Владыка битвы - Алекс Хай Страница 64

Я резко остановился. Вдохнул. Выдохнул. Воззвал ко всем богам разом, умоляя дать мне выдержки. Гулла издевалась, мстила — каждое её слово сочилось обидой и ядом, но я должен был это вынести со смирением. Я — не Скегги, не Кьелл, я всё это придумал. Я толкнул её на это и я же должен был отвечать. А Гулла должна была выплеснуть боль.

— Прости меня, — наконец тихо сказал я. — Я больше никогда не попрошу ничего подобного от тебя.

— Я сделала это не ради тебя, а ради хирда, — отрезала Гулла. — И я принесла хорошие вести.

Разведчик ушёл вперёд на пять шагов, давая нам возможность поговорить.

— Что ты выяснила?

Гулла достала из-за пазухи скрученный кусок бересты.

— Я нарисовала план. Рисую я ещё хуже, чем готовлю, так что не обессудь. Карту потом посмотришь, а пока расскажу. Омрик стоит на северном берегу реки. Половина стен каменные, половина деревянные — эглины ещё не достроили. На двух берегах напротив друг друга стоят две Цепные башни — между ними натянута цепь, чтобы не проходили корабли. Цепь опускают, когда корабль платит пошлину.

Я кивнул.

— Это нам известно.

— Но тебе неизвестно, что Омрик — тот ещё ларец с секретами, — сверкнула зубами Гулла. — Между башнями нет моста, но под рекой есть подземный ход. Он работает, и им пользуются. Второй ход идёт от церкви на север за стены города. Там кладбище и маленькая церквушка, где эглины поют над мёртвыми. И вот второй ход ведёт туда. Но при одной из прошлых осад ход обвалился под храмом в крепости, и воспользоваться им, чтобы пройти, нельзя.

— Значит, тот ход, что ведёт на кладбище, проходит под стенами крепости, просто из него нельзя выйти в город? — уточнил я.

— Ага.

— Как ты об этом узнала?

— Говорила же, что трахаться со святошами было полезно, — мрачно усмехнулась женщина. — И всё равно я мечтаю, чтобы стены этого храма рухнули им всем на головы.

— Это, пожалуй, можно попробовать устроить, — задумчиво ответил я. Но думать об осаде сейчас не хотелось. Всё это не будет иметь смысла, если Скегги погибнет.

Мы выбрались к почти погасшим кострам лагеря. Часовые вскинулись было на нас, но узнав нас с разведчиком и Гуллой, ответили тихим приветствием и пропустили.

— Где Скегги? — Спросила колдунья. — Веди меня к нему немедленно. Про Омрик поговорим позже.

Мы быстро пересекли лагерь и вышли к палатке Скегги. Исгерд вышла и, увидев Гуллу, бросилась к ней с объятиями. Я отошёл, не смея мешать воссоединению Тёмных сестёр.

— Покажи его, — потребовала Гулла, высвободившись из объятий товарки.

Исгерд кивнула в сторону палатки. Я заметил, что она поддерживала яркий огонь в костре. Ждала нас, надеялась. Хоть что-то за последние дни я сделал правильно.

Гулла присела на корточки возле спящего Скегги. Уловив движение, брат проснулся. Узнав гостью, слабо улыбнулся.

— Живая…

— И точно здоровее тебя, — отрезала ведьма. — Дай руку. Нужна твоя кровь.

Скегги покорно протянул правую руку, и одним ловким движением женщина сделала надрез на его ладони, а затем, как это делали многие колдуны, припала губами к его крови.

Закрыв глаза, она замерла на несколько мгновений, а затем распахнула глаза и выплюнула кровь с такой стремительностью, словно лизнула навозную кучу.

— Печать Гродды, — сказала Гулла, обернувшись ко мне. — Проклинали тебя, это верно. Но поскольку Скегги взял на себя твоё проклятье, а оно на смерть, то печать легла на него. Есть только один способ снять печать…

— Он мне известен. — Я устало бухнулся на землю перед палаткой, уже зная, о чём собиралась поведать Гулла. — Обмен.

Колдунья кивнула.

— Обмен. Добровольный. И сделать это нужно в течение пары дней. Потом будет поздно. Осквернённый мёд вышел из тела, но печать осталась, и она доведет дело до конца.

Скегги непонимающе пялился на нас с Гуллой.

— О чём вы?

Но мы его не слышали. Гулла глядела мне прямо в глаза.

— Я не смогу этого сотворить сейчас — у меня нет силы. Боги меня не услышат. Всё придётся делать тебе, Хинрик.

Глава 25

Скегги переводил глаза с меня на Гуллу. Он заметил, как побледнела Исгерд, услышав о ритуале обмена, но, судя по всему, брат не понимал, о чём шла речь.

— Да может хоть кто-нибудь здесь объяснить, в чём дело? — начал сердиться он.

Мы с Гуллой снова переглянулись, и она коротко кивнула, позволяя мне объяснить.

— Ты съел проклятую пищу, что предназначалась для меня, Скегги, — проговорил я, сев напротив брата. — Не знаю, кто и зачем это сделал, но проклятье ты перетянул на себя. И есть только два способа его снять.

— Нужно убить колдуна, который его наслал, — хрипло ответил Скегги.

— Один из способов, верно. Но мы не сможем этого сделать, поскольку имя колдуна нам неизвестно. Поэтому придётся идти другим путём.

— Мы должны договориться с Гроддой, — вмешалась Гулла. — Попросить её принять другого человека вместо тебя. Это сложное и тёмное колдовство, и оно несёт много опасностей, но сейчас это наш последний шанс, если хотим увидеть тебя в живых.

Скегги молча слушал нас с ведьмой. Исгерд незаметно обошла нас и села подле брата, обвив его шею руками.

— Не бойся, Скегги, — сказала она. — Это страшно, но Хинрик и Гулла правы. Других путей нет.

— Но обмен должен быть добровольным, — напомнил я. — Тот, кто пойдёт к Гродде вместо тебя, должен сам пожелать этого. В такой смерти немного почёта в глазах хирда, и этот человек не станет пировать в чертогах Всеотца. Его ждёт царство Гродды. Правда, богиня милосердна и не станет мучить того, кто вёл достойную жизнь. И его жертву будут помнить, а ты позаботишься о том, чтобы лучшие скальды сложили о ней саги.

Скегги слушал меня предельно внимательно, хотя и держался из последних сил. Сказанное мной так удивило его, что он не смел возразить.

— И всё же в День Конца этот человек окажется по другую сторону, так, Хинрик? Не Всеотец поведёт его в бой, а Гродда.

Я кивнул.

— Верно. Этот человек будет принадлежать Гродде и станет частью её войска, когда она пойдёт на Великий Чертог. Таков яд всякого проклятия. Даже если удаётся его снять, всё равно платить придётся дорого.

Скегги высвободился из объятий Исгерд и отвернулся.

— Я должен подумать, — глухо сказал он.

— Думать времени нет, — отрезала Гулла. — Кто из твоих верных людей любит тебя настолько, что пожертвует собой? Хорошо бы, чтобы это был сильный, здоровый и