец внезапно отпустил принца. Бросил на стол фотографии.

— На, полюбуйся. И знай — Цепеллин вышел на огневую позицию в пятидесяти морских милях от Могадишо. Как думаешь, сколько времени потребуется летчикам Люфтваффе, чтобы стереть вашу грязную страну в порошок!?

Сначала — Паломник не понял, что произошло. Он даже подумал, что винтовка не выстрелила — хотя воздействие отдачи винтовки калибра 12,7 миллиметра не спутаешь ни с чем. Нет, винтовка сработала как надо — только попадания не было. Совсем…

При стрельбе на дальние расстояния такое бывает. Поле зрения прицела все таки ограничено, и если ты сделал грубую ошибку — попадание может быть и вне пол зрения прицела. После такого — часто самое лучшее, что ты можешь сделать — это уносить ноги. Потому что в нормальных армиях мира всегда выделяются наблюдатели, попадание пули тем более калибра 12,7 они засекут, подадут сигнал тревоги — и в обратку — ты получишь бандероль из самого навороченного в мире снайперского ружья — выведенной на прямую наводку скорострельной пушки.

Но в данном случае произошло что-то непонятное.

Он мог ошибиться по горизонтали — из-за ветра, у него не было возможности нормально определить ветер, в попадании по вертикали он был почти уверен. Ну, по крайней мере уверен настолько, что если бы он ошибся по вертикали — пуля попала бы не в вождя а в одного из боевиков, окружавших его. Но попадания не было вообще, там, где был праздник кричали и стреляли — но по совершенно другому поводу.

Он решил еще раз проверить расчеты.

Тем временем — генералиссимус устал перетаптываться на месте — и пошел к своему законному праздничному месту — это было что-то вроде низкого трона, сделанного специально под его габариты и вес. Усевшись туда, он махнул рукой — настала пора его подданным станцевать танец преданности для него.

Первым — был глава одного из кланов, занимающихся разбоем. Он принадлежал к роду Дауд — и не придумал ничего хитрее, чем преподнести в подарок генералиссимусу собственную дочь. Тем самым — он намеревался породниться с вождем вождей и укрепить влияние своего рода. В конце концов — в его роде подрастало немало достойных воинов, и вместо того, чтобы грабить на дороге они были достойны того, чтобы грабить в Могадишо. Это сытнее и безопаснее…

Второй раз — Паломник выстрелил, когда генералиссимус встал в полный рост на своем низком помосте — идеальная цель, он выделялся над своими воинами на две трети своего роста, промахнуться по нему было не проще, чем по слону. Выстрел — механизм сработал четко, выбросив стреляную гильзу.

Промах!

Снова пуля улетела в никуда. Паломник, европеец, представитель древней восходящей еще к Риму культуры — начал думать, что что-то здесь не так. Все-таки он несколько лет просидел в тюрьме вместе с африканцами и поневоле перенял часть их привычек, легенд и верований. Все это — было не просто так, над этим нельзя было смеяться, как это делают глупые туристы, приехавшие в Африку на две недели отпуска. Когда сидишь ночью в буше у костра, и тебе кажется, что ты на другой планете… в голову всякое лезет. В одном из отрядов был знахарь — он готов был свидетельствовать на суде, что этот знахарь помогал не хуже, чем армейский полевой санитар, к нему даже немцы из охраны ходили. Слышал он и про амулеты, которые превращают пули в воду…

Вот только не думал, что самому придется с этим столкнуться.

Тем временем — генералиссимус — решил продемонстрировать свою мужскую силу.

Девица, которую ему привели — явно была с примесью чисто африканской крови, не похожая на сомалиек и тем более — эфиопок. Ее лицо было круглым как луна, глаза узкими как у жителей Сахары, зад был слишком большим для европейки — на него можно было ставить поднос. Она еще не успела разжиреть, как типичная африканская матрона и выглядела привлекательной даже для европейца…

Мохаммед Фарах Айдид подошел к своей новой жене вплотную, та смотрела, как и положено — в землю и на ней не было ничего, кроме короткой юбки. Бесновалась толпа.

Под крики боевиков — генералиссимус повернул девицу спиной к себе — и тут вся верхняя часть его тела буквально взорвалась…