Поводырь - Евгений Васильевич Акуленко Страница 6

Мужчины с уважением косились на автомат, женщины – на Праника. Постепенно завязался разговор.

Они пришли сюда давно, едва отполыхали зарева пожарищ. Пришли строить новый мир – прежний рухнул. Компания чокнутых ролевиков. Забрались в лес поглуше и основали «городище». Решив жить сообща, помогать друг другу, растить детей. Ну и, как в анекдоте: поначалу было трудно, потом стало немного тяжелее. Некоторые ушли, не выдержали. Но, как ни странно, община выжила. Несмотря на скудный рацион, холодные зимы и скуку, местами переходящую в смертную тоску. Видеть одни и те же лица на протяжении долгих лет – то еще испытание. Растили чахлый огородик, собирали и ловили все, что можно зажарить, сварить или сожрать сырым. Грызунов кушали, лягушек, змей, ежиков, жуков в личинках и вставших на крыло, певчих и не очень птиц, мелкую рыбешку. Время от времени удавалось разжиться и дичинкой. Из не же тачали одежду взамен старой, разлезающейся в лоскуты. Кому шкурок не досталось, конструировали наряды из капроновой мешковины и содранного, когда бы не с автомобильных сидений, «кожзама».

Цин огородик осмотрел скептически. После достижений фекального хозяйства жидкие картофельные побеги и нитевидная редька казались пародией на растениеводство. Праник и сам пребывал в странных чувствах. Вот, судя по речам, люди вокруг умные и из себя культурные. Изъясняться стараются манерно, песни поют, украшательствами быта занимаются. В костер не плюют, воздух громко не портят. С этим, с внутренним миром, значит. С богатым. Но как-то все у них… Через домик бурундука…

Взять хотя бы те фенечки из бересты и лыка плетеные. Это сколько ж труда и времени надо потратить! Бусики наборные из просверленных, мать его, разноцветных камушков в шестнадцать рядов. Дудочки-свистульки. Браслетики на запястьях, предплечьях, на щиколотках, на Слава Зайцев знает, чем еще. Расписной фаллос на берегу, забор этот из строевых сосен, на кой он?.. Ладно бы заняться нечем, так живут же в сырых землянках покосившихся, жрать нечего, одежки нормальной нет: дети с голыми руками-ногами ходят, сами грязные оборванные. И зима на носу…

Совместное употребление горькой жидкости из ведра прервал вышедший из лесу человек. Светловолосый парень с карабином. Вероятно, тот самый часовой, что бродил вокруг лагеря.

– Наш вождь, – представила Мила, – Ярик. – И торопливо поправилась. – То есть, Ярослав…

Вон у них как! Вождь, значит, окисляется на посту, а смерды чаи гоняют…

Ярослав, то есть Ярик, с серьезным видом прокашлялся, то ли раздумывая, что сказать, то ли просто привлекая к себе внимание. Мила что-то зашептала ему в ухо, украдкой кивая на пришлую троицу. Ярик снова покашлял и заговорил, обращаясь вроде бы ко всем, но взглядом определив Праника, как альфа-самца.

– Добрым гостям здесь рады всегда! Добро пожаловать в славный град Солнцедар!

Праник изо всех сил старался соответствовать моменту и сохранять серьезное лицо. Надо же, территория внутри забора именовалась в честь знаменитого некогда портвейна.

– А что же вы здесь? – Ярик с укоризной поджал губы. – Прошу на лобное место! Прошу-прошу!..

Соплеменники с неохотой покидали насиженные места, но вождь был неумолим. Возле тотема разожгли большое костровище, дунули в свистульки, Ярик вознес хвалу каким-то богам. На этом торжественная часть мероприятия закончилась, все расселись вокруг. Вождь на центральный пенек, остальные согласно штатного расписания. Ярик пытался о чем-то велеречиво расспрашивать, но беседа не клеилась. Костер быстро прогорел, вдобавок, с реки дул холодный ветер. И аборигены потихоньку потянулись обратно, в уютный закуток. Вождю ничего не оставалось, как покинуть трон и отправиться следом.

– Вот, все у нас так!.. – проворчал один из местных.

Хмыкнул себе под нос, ни к кому вроде бы не обращаясь, но удостоился от Ярика взгляда, полного праведного негодования.

– Это – Зола, – вполголоса пояснила Мила. – Они с Яриком друг друга недолюбливают.

Праник усмехнулся:

– Заметно…

– Зола – прагматик. Считает, что все это игры, пустое…

– Так ли уж он не прав? – Праник пожевал травинку.

– Не знаю, – Мила дернула плечом. – Возможно. Он Ярика подкалывает по поводу и без. А тот злится. Ярик хочет, как лучше. Не глупый же, понимает все сам. Но старается изо всех сил, жилы рвет, – Мила вздохнула. – Что нам осталось? Выживать? И кусок мяса есть предел наших мечтаний?.. Ярик хочет дать большее – будущее, цель. Когда холодно, когда плохо, когда безнадега, он как колодец с энтузиазмом. Многое можно вытерпеть, много вынести, когда теплится в душе надежда… Ну, заносит его временами, не без этого. Но его любят и прощают.

Мила помолчала.

– А Зола… Он тоже хороший. Не из наших, после прибился. Сам из блатных, в татуировках весь. Но добры-ый!.. Попроси – все сделает, последнее отдаст. Здорово помогает нам, зверя бьет, рыбачит. Если бы не Зола, мы бы, наверное, с голоду умерли давно. Они поначалу с Яриком до хрипоты друг на друга орали, до драки дело доходило. Ярик настоял, чтобы Золу из общины исключили и отобрали право голоса. У него даже жилище теперь за оградой…

– Детский сад! – Праник покачал головой. – Штаны на лямках…

Рядом присел Ярик. Помолчал некоторое время и, осторожно заглядывая в глаза, принялся Праника расспрашивать на предмет, где тот служил и, вообще, чем по жизни занимался. Праник также осторожно отвечал, не понимая, к чему вождь, собственно, клонит. Ну, поучаствовал немного. По молодости еще. Ваххабитов гонял по зеленке. Стрелять? Ну, доводилось. Что там особенного? Наливай, да пей… В людей? Так, дорогой, либо ты, либо тебя. Что, другое мнение есть на этот счет?

Мила с Яриком переглянулись.

– Да скажите уже! – не выдержал Зола. Переломил ветку о колено, бросил в огонь. – Почвоведы…

Ярик помялся еще немного и заговорил.

Они жили здесь давно и их никто не беспокоил. Но несколько дней назад к лагерю вышли трое. Вели себя развязано, трясли оружием, кому-то дали в зубы. Выражались нецензурно, отбирали фенечки, хватали женщин за область гениталий. Зола, как назло, пропадал в лесу, и побазарить по понятиям с хулиганами было не кому. Неоднократные настойчивые просьбы покинуть территорию, наглецы, так сказать, игнорировали. И Ярик не придумал ничего лучшего, как садануть одному дуплетом в живот, отчего тот на месте и скончался. Остальных двоих закидали острыми предметами и утыкали стрелами, как ежей. Несмотря на что, правда, тем удалось благополучно скрыться.

Боевую победу отметили всеобщим улюлюканием и плясками вокруг костра. Но постепенно эйфория поутихла и уступила место опасениям, что бандиты могут вернуться в гораздо большем численном составе. Масла в огонь подлил вернувшийся с охоты Зола, заявив, что всех троих нужно было валить обязательно и наверняка.