Антон Орлов - Машина смерти Страница 66

   Если предыдущий зал был ярко освещен, то теперь Тина и Лиргисо окунулись в зыбкий радужный полумрак, по антрацитовым чешуйкам рубашки Лиргисо заскользили блики от рассыпанных по потолку и по стенам разноцветных светильников.

   Гости танцевали, большинство было в кинетических костюмах, и эти многослойные драпировки из непрерывно колышущейся ткани превращали людей в подобия то ли медуз, то ли актиний. За одним из этих созданий плыли, извиваясь, мохнатые гирлянды; Тина присмотрелась: на плече у гинтийки в струящейся складчатой мантии сидело животное экзотического вида – или скорее биомех, поскольку Топаз на это соседство не отреагировал.

   Живущему-в-Прохладе здесь понравилось, и они включились в танец под атональную музыку с меняющимся ритмом. Лиргисо танцевал в могндоэфрийской манере, его скользящие движения напоминали Тине характерную пластику его боевого стиля – пожалуй, он мог бы во время танца убить партнера таким образом, что никто и не поймет, что случилось. На его серебристо-серых губах играла слегка надменная улыбка существа, уверенного в своей привлекательности и в своем бесспорном превосходстве над окружающими.

   Двигаясь в том же изломанном ритме, Тина одновременно пыталась ментально нащупать излучатель Сефаргла. Ничего не получалось, как будто она вязла в песке; излучатель зарыт в песок, и невозможно определить, где он находится…

   – Великолепная Тина, тебе не стыдно? – с упреком спросил Лиргисо, когда музыка смолка. – Я расслабился, и ты сразу же попыталась залезть ко мне в карман! Фласс, вообще-то я давно уже привык к твоему вероломству…

   Тина молча пожала плечами. Они пошли к новой арке, лавируя среди гостей в причудливых нарядах.

   – Да, я ведь еще не все рассказал тебе про Саймона Клисса… Из-за него пострадала моя помощница – совсем юная девушка, на три года старше Ивены. Она сейчас в коме, и я понятия не имею, что с ней делать дальше.

   Петер и Сафина, «телохранители-маги», как называл их Тлемлелх, стояли около многоярусного столика с закусками и напитками. Возле них застыли два терминала на блестящих мобильных стойках – копии того, который сопровождал Поля. Сафина, вполоборота к Полю, что-то говорила торопливым тревожным шепотом; ее туго заплетенная русая коса толщиной в палец свисала ниже пояса – побег, вытянувший из своей хозяйки все соки и ударившийся в рост, а потом истончившийся до нескольких волосинок.

   Длина этой болезненно тощей косы все же производила впечатление, и Поля посетила достаточно дикая, учитывая место и ситуацию, мысль: а что будет, если он дернет коллегу за косу? Скорее всего, ничего не будет. Охранники решат, что у него нервный срыв (он давно уже заработал репутацию неуравновешенного типа), а Сафина, вероятно, истолкует это как эксцентричную попытку флирта.

   – …Ты что, не мог удержаться? Ты же знаешь, какая в этих котлетах дурная энергия бродит, и все равно ее съел! Ты, что ли, ребенок?!

   – Ну да, затемнился… – Петер, часто моргая, развел руками. – Иногда сам не заметишь, как затемнишься…

   Третий экстрасенс, Коргисме, маленький морщинистый незиец, сидел в кресле и пил минеральную воду. Похоже, вопрос о котлете его не волновал.

   – Или ты светлый, или ты темный, и если ты будешь отрицательной животной энергией на каждом углу накачиваться, это тебе так не пройдет! – продолжала выговаривать Петеру девушка. – Некоторые тоже так начинали, и все знают, чем они кончили…

   – Извините! – перебил Поль.

   Сафина повернулась к нему и все тем же ворчливым тоном спросила:

   – А ты хотя бы мясного не ел сегодня?

   Аппетит у него пропал еще позавчера. Поль чувствовал, что этот праздник чреват неприятностями, да и перспектива столкнуться лицом к лицу с Лиргисо не добавляла ему оптимизма. Сегодня утром Ольга все-таки его покормила, чуть ли не с ложки – кажется, куриным бульоном.

   – Вроде бы ел. Я вот что подумал, нам стоит вместе…

   – Значит, тоже затемнился! Вы, мужчины, привыкли думать желудком, вы же как малые дети! Как ты будешь взаимодействовать с тонкими энергиями астрала, если питаешься трупами?

   Поль невольно усмехнулся: как мужской, так и женский шовинизм всегда вызывал у него ироническое отношение – по незийским меркам, это атавизм, проявление дремучей нецивилизованности. Он с этим сталкивался, когда работал в иммиграционном контроле, но люди, выросшие на Незе, крайне редко выказывают такие взгляды.

   – На мои способности диета не влияет. Сафина, ты родилась не на Незе?

   – Я живу здесь уже шесть лет, – ее взгляд стал пронзительным. – Мы политэмигранты с Камилы. Мой отец – известный писатель-мистик Давид Глорахо, ты о нем слышал?

   «И он тоже думает желудком?..»

   – К сожалению, нет, – сказал Поль вслух. – Нам надо кое-что обсудить.

   Совещание с коллегами ничего не прояснило. Сафина говорила туманно и многозначительно, заверила Поля, что сканировать в астрале она, конечно же, умеет; тогда он задал ей несколько контрольных вопросов и обнаружил, что на самом деле ни черта она не воспринимает. Петер прямо заявил, стесняясь и моргая, что он сейчас не в форме, потому что мертвая энергия съеденной котлеты забила ему все каналы. Коргисме сказал, что «чувствует нечто», но в подробности вдаваться не стал.

   После этой консультации Поль понял, что рассчитывать может только на себя. Со своей «магической охраной» Тлемлелх определенно сел в лужу.

   – Зачем же ты поставил ей такой гипноблок?

   – Это была необходимая мера, Лейла на это согласилась. Клисс решил, что она умерла, и спрятал ее в холодильнике – для человека с замедленными жизненными процессами воздуха там было достаточно, и мы ее вовремя вытащили. Но вывести ее из комы до сих пор не удалось. Я консультировался у врачей, я дважды перемещал ее в другие тела – накакого эффекта. Стоит ей переселиться в новое тело, как оно сразу впадает в кому. Лярнийские гипноблоки – они вроде той мономолекулярной сетки, в которую я так элегантно упаковал тебя на президентском корабле.

   Среди гостей находились напоминающие громадных слизней желийцы – трое бежевых, двое бледно-желтых, и все разрисованы цветами и узорами в пастельной гамме.

   – Первый раз вижу боди-арт у желийцев, – вполголоса заметила Тина.

   – Это лучшее, до чего они смогли додуматься, – отозвался Лиргисо.

   Топаз начал проявлять признаки беспокойства, негромко зашипел – острый запах желийцев его тревожил.

   – Значит, кроме Лейлы Шемс из общины коммунистов, ты убил еще двух девушек, – сказала Тина, когда они нырнули в полумрак следующего зала.

   – Великолепная Тина, жизнь жестока. Не убив Лейлу Шемс, я не смог бы помочь Дине Вански. Дина, как и я, не придавала значения смешной человеческой морали, хотела получить от жизни все и ценила красоту, – на пляж, где мы познакомились, нас привело одно и то же, там были изумительные заросли серебряной плавницы, дрожавшие на осеннем ветру. И при этом – инвалидное кресло, сознание собственного уродства, безмозглое набожное окружение… Ее участь меня тронула и опечалила, и не было другого способа помочь ей, кроме смены тела.

   – А если бы она отказалась от твоего предложения?

   – Тогда бы я убил ее, – невозмутимо ответил Лиргисо.

   – Хм, гуманности тебе не занимать…

   – Она несколько раз просила об эвтаназии, но ей отвечали, что законом это не предусмотрено, а родители заставляли ее молиться, чтобы победить грешные помыслы. – Живущий-в-Прохладе насмешливо фыркнул. – Истинно человеческое безумие! Так что я бы всего лишь исполнил ее желание, не одно, так другое. Она захотела жить.

   В этом зале висели мягко подсвеченные картины Тлемлелха, и Лиргисо замедлил шаг, разглядывая их.

   – Был другой способ. Ты мог сообщить о ней Стиву, хотя бы анонимно. Стив никому еще не отказывал в помощи. Скорее всего, он смог бы ее вылечить, и для этого не понадобилось бы убивать настоящую Лейлу Шемс, и обошлось бы без гипноблоков. Даже когда ты захотел сделать доброе дело, ты все испортил.

   Лиргисо молча рассматривал картину, изображающую голубовато-белые побеги посреди темного пространства. Его лицо оставалось безучастным и задумчивым, словно Тинины слова таяли в воздухе, не достигая его слуха.

   – Эта картина – об одиночестве, – произнес он, не поворачиваясь к Тине. – Тлемлелху все же удается кое-что выразить… Но я способен на большее, и если бы я тоже стал модным художником, я бы его безусловно превзошел. Вместо этого я должен бегать от Космопола, заниматься криминальным бизнесом и Фласс знает чем еще!

   – А тебя кто-то заставляет всем этим заниматься?

   – Пять лет назад ты не оставила мне выбора. – Он перешел к другой картине. – Смотри, это Ивена. Я не назвал бы ее красивой, но она обладает шармом, и Тлемлелх сумел его передать.