Олег Кожевников - Лёд и пламя Страница 66

По информации, которую я получил из беседы с военными иностранными корреспондентами – фортификационный пояс «линии Маннергейма» имел глубину в 90 километров. Ему предшествовало предполье с разнообразными укреплениями: рвами, завалами, проволочными заграждениями, надолбами. Шириной оно было до 20 километров, и буквально кишело снайперами, пулемётными точками и егерями. Полученные данные я передать в наши штабы не мог, так как это были просто наблюдения гражданских людей, которых финны специально возили по этой оборонительной линии, чтобы внушить западному сообществу мысль – «линия Маннергейма» способна остановить разбушевавшегося Русского медведя, и для полного его усмирения нужно просто помочь Финляндии оружием и добровольцами.

Так что, все эти сведения вполне могли быть липой и специально внушались иностранным наблюдателям. Но лично я полагал, что все эти наблюдения корреспондентов вовсе не постановочный трюк финнов, и что в реальности нашей дивизии и всей седьмой амии придётся буквально прогрызаться сквозь все эти сто километров, напичканных серьёзными оборонительными сооружениями. Ещё ни одной армии мира не удавалось пробить долговременный оборонительный район такой глубины. К тому же, солдаты, собранные в этом укрепрайоне были далеко не мальчики, а хорошо обученные, морально подготовленные, полностью уверенные в правоте своих действий бойцы, каждый из которых считал, что именно Советский Союз напал на маленькую Финляндию. И каждый из них готов был умереть на поле боя, но не допустить победы русского оружия.

Вот с такими тревожными мыслями я возвращался к себе в роту. По полученному из штаба распоряжению, выступать нам нужно было через час двадцать. Остальные роты нашего батальона выступали через двадцать минут вслед за нами, а именно в 13–00. Добравшись до места расположения, я провёл пятиминутное совещание с командирами. Потом построил роту и кратко изложил приказ командования. После этого в расположении роты началась такая же суета, сущий муравейник, словом, такая же точно обстановка, как и наблюдаемая мною недавно в штабе батальона. Перед этим, неожиданном для нас выступлением, сделать нужно было очень много. Все бегали и суетились, но полностью собраться к 12–40 у нас так и не получилось. Пришлось оставить старшину и весь огневой взвод, заканчивать собирать всё наше добро. С остальными взводами я выступил ровно в 12–40. Санный обоз должен был догнать нас уже на трассе, выехать они должны были не позже, чем в 13–00. Когда мы уходили, я приказал старшине:

— Бульба, если чувствуешь, что не успеваешь, всё бросай здесь, не морочь себе голову. В конце концов, если будем живы, этой-то лабудени всегда добудем, а если убьют, то всё это дерьмо нам всё равно не пригодится. Главное – это боеприпасы к трофейному оружию, их-то нам, хрен кто подвезёт, а остальное можно в топку.

Движение мы начали по знакомой дороге, именно по ней мы и прибыли в деревню Суомиссалми. Хотя по этой дороге постоянно ездили полковые обозы, и вроде бы никто их не обстреливал, но я всё равно распорядился осуществлять обследование прилегающей к дороге местности по полной программе. Заключалась она в проверке всех встречаемых лесных массивов на расстоянии до пятисот метров от дороги. Первый взвод проверял близлежащие от дороги обочины на глубину 50-100 метров. Второй и третий взводы тралили местность на расстоянии 100–500 метров от дороги. Мы с Шерханом и Шапиро ехали на санитарных санях по самой дороге, за нами моя теплушка, ведомая одной лошадью. Это и был весь наш обоз, который мы успели собрать к моменту нашего выступления. Но ехали мы в таком составе не очень долго, в 14–40 нас догнал весь наш ротный обоз, включающий в себя и сани огневого взвода. Когда они появились, на душе у меня сразу полегчало. Увидев это, мерно двигающееся тяжёлое вооружение, я сразу почувствовал ощутимый прилив сил, и наше могущество. Что нам какая-то засада финнов – развернём «Бофорсы» и сметём её, к чёртовой бабушке.

Красноармейцы двигались хорошо – бодро. Всё-таки, двухнедельный отдых и отличная кормёжка сделали своё дело. Даже старички были резвы как сайгаки. Салаги от них не отставали и службу несли исправно. Ещё бы, за прошедшие дни Ряба и Кузя их так погоняли, что теперешнее задание им казалось отдыхом, просто загородной лыжной прогулкой. Основное, чем они занимались в последнюю неделю, — это тренировки по обнаружению и ликвидации снайперов. Роль финских «кукушек» играли наши снайперы. При этом я разрешил лучшим из них, Якуту и Кукину стрелять боевыми патронами. Подчинённые старшины специально из тонкой фанеры изготовили мишени, которые потом были закреплены над касками красноармейцев. Задача снайперов состояла в том, чтобы как можно больше поразить этих мишеней, а бойцы в свою очередь должны были вовремя обнаружить «кукушку» и постараться нейтрализовать стреляющих. Для этого нужно было незаметно подобраться к тому месту, где засел снайпер и кинуть туда учебную гранату. В первые дни занятий практически во всех мишенях были дырки. Но потом дела улучшились, и ребята начали иногда доставать снайперов гранатами. А вчера одна такая учебная граната даже долбанула Якута по каске. Хорошо, что мы их делали из деревянных брусков, и они были гораздо легче, чем настоящие РГДшки. Самое главное, что наши новобранцы перестали паниковать при свисте пуль. Правда, для этого пришлось их немного помучить. В нарушение всех инструкций, я заставлял их ползать под огнём «Максима». Наш лучший пулемётчик Петров вёл ровный настильный огонь, каждый третий патрон в ленте был трассирующим. Вот под этими пулями, которые летели буквально в нескольких сантиметрах над головой, боец должен был аккуратно проползти по ровной площадке до окопа. Этими упражнениями красноармейцы занимались всю первую неделю нашего отдыха. В программе обучения были также: изучение и стрельба из автомата, преодоление препятствий, метание учебных гранат, ну и, естественно, ежедневный десятикилометровый лыжный марафон. Так, после окончания каждого тренировочного дня, проведенного в этом санатории, из нательного белья молодых бойцов можно было просто выжимать пот. Я сам вчера случайно подслушал разговор трёх новобранцев. Они отошли покурить после разбора результатов охоты на снайперов. Почему-то самым укромным местом они посчитали закуток у моей теплушки. Так вот, в своёй беседе они, все как один, по-чёрному ругали и Рябу, и меня, мечтая поскорей оказаться на фронте в непосредственных боевых порядках. Финны казались им гораздо менее страшными, чем их командиры. И это при том, что все они прекрасно понимали – эти тренировки делаются только для их блага.