Игорь Поль - Несущий свободу Страница 64

67

– Ну и натворил же он дел, – сказал заместитель комиссара. – Никогда такого не видел – целые реки крови. Перестрелял всех подчистую – и персонал, и клиентов. Много известных людей. Такой скандал.

– Я вас предупреждал – он настоящий дьявол.

– По крайней мере, теперь мы его ведем.

– Да, – сказал Джон. – Скоро все кончится. Жаль, что не удалось остановить его раньше.

Все оказалось даже хуже того, чего он боялся: сквозь завесу дождя было видно, как доверчиво льнула женщина к своему спутнику. Он бережно придерживал ее за талию, настороженно оглядывался, правая рука в кармане. Весь его вид говорил: не подходи, мое. Тихие голоса доносились через неплотно прикрытую дверь, просачивались вместе со струйками табачного дыма:

– Взять да и пристрелить его. Чего ждем?

– Там же женщина.

– А, черт!

– Бедняга, – сказал Лерман. – Как его ломает.

– Зря он так. Ни одна баба этого не стоит, – возразил Кабот.

– Не скажи. Вот я, когда был молодым… – горячился Хусто.

– Да ты и сейчас не старик, – перебили его со смешком.

– Что б вы понимали! Да он же любит ее.

– Прям как в сериале.

– Ага.

– Скажешь тоже.

– Да все они…

– Нет, парни, у них это серьезно. Они пожениться собирались. – Джон узнал голос своего напарника.

Он встал и захлопнул дверь. Голоса стихли. Он с горечью вспоминал их последний разговор, там, в ее номере с разбросанной одеждой; казалось, он еще помнит вкус сэндвичей, которыми она его потчевала, вкус сухого сыра. «Я поступаю так не из упрямства», – так она тогда сказала. Как он был наивен! Он чувствовал себя дураком, человеком, не заслуживающим уважения, все это время – целый год – его водили за нос, точно влюбленного школьника. Эх ты, детектив. Вот она, настоящая причина задержки. Уж теперь-то все ясно. Пока он, высунув язык, метался по трущобам, Ханна помогала своему дружку укрыться в безопасном месте. Ее двойное предательство не укладывалось в голове. Ханна, девушка с открытым пытливым взглядом, представлялась теперь отвратительной липкой гадиной; их мелкие радости, общие тайны, милые недоговоренности – все это смыл холодный ливень, оставив после себя одно лишь изумление: за что мне такое?

Джон в который раз просматривал запись, сделанную автоматической камерой. Дождь делал многие кадры неразборчивыми, но он упорно отказывался взглянуть на компьютерную реконструкцию, словно надеясь отыскать в виде обнявшейся парочки что-то, способное дать намек на причины происходящего, утихомирить боль и смятение. Все просто – ей был нужен знакомый полицейский, думал он. Кто-то, от кого она сможет узнавать новости из первых рук. Надежный информатор. И он удачно ей подвернулся. Проглотил наживку, сел на крючок.

«А может, – продолжал он истязать себя, – этот парень у нее тоже вроде приманки. Очередной нужный человек»? Но нежность, с какой мужчина обнимал женщину в мокрой насквозь одежде, свидетельствовала о другом.

В дверь осторожно постучали.

– Они остановились, лейтенант, – доложил Лерман. – Маленький пансион на Ла Йонг.

– Он не заметил слежки?

– Не думаю. Четыре «стрекозы», на предельном расстоянии.

– Что это за место?

Лерман медлил.

– Франциско, прекрати изображать стажера в морге, – резко сказал Джон.

– Все-таки это ваша девушка.

– Это уже в прошлом. Ничего личного. Дело прежде всего.

– Ну, это сомнительное заведение. Сюда парочки приходят…

– Понятно. Значит, никакой регистрации и почасовая оплата.

Джон смотрел на людей, цепляющихся друг за друга среди дождя, с необычным чувством стыда, словно подглядывал. Он ощущал странную связь между собой и этим высоким парнем; сначала тот разрушил его карьеру, теперь Ханна окончательно объединила их, накрепко связала узлом случайностей и совпадений. Этот человек обладает девушкой, которую он, Джон, любил больше жизни. Теперь это его ноша. Бедняга, подумал он, уже совсем без сил; небось, ищет уголок, где можно приткнуться, прийти в себя, отогреться. Вот он, этот уголок: двухэтажный домик в путанице окраин.

– Обо мне не думайте, Франциско. Работайте как всегда. И следи за Кубриа – как бы опять не подставился.

– Чертов ливень, – сказал Лерман. – Руки не видать.

– Расставь посты здесь, здесь и здесь. Знаю, погодка не для засады, но постарайтесь не светиться. Если попытается уйти – огонь на поражение. Мне не нужны трупы. – Он повернулся к заместителю комиссара: – Вы не возражаете, капитан?

– Нет-нет. Это ваша операция, действуйте. Сколько вам нужно людей?

– Дайте подумать. Много не нужно. Несколько снайперов на крыши. Патрульные машины на оба конца квартала – перекрыть движение. Группу захвата. Неплохо бы пару штурмовых роботов.

– Штурм? – удивленно поднял брови заместитель комиссара.

– Только на крайний случай, если возникнет угроза жизни заложника. Не хотелось бы доводить до этого. Вы видели, на что он способен.

– Да. Старик вне себя. У нас такого отродясь не бывало. Настоящая кровавая баня. – Показалось, что заместитель комиссара вкладывает в сказанное особый смысл, едва уловимый упрек: дескать, на кой ты притащил нам эту дохлую крысу, парень? – Вот только у нас ничего такого нет. Никаких штурмовых роботов. И спецназа тоже. Город у нас маленький. Можем выделить группу поддержки из патрульных. Но у них обычная защита, для улиц, так что со штурмом сами понимаете… А вместо робота возьмите механического часового. Прекрасно видит в темноте. Чувствует большинство видов излучения. Стоящая машинка. В муху попадет.

– Может, не надо? – засомневался Лерман. – Я слышал, туповаты они. Он там всех подряд в фарш нашинкует. Не разбираясь, кто заложник, а кто убийца.

– Бери, Франциско, – посоветовал Джон. – Бери и не выпускай этого сукиного сына. Я попробую выпросить группу захвата из Пуданга. Ты только продержи его до утра.

На лице Лермана угадывалось желание задать какой-то мучивший его вопрос. Заместитель комиссара, не выпуская сигареты из губ, неразборчиво бубнил, отдавая распоряжения дежурному.

– Будь на связи, Франциско. По возможности обеспечь мне прямой канал.

– А девушка? Как быть с ней?

Джон снова посмотрел на обнявшуюся парочку. Сказал, стараясь, чтобы голос звучал твердо и спокойно:

– Задержать и препроводить для допроса. Она его сообщница.

Лерман кивнул и вышел.

Джон подумал: это хорошо, что миротворцы заперли его здесь, проверяют все машины. Сидеть в засаде рядом с этим пансионом, знать, что в этот момент Ханна в двух шагах, может быть, даже слышать ее голос, переданный микрофонами поисковиков – это было бы выше его сил. Все-таки он был полицейским, служителем закона. Все личное на службе привычно отходило на второй план. Эта привычка была сейчас для него как нельзя кстати. Он боялся за своих людей, по-прежнему боялся за Ханну, но еще больше боялся сорваться и наделать глупостей. Боялся, что желание лично убить Нуэньеса, или как его там на самом деле, перевесит в нем здравый смысл. Потому что втайне надеялся: нарваться на пулю, играя против такого изворотливого парня, проще простого.

68

Начальник службы безопасности стоял навытяжку, демонстрируя великолепную выправку. Кроем и манерой ношения его гражданский костюм напоминал мундир, голос был ровен и сух.

– Группы один и три доложили о готовности. Договоренность со штаб-квартирой «Черной воды» достигнута: во время штурма миротворцы не покинут казарм, займут пассивную оборону, – докладывал Крюгер.

Ветерок повеял утренней свежестью, пошевелил флажок компании, установленный на письменном столе настоящего дерева. Вернер Юнге – председатель совета директоров «Саворского Алюминия», – жил и работал под землей, в обширном бункере под зданием конторы на улице Лахев. Несмотря на свое положение, Юнге был неприхотлив по части жилья. В Дорте он жил в отеле «Майнинген»; выезжая по делам на Кембридж, останавливался в «Ритце»; в городах варварских стран предпочитал не рисковать и жить в специально оборудованных убежищах вроде этого. Климатическая система наполняла кабинет ароматом хвои, имитация шелеста травы смягчала резкий писк терминала, привлекавшего внимание к биржевым сводкам: показатели снова подскочили, значительно перекрыв рекорд двадцатилетней давности, когда ольденбуржский эсминец якобы был атакован в нейтральных водах ракетными катерами Куригу. Занавеси на фальшивых окнах не были задернуты, и сквозь широкие двойные рамы видно было голубое небо, простершееся над поросшими соснами песчаными дюнами: ни дать ни взять залитое солнцем северное побережье Вальдемма.

– Скончался в результате множественных огнестрельных ранений, – произнес Крюгер.

Юнге кивнул, поощряя начальника службы безопасности к продолжению. Воображение рисовало ему маятник – маятник колониального урегулирования. Как раз сейчас он завершал очередной мах, замедлялся, приближаясь к верхней точке своей амплитуды. Вот-вот он остановится, застынет на мгновение. И в этот миг огромные колеса сложноорганизованной военной машины покатятся вперед, подминая под себя все живое. А после начнется обратное падение. Этот бесконечный цикл олицетворял для Юнге саму жизнь.