Сергей Зайцев - Темная мишень Страница 63

– Дим… – Наташка с неожиданной силой вцепилась парню в плечи, с отчаяньем глядя ему в глаза. – Этот человек… мы сделали что-то не то. Он опасен! Его нужно найти!

Димка безотчетно покосился на свободную кушетку, манящую своей ровной кожаной поверхностью. В сознании тупой занозой засело неудержимое желание рухнуть и отключиться, не сходя с места. Но девушка только что подтвердила его худшие опасения. Сотников устало кивнул:

– Им займемся потом, а сейчас на станции морлоки. Дверь в отсечке открыл не я, но я ее не закрыл. Не смог закрыть… И вот еще что. Возникнет слишком много вопросов, если люди увидят нас сейчас вместе. Придется рискнуть снова и обставить все так, будто я только что появился на станции – нормальным способом, а не через реальность мертвых. Чем быстрее я доберусь до отсечки и перекрою путь тварям, тем меньше будет жертв. Сумеешь прикрыть меня еще раз? Наташ, я не настаиваю. Если ты слишком устала, то…

Он чувствовал ее тревогу, она плескалась в глазах любимой, отражалась на осунувшемся лице, но характера Наташке было не занимать. Она через силу улыбнулась, протягивая ему пистолет:

– Я в порядке. Так действительно будет лучше. Сам-то сумеешь? Ты же едва на ногах стоишь…

– Да куда я денусь? А пистолет оставь себе, думаю, без оружия я и так не останусь. – Димка неожиданно для себя снова крепко обнял девушку, прижал ее к себе изо всех сил на несколько мгновений и так же порывисто отстранился. – Скажи, когда будешь готова.

Наташка глубоко вздохнула и закрыла глаза. А затем кивнула.

Фёдор Кротов больше ни минуты не желал оставаться на этой треклятой Новокузнецкой.

Пока челнок торопливо шел к каталажке, его не оставляли сомнения, то ли он делает. Может, отчалить без промедления и по-тихому, пока еще чего-нибудь не стряслось, – не такая уж плохая идея? Но уходить одному во тьму, к Павелецкой, было и страшновато, и рискованно.

Стискивая правой рукой «Рысь», он в который уже раз горько подумал, что рюкзак, который сейчас болтается у него на спине – все, что осталось от парня по имени Димка Сотников. В воздухе витало ощущение сгущающейся опасности, холодило кожу и заставляло противно ныть зубы. Господи, как люди могут здесь вообще жить, при таком-то непрерывном нервном напряжении?! Прямо челюсти сводит от нетерпения рвануть отсюда бегом. Что-то надвигается… Что-то мерзкое и гибельное.

Задрала эта станция, задрали эти люди, все задрало окончательно… Вся эта затея с возвращением детей Сотникова-старшего в Бауманский Альянс кончилась полным крахом. «Хочу домой, – тоскливо подумал Фёдор, – и провались все пропадом. И больше с Бауманки – ни ногой!»

Он понимал, что ему крупно повезло, когда Грешник, отбирая людей в свой отряд, не забрал с собой заодно и его, челнока. Пожалуй, Фёдор впервые в жизни радовался тому, что так и не научился в детстве ходить на лыжах. Загадочная и весьма страшная сволочь этот Грешник. Никто не смог противостоять его воле, он легко подавлял любого одним своим темным пронзительным взглядом. Даже Учитель стушевался, куда только весь гонор подевался: послушно выполнял все, что этот мудак ему приказывал.

Не считая пятерки диких, с Грешником ушло семнадцать человек, заметно ослабив боевые силы Новокузнецкой – ровно по числу лыжных пар и снегоступов, которые удалось набрать на складе общака станции. И естественно, все семнадцать имели хоть какое-то представление, с какого конца за эти лыжи браться. Как Грешник угадывал это умение в человеке – одному дьяволу известно, но угадывал безошибочно. Никаких расспросов – просто указывал на кандидата, и тот становился в строй отобранных. При этом чужака совершенно не интересовало, чем человек занимался на станции по жизни. Поэтому в его группу угодили и следопыты, и охранники, и местная шваль, даже один сутенер вытащил «счастливый» билет, не вовремя попавшись на глаза. Вооружили всех, что называется, до зубов – просто разорили местный оружейный развал. Да и барыгу, заведовавшего этим развалом, не последнего по зажиточности и влиятельности человека на Новокузнецкой, тоже запихнули в отряд. Как самого обычного работягу. Даже не пикнул.

Что с ними со всеми Грешник надумал делать, Фёдор понятия не имел – разговор в кабинете Учителя проходил без его участия, челнока к тому моменту уже выставили за дверь как нежеланного свидетеля. Но затевалась, судя по приготовлениям, какая-то крупная акция. «А пришел я для того, чтобы сделать предложение, от которого ты не сможешь отказаться». Прямо кино голимое. Впрочем, плевать, сыт уже по горло всеми этими тайнами и секретами. Главное, что когда этот жутковатый мужик наконец убрался на поверхность, прихватив отобранных неудачников, на станции даже дышать стало легче. А Учитель, сдав на глазах, совершенно потерянный случившимся, буквально раздавленный чужой волей, заперся в кабинете, начисто утратив интерес к челноку.

Вот тогда у Фёдора и появился шанс свалить от греха подальше.

Местная каталажка располагалась в том же служебном блоке, где и лазарет, только вход был не с платформы, а со стороны путей. Возле дверной решетки на табурете, свесив голову на грудь, дремал охранник. Слабый свет одинокой лампадки, прикрученной к стене над его головой, едва разгонял сгустившуюся вокруг тьму. Хороший момент, чтобы вырубить недотепу, но метрах в сорока от каталажки мерцало пламя небольшого костерка – там находился пост, где прозябали еще двое охранников, карауля подступы к станции. Так что если и шуметь, то по-тихому. Подходя ближе, Фёдор поудобнее перехватил ружье обеими руками. Если аккуратно звездануть прикладом по башке…

Но тут охранник шевельнулся, явно потревоженный звуком шагов. Пришлось торопливо убрать руку с оружием за спину – не стоит провоцировать братка раньше времени. А когда тот вскинул голову, вглядываясь в посетителя, Фёдор удивленно хмыкнул. Вот же, ёханый бабай… Недаром что-то в его фигуре показалось знакомым.

– Штопор, ты, что ли? – Челнок остановился рядом и кивнул на решетку, за которой на дощатых койках в тесном помещении спали двое ганзейских сталкеров: не мудрствуя, воспользовались возможностью отдохнуть, пока Учитель решал, что с ними делать. – А ты разве не с ними в компании должен сидеть? Учитель же вроде тебя арестовывал, а?

– Слышь, челнок, ты меня лучше не зли, я сегодня нервный, – недобро проворчал Штопор и нехотя пояснил: – Охранника отсюда тот хер забрал, который из лазарета… А меня, как последнее чмо, на его место определили.

– Ну, тогда я тебе хорошую новость принес. – Фёдор невольно стиснул пальцы на оружии. Так остро захотелось сейчас врезать этому тупице, но приходилось изображать дружелюбие. – Учитель ганзейцев отпускает, так что тебе здесь больше нечего куковать.

– Господь услышал мои молитвы! – Штопор живо поднялся, отомкнул большой ржавый замок на решетке, прошел внутрь и растолкал сталкеров. – Подъем, оглоеды! Свободны!

Каравай и Соленый, негромко переругиваясь, поднялись, принялись собирать шмотки и приводить себя в порядок. Фёдор с трудом сдержал усмешку. Получилось даже лучше, чем он ожидал. Этому балбесу Штопору так не терпелось удрать с поста, что он даже не соизволил сообразить, почему новость об освобождении принес челнок, а не один из своих. Впрочем, с людьми сейчас напряженка: Фикса, как особо приближенный к Учителю человек и его доверенное лицо, тоже ушел в поход с Грешником, а за него сейчас рулил другой подручный пахана – Косарь.

Разбив его радужные надежды на благополучный исход побега, со стороны станции донеслись выстрелы. Сперва робкие, одиночные, а потом, словно спохватившись, вовсю застрочили автоматные очереди. Фёдор встревожено обернулся. Следом за выстрелами послышались и многочисленные крики – люди вопили так отчаянно, словно их заживо резали на куски. Фёдор почувствовал, как по всему телу бегут мурашки, а волосы на голове встают дыбом. Вот оно! Началось! Он еще не знал, что именно началось, но какая-то пакость все-таки случилась.

Первым, как ни странно, начал действовать Штопор. Нет, он не кинулся выяснять, что происходит на родимой станции. Переменившись в лице, он попятился, сдернул с крюка лампадку, растолкал выбравшихся из каталажки сталкеров и сам заскочил в помещение. Захлопнул за собой дверь-решетку, просунул руки сквозь прутья и защелкнул навесной замок. И погасил единственный источник света. Само собой, мгновенно растворившись в темноте. Похоже, событий этого дня ему хватило по самую макушку, и рисковать и без того битой шкурой он больше не собирался.

– Если кто сунется – башку снесу! – донеслось из глубины каталажки угрожающее шипение.

– Ты че творишь, Штопор? – Соленый возмущенно рванул решетку на себя. – Оружие наше где? Оружие отдай, скотина!

– Мужики, нужно уходить, – Фёдор озабоченно перевел взгляд с Каравая на Соленого. – Пока переполох, есть шанс свалить. Если, конечно, снова не желаете оказаться за решеткой.