Владыка битвы - Алекс Хай Страница 63

— Хорошее проклятье невозможно снять, — отозвался фетч. — Ты сам знаешь это Хинрик.

— Там был не нитсшест. Прокляли еду или питьё — и Скегги его принял. Но проклинали на смерть.

Конгерм хмыкнул.

— Тогда странно, что твой брат еще жив.

— Он съел совсем немного.

— Нет, Хинрик, это не так работает. Даже мелкой крупицы достаточно, чтобы тот, кого прокляли, отдал Гродде душу. Точно ли это проклятье? Не мог быть просто яд?

— Нет. Мы с Исгерд видели — я в рунах, она в зейде, что именно проклинали.

— Странно.

— Согласен. Я впервые с таким сталкиваюсь. Подскажи, куда копать, молю тебя.

— Не что, а кого, — после долгого молчания ответил Конгерм. — Проклятье могло так сработать на Скегги, пожалуй, лишь в одном случае.

— Не томи, — поторопил я.

— Если Скегги действительно съел что-то проклятое, но предназначалось оно не ему. Такое могло произойти?

Я принялся вспоминать все случаи, когда мы со Скегги трапезничали вместе. Все разы, когда делили еду, ели оба. А вот напитки…

— Дубина!

Я хлопнул себя ладонью по лбу, вспомнив ту фигуристую красавицу в Скелгате, что подносила нам еду и питьё. Мёд! Она принесла нам кувшин мёда, но я отказался. А Скегги выпил всего ничего. Мне запомнилась та красотка как раз тем, что слишком уж она разозлилась, когда мы убежали навстречу Дагмеру, не доев и не допив.

А девицу ту я и правда не знал. Северянка — точно. Не эглинка. Значит, её подговорили подать проклятый мёд. И, выходит, прокляли-то как раз меня.

Но кто?

— Вижу, ты что-то вспомнил, — печально усмехнулся фетч. — Я устал. Могу чем-то ещё помочь?

— Хочешь, накормлю?

— Нет, позже. Если всё так, как мы рассудили, то тебе самому понадобятся силы, чтобы вытащить брата из объятий Гродды. И в этом я тебе не смогу помочь, сам знаешь. Если понадоблюсь, позови меня через день-другой, я постараюсь накопить сил.

— Хорошо. Благодарю тебя, фетч мой.

Конгерм исчез из головы, оставив меня наедине с тягостными мыслями. Я очень скучал по человеческому воплощению фетча, да и полёт орла всегда успокаивал и вселял уверенность. Слишком уж я привык к тому, что верный дух защищал мою спину. Но Конгерму приходилось очень туго на чужой земле, и я не хотел злоупотреблять нашей связью. Возможно, его сила ещё пригодится позже. Но сейчас я должен был надеяться на себя.

Хорошая новость — теперь я точно знал, что случилось со Скегги. Плохая — я понятия не имел, как снимать такие проклятья. Колдун не дурак — явно повесил вязь сокрытия на свою работу и замёл следы. Так поступил бы и я, реши проклясть кого-нибудь тайно. Наверняка имелся способ сломать вязь сокрытия, но ятакого не знал и придумать не мог. Разве что попытаться воззвать к Урсигу, уповая на справедливость. Или к Дагу — богу солнца и света, который видит всё. Но если бы вязь сокрытия было так просто разбить, никто бы её не творил.

Как же многому ещё мне предстояло научиться. Не хирд у нас был, а сборище молокососов. Что Скегги, что я, что многие из его людей — юнцы желторотые, хотя пыжились как взрослые. Но боги каждый раз напоминали мне, сколько ещё предстояло познать.

Я шёл довольно долго. Лес редел, и мне пришлось сойти на обочину, чтобы не попасться на глаза случайным путникам. Рисковать не хотелось. Даже один случайный эглин мог сейчас выдать наши намерения, а гоняться за ним почти под самым городом я не желал — не до того.

Выбрав удачное место для наблюдения, я принялся ждать. Разведчик рыскал где-то рядом и тоже высматривал гостей. Наконец я увидел одинокую худую фигуру, закутанную в тёмный плащ. Человечек шёл со стороны южного берега реки — там располагалась башня. Точно такая же стояла напротив на другом берегу и примыкала к крепости. Хорошо рассмотреть Омрик мне не удалось — лишь очертания громадины. Фигурка приближалась, и я понял, что это была женщина. Она то и дело озиралась по сторонам, проверяя, не было ли за ней слежки.

Я тихо свистнул, привлекая её внимание. Женщина остановилась, покрутила головой. Достала из-за пояса нож — ну точно Гулла. Там, где эглинка бросилась бы наутёк, а северянка схватится за оружие.

— Гулла! — Громким шёпотом позвал я. — Это я, Хинрик!

Она бросилась ко мне сквозь кустарники. На ходу сбросила капюшон, убрала нож и первым делом впилась мне в губы жестоким поцелуем, словно наказывала за долгую разлуку. Имела право.

Оторвавшись от меня, она поправила взлохмаченные волосы и уставилась на меня с недоверием.

— Мы уговаривались, что в Новолуние я повешу знак, но встреча будет позже. Что стряслось?

— Беда со Скегги.

Услышав это, Гулла тихо выругалась.

— Время у тебя есть? — спросил я.

— До рассвета. Ворота уже закрыты.

— Идём со мной. В лагерь. Нужна твоя помощь.

Колдунья тяжко вздохнула.

— Ты же помнишь, что у меня сегодня нет силы? И завтра не будет. Пока серп на небе не появится, я бесполезна.

— Скегги прокляли, — объяснил я на ходу. — Хотели извести меня, нанесли проклятье на мёд. Но Скегги выпил его вместо меня и сейчас мучается. Исгерд сказала, ты знаешь, что делать.

— Дерьмо.

— Воистину.

— Хорошо. Идём.

Пока мы шли, я принялся расспрашивать Гуллу об Омрике. Ночь была тёмной, я едва мог разглядеть лицо женщины, но заметил, что она исхудала.

— Как ты устроилась?

— Служанкой. Приношу еду в таверне и трахаюсь со священниками.

— Это ещё зачем?

— Они много болтают, когда опустошают яйца. Есть монахи — им нельзя знаться с женщинами, а есть другие отцы — им можно жениться. Но жениться многие не торопятся и тайно пользуют шлюх. Мне подумалось, это будет полезно.

Неожиданно для самого себя я ощутил укол ревности. Наши порядки были довольно строги по отношению к девицам и куда мягче для мужей. Юноши унимали плоть в обществе рабынь, а девицам приходилось терпеть до брака. Исключение делалось только для ведьм — они не выходили замуж, но могли пользовать кого хотели, и их решение требовалось уважать. Отказать ведьме считалось неприличным, и этот обычай породил много смешных саг. Я знал, что Гулла могла распоряжаться собой как хотела. И всё же мысль о том, что она ложилась с какими-то немытыми эглинами, да ещё и со служителями мёртвого бога, вызвала во мне гнев.

— Скажи, что это было не зря, — прорычал я.

— Ишь как распереживался, — съязвила Гулла. — Когда отправлял меня туда вместе с торгашом, об этом не задумывался? К слову, он тоже во мне