Туллио Аволедо - Корни небес Страница 66

Это неуклюжая музыка, но не лишенная силы. Музыка, которая заставляет пускаться в танец, и в то же время от нее ползут мурашки по коже.

Поляна перед крепостью полна людей, которые греются перед двумя большими огнями. От фар двух машин на сцене светло почти как днем.

— Они с ума сошли? — бормочет Дюран, вытаращивая глаза. — Они выходят на улицу ночью, чтобы устраивать весь этот шум?

Венцель показывает подбородком на фары:

— Что я тебе говорил?

Дюран кивает, глядя на два наших «хаммера». На капоте того и другого сидит по вооруженному человеку.

Никто не надевает масок. Здесь много людей, которых я прежде не видел, и, кроме того, дети и женщины, захваченные в крепости, которые сгрудились в углу под дулами ружей.

Как это ни нелепо, кажется, что центром праздника является куча горючего материала, который приготовлен, чтобы сделать погребальный костер для павших в бою. Есть и две лопаты, воткнутые в вершину кучи. Запах горючего наполняет воздух.

— Не предвещает ничего хорошего, — бормочет Диоп.

— Молчать! — приказывает ему один из стражей, ударяя по спине стволом автомата.

Нас сажают в первый ряд. Венцель и Диоп поддерживают под руки Карла Буна, который, несмотря на все старания не заснуть, иногда закрывает глаза, роняя голову на плечо. У него жар и бред.

Жажда сводит меня с ума.

Мы ждем так долгое время, глядя на то, как приспешники Готшалька танцуют в свете огней, испуская гортанные звуки, вскидывая руки вверх и снова роняя их, как болельщики на древнем футбольном стадионе.

Барабаны наращивают ритм, музыка превращается в пронзительную какофонию, ускоряя до боли дыхание танцоров, которые странно извиваются, двигаясь, как привидения.

Когда напряжение достигает предела, толпа раздвигается и пропускает на площадь Дэвида Готшалька.

Это триумфальный выход. Его сторонники испускают радостный вопль. Даже слепая девушка, которая помогла мне выйти из темноты церкви, здесь, она поет и танцует вместе с остальными, высоко держа голову. Ее ямы в глазных орбитах похожи на лунные кратеры.

Готшальк не надел свои боевые доспехи. Он обряжен в длинную, до самых пят, черную тунику, украшенную десятком крестов, вышитых золотыми нитками. Золотая корона украшает его лоб. Волосы смазаны блестящим маслом и зачесаны назад, корона подражает терновому венцу Христа. Богохульство чистой воды.

Готшальк поднимает руку, прося тишины.

— Мой народ, народ Бога, послушайте! Сегодня Господь подарил нам большую победу над нашими врагами. Победу, за которую мы будем благодарить и славить его до конца наших дней! Сегодня Бог отдал в наши руки город Римини! Рыба и соль теперь всегда будут в изобилии на наших столах, потому что рука Всемогущего совершила чудо!

Он театрально приближается к группе пленников. Выбирает молодую и красивую девушку, заставляет ее подняться. Девушка испугана до смерти, но что она может сделать? Готшальк ведет ее в центр площади. Подзывает к себе одного из солдат элитного отряда.

— Женщине, которую глупое упрямство вашего начальства оставило вдовой, я возвращаю плодородие. Женщина, вот твой муж.

Солдат, ухмыляясь, тащит девушку прочь.

Этот обряд повторяется еще девять раз, до тех пор, пока каждый из черных солдат Готшалька не получает в свое распоряжение женщину.

Барабанный бой усиливается, другие инструменты визжат все громче. Готшальк вскидывает руки, и тут же все звуки замолкают. Наступает тишина, глубокая, как дыхание ночи вокруг нас.

— Народ Господа! Пришло время очиститься!

Два удара барабанов.

— Пришло время сорвать с одежды пятна вины и насилия. Очищаясь от зла, мы говорим Богу, что мы — его, и только его.

Его правая рука делает солдатам знак. На площадь выводят две маленьких фигурки, завернутые в белые одеяния.

Три удара барабанов.

— Священные тексты говорят, что Бог требует от своей паствы безупречной жертвы. Агнцев без пятен.

Одеяния падают. Перед толпой предстают два голых ребенка, дрожащих от холода и страха в свете огней.

Они не захвачены в Римини. Их, должно быть, взяли из стада Готшалька.

Бородач наклоняет голову.

— Нам жаль этой жертвы. Мы знаем, что она необходима, но сердце сжимается при мысли о том, что придется убить этих маленьких ангелов. Однако Господь требует от нас двух жертв.

Толпа колеблется, как волнующееся море. В ней и родители этих детей.

Готшальк улыбается и поднимает с земли покрывала.

— Бог попросил у Авраама жертвы. Авраам исполнил это. Он принес в жертву своего сына Исаака. Но в тот момент, когда его нож поднялся над Исааком…

Два покрывала падают, закрывая детей. Свет двух «хаммеров» гаснет. В полутьме голос Готшалька становится еще сильнее.

— …Бог послал ангела остановить руку Авраама. Ангел сказал, что Богу понравилась верность его раба, и он послал ему агнца, чтобы принести его в жертву вместо Исаака…

Внезапно фары двух «джипов» зажигаются снова, ослепляя нас.

Готшальк театральным жестом срывает одеяния.

На месте детей — мужчина и женщина, совершенно голые.

Мужчина худой, сгорбленный.

Это герцог города Урбино.

На его теле целая паутина царапин и порезов, во рту — кляп, он стонет и безуспешно пытается закричать. Женщина, которая пытается держаться достойно, это доктор Адель Ломбар.

Увидев ее, капитан Дюран вскакивает с места.

Руки одного из стражей швыряют его на землю.

Эта сцена не скрывается от внимания Готшалька.

Он поворачивается к Дюрану, улыбаясь. Затем снова поворачивается к своим соратникам.

— И Господь послал двух ангелов, чтобы заместить наших детей в церемонии очищения!

Толпа испускает экстатический крик.

— Бог спас наших детей! — громыхает сумасшедший в черном. — Бог оценит жертвоприношение этих двух существ, совсем не чистых. Вот перед вашими глазами молодой герцог Урбино. Он, которому было велено Богом беречь и охранять город Урбино, сбился с пути истинного благодаря своему злому и распутному нраву, совершая прелюбодеяния с грязными созданиями и превращая храм своего тела в бордель, полный гнили. Вы хотите, чтобы он был принесен в жертву?

Из толпы раздается крик:

— Да!

— А эта женщина…

У Адель Ломбар растерянный взгляд. Она поворачивается вокруг в поисках чего-то. Когда ее взгляд встречается со взглядом Дюрана, она на мгновение улыбается. Но лишь на мгновение.

Ее тело обнажено и покрыто синяками и шрамами. Ожоги на груди. Следы укусов.

— Эта женщина — еще более ужасная грешница. Она призналась в том, что совершала запрещенные эксперименты, научные эксперименты…

На слове «научные» толпу охватывает дрожь, дыхание замирает.

— Да, мой народ, вы слышали это слово: научные. Эта женщина впала в грех высокомерия, который довел человечество до края гибели. Она проводила эксперименты над человеческими существами…

— Только для того, чтобы спасти жизни! — протестует Адель.

Под бессильным взором Дюрана, которого держат три стража под присмотром четвертого, Готшальк со всей силы ударяет ее по голове. Женщина падает на землю, как сдувшийся мяч.

— Господь говорит: «Не позволим колдунье жить!»

— НЕ ПОЗВОЛИМ КОЛДУНЬЕ ЖИТЬ! — в унисон повторяет толпа.

Не дожидаясь приказа, четыре человека подбирают тело Адель и кладут его на вершину кучи, привязывая к первой стойке.

Затем спускаются и делают то же самое с герцогом, который не оказывает ни малейшего сопротивления, как будто он уже смирился со своей смертью.

Когда четыре служителя слезают с кучи, в руке Готшалька появляется зажженный факел.

— Итак, момент настал. Господь, в своей бесконечной милости, заберет к себе души этих двух грешников, очищая от зла наше сообщество.

Дюран пытается вырваться. Каждый мускул на его теле напряжен до предела.

Но Готшальк не дурак. Сделав знак стражам крепко держать Дюрана, он неспешно идет к куче бревен и картона.

— Этим огнем…

Огонь факела приближается к куче.

— …прошу Господа очистить наше сообщество.

Голубые язычки пламени бегут по бревнам, поднимаясь вверх.

Дюран рыдает, кричит, пытаясь освободиться от рук своих охранников.

Огонь достигает ног герцога. Уродец кажется одуревшим. По шее у него стекает струя пены. Потом огонь достигает лица. Слюна шипит, испаряется. Герцог кричит от боли. Это очень долгий крик, похожий на вой собаки.

В этот момент Адель открывает один глаз. Другой — сплошной синяк, оставшийся от ужасного удара Готшалька.

Ее губы, разбитые и обожженные, открываются, показывая сломанные зубы.

— И это ваш главарь? Этот негодяй? Он изнасиловал меня! Он использовал меня для своих мерзких целей! Если этот человек святой, тогда святость в глазах Бога хуже, чем пороки! Я не сделала ничего, кроме…