Игорь Поль - Несущий свободу Страница 65

Немногие способны разглядеть картину в целом, так, как это может сделать он, Вернер Юнге, генерал-майор, кавалер Креста в Золоте. Фарадж, планета с благоприятным климатом, в его представлении – всего-навсего огромная резервация, отстойник для человеческого мусора, изнанка благополучия демократических миров. Свалка, предназначенная для переработки отходов цивилизации. Ее удел – бесконечное противостояние, непрерывная война мусорщиков – Ольденбурга и прочих территорий; война религиозная, расовая, экономическая, тщательно отмеренная, не позволяющая развиться ни одной из противоборствующих сторон. Пара револьверных выстрелов, и пожалуйста: виток напряженности, отбрасывающий планету на десятки лет назад – падение рождаемости, голод, болезни, запрещенные приемы войны, уменьшение населения. Он сравнивал то, что предстоит планете, с осенью, когда все живое умирает с приходом холодов, чтобы вскоре возродиться и пуститься в рост с еще большей энергией; знал, что наверняка застанет очередной период процветания – люди постепенно забудут о страхе, бум строительный опередит бум рождаемости, толпы тщательно отобранных неудачников, не нашедших себя в благополучных мирах, миллионами посыплются с неба, прельстившись благами программы переселения и повышенными подъемными. У него было множество знакомых в спецслужбах множества стран, сеть людей, осведомленных об истинном положении дел – он регулярно проводил вместе с ними каникулы на побережье в Чанабали или на космической яхте в транспланетном круизе; утонченный разврат в таких мероприятиях сочетался с серьезной учебой, помогающей осознавать значимость их общего дела. Механизм колониального регулирования виделся ему большими, гениально спроектированными часами, и то, что именно его крохотная, незначительная по сути операция явилась своеобразной точкой бифуркации, срывающей с места огромные силы, переводящей часы истории на новый виток, наполняло его чувством собственной значимости.

– У вас все? – спросил Юнге, выслушав доклад.

– Так точно!

– Благодарю. Вы свободны.

Майор Крюгер щелкнул каблуками и покинул кабинет строевым шагом: здесь, в подземелье, надежно скрытом от посторонних глаз, царила военная дисциплина; сотрудники, не скрываясь, говорили по-немецки.

Взгляд Юнге остановился на терминале. Танец цветных графиков в глубине голокуба напоминал шевелящихся змей. Акции оружейных компаний продолжали расти, а с ними и алюминий. Совершенно не имело значения то, что будет введено эмбарго на экспорт; теперь сам Фарадж поглотит больше оружия, чем после памятного случая с применением Люфтваффе генетического оружия: Альянс тогда предпринял дорогостоящий планетарный десант, с тем, чтобы бойня приобрела более или менее цивилизованный вид. Казалось, теперь уже совершенно ясно, во всяком случае об этом говорили выкладки аналитиков, что правительства стран, задетых конфликтом, не пожелают ни принять условия ультиматума, ни предложить компромиссное решение – так что будущее представало перед Юнге в весьма выгодном свете.

Он вспомнил старое изречение: жизнь подобна марширующей колонне. Неважно, в каком направлении и к каким результатам она идет. Важны порядок и слаженность. Одна крохотная деталь, выбившаяся из строя, не позволяла ему почувствовать удовлетворение от отлично выполненной работы. Смерть Юргенсена не была тому причиной: гауптман все равно стоял в очереди на списание, и то, что он умер за несколько дней до срока, не влияло на стратегию в целом. Кто-то возьмет на себя обязанности выбывшего из строя, человеческая очередь сдвинется на одного, как патроны в пистолетном магазине, вот и все. Он мысленно усмехнулся, представив, как отчаянно трусил гауптман, подменяя контейнер с заданием для своего исполнителя; как изворачивался, подставляя ничего не подозревающего парня местной полиции, заметая следы, подделывая отчеты; как верил в то, что устраняет оптового торговца дурью, сбивающего цены дельцам под крышей спецслужб. Он и умер, как жил – наивным хитрецом, ни на что не годным придурком, ворующим по мелочи и не упускающим случая забраться под чужую юбку. И все же Юргенсен смешал все карты: когда Юнге сказал ему, что нельзя допустить, чтобы убийца проговорился, он никак не предполагал, что гауптман будет действовать столь неуклюже. Теперь этот исполнитель под псевдонимом Хорек, сущий пшик, пылинка, упорно не желавшая двигаться в указанном направлении, представлял пустяковую, но все же угрозу его планам. Он, да еще та девчонка, что была заказана местному поставщику «черного мяса». Юргенсен был убит в доме поставщика. Убит Хорьком. Были убиты все, кто мог его видеть, в том числе женщины. А та девчонка пропала. Хорек знал то, что не положено знать никому. А девчонка, помимо всего, была журналисткой. Он чувствовал какую-то связь между ними. Эти события не давали ему покоя. Выбивали жизнь из привычного размеренного ритма.

Он прикоснулся к шее, к сенсору вживленного коммуникатора:

– Хорст? Отключите эту вашу ерунду с котировками, я в этом дерьме все равно ни черта не смыслю. Кто у нас отвечает за экономическую часть? Я имею в виду – на самом деле. Феттер? Вот и пусть на это любуется. А мне дайте сводку о перемещении войск. Да, и по флоту тоже. Нет, флотилия обеспечения меня не интересует, только авианосная и десантные группы. И еще, соедините меня с начальником полиции. По закрытому каналу.

69

Подслеповатый хозяин суетился, провожая их к лестнице.

– Надолго? Вы надолго? Деньги вперед. И за белье залог. Чур, бутылки в окна не бросать.

Из раскрытой двери на половине хозяев доносились многоголосые стоны: транслировали порносериал. Пахло немытой посудой. Лестница под ногами ходила ходуном и отчаянно скрипела.

– На вот тебе. Нету у нас бутылок. До утра не беспокой. И никого не пускай.

Ханна обессиленно опустилась на стул, обхватила себя за плечи: ее била дрожь. Хенрик оглядел их убогое пристанище: стены в веселеньких цветочках, широкая кровать, шкаф да пара стульев. Мягкий рассеянный свет придавал конуре, втиснутой в мансарду, подобие уюта. Порыв, толкнувший его на непредсказуемый поступок, растворился без следа, он ничего не чувствовал, кроме страшной усталости, не знал, как быть дальше: со смертью Арго последняя ниточка была утеряна. Он понимал, что окончательно запутался и что больше не сможет жить так, как раньше: что-то изменилось в нем, когда он вел девушку сквозь ливень, стараясь прикрыть ее от порывов ветра, слушая обреченно, как испускают импульсы далекие поисковые модули. Электронные ищейки шли за ними, как приклеенные, охватив полукругом. Никаких шансов оторваться, пока эта девушка рядом. Он и сейчас их слышал, чувствовал, как они кружат вокруг. Наверное, группа захвата уже в пути.

Теперь уже все равно, думал он. Осталось немного. Интересно, как это произойдет? Должно быть, будет очень больно. С чего бы им облегчать последние минуты тому, кто уже не нужен?

– Вы не бойтесь меня, – попросил он. – Отдохнете немного, расскажете мне, как и что. А там и полиция подоспеет. Вас отправят в Пуданг.

– Если я кого и боюсь, – сказала она, – так это полицейских. Это они меня в бордель сдали. С рук на руки.

Он опустил сумку на пол и подошел к окну. Осторожно выглянул в щель между жалюзи. На улице было пусто: ни людей, ни машин, только пенные потоки бесновались в переполненных сточных канавах. Быстро темнело. Сверкнула молния, белая вспышка напомнила ему свет осветительных ракет, и этот свет больше не ассоциировался со смертью. Как давно все это было. Сейчас ему казалось, что годы в «Лихтенау» были его лучшими годами. По крайней мере, вокруг были такие же, как он, и они понимали друг друга с полуслова.

– Теперь все будет по-другому.

– Вы думаете?

– Они пришлют за мной самых лучших. Наверняка там будет и ваш дружок. Так что бояться вам нечего. Ответите на их вопросы, и все.

– А что будет с вами, Альберто?

– Я не Альберто, – сказал он, прислушиваясь к себе. Но незримый соглядатай молчал.

– Я догадалась, что это ненастоящее имя. А как вас зовут на самом деле?

Он не рискнул сказать правду. Ни к чему ускорять события. Каждая минута на этом свете теперь дарила ему новые ощущения. Каждая последняя минута. Как последняя сигарета, подумал он с мрачной иронией.

– Вам бы отдохнуть.

– Ужасный холод, – зубы ее выбивали дробь.

Он поспешно откинул одеяло. Придирчиво осмотрел белье.

– Вы ложитесь. Сбрасывайте туфли и ложитесь. Вам надо согреться.

Он укрыл ее, она свернулась клубком, не сводя с него взгляда.

– Думаете, Джон знает, что я здесь?

– Как пить дать. За нами всю дорогу следили.

– Откуда вы знаете? – Расширенными глазами она наблюдала, как сноровисто он раскладывает на краешке кровати детали пистолета: пальцы так и мелькали.

– Да уж знаю. Теперь мне не открутиться. Как только они придут, вам лучше отойти в сторонку. Рядом со мной будет опасно.