Сергей Попов - Я иду Страница 67

В следующую секунду что-то еле ощутимо проползло по ногам, по спине, капюшону, над ушами все затрещало, запищало, и я мысленно взмолился, до боли сжимая окровавленный крест. Отрывки молитв мешались, спутывались, слеплялись в какую-то ересь. Кровь в висках бешено стучала, грозя прорвать все вены и сосуды, сердце обливалось жаром.

Еще, наверно, несколько секунд надо мной бушевала и лопалась, как попкорн, опасная муть, заглушая любые посторонние шумы, но потом поднялся встречный ветер.

«Ну все, что ли?.. – всплыл в голове волнующий вопрос. – Или еще нет?»

Уже начиная задыхаться и давиться, желая поскорее отдышаться, – еще какое-то мгновение поборолся с собой, в надежде, что удастся хотя бы ненадолго отсрочить этот момент, но быстро сдался, сделал жадный вдох и раскрыл глаза. Их не начало разъедать, жечь, я по-прежнему смотрел и дышал, не захлебываясь кашлем и не норовя выплюнуть легкие, – дым оказался безвреден. Ополоснув на радостях лицо в луже, – быстро поднялся, отряхнул от воды арбалет, посмотрел налево, где увидел кипящий туман, летящий к Остхоулу и позвал напарника:

– Все, Айс, отбой тревоге!.. – подскочил, слабыми хлопками по рюкзаку дал понять, что опасность миновала. – Все, все!.. Дыма нет! Поднимайся.

Айс с надрывным свистом выпустил весь воздух, потом жутко закашлял, схватился за горло и, зажмурившись, долго с каким-то особенным наслаждением дышал носом.

– А говорил, что воздуха не хватит, – заботливо, по-братски потрепав волосы, промолвил я и, улыбнувшись: – Вон уже рекорд мой побил!

На это Айс только почмокал, сглотнул, утер взмокшей ладонью лицо и присел на землю, продолжая тяжело, болезненно дышать.

– Веришь – нет, совершенно случайно получилось… – начал вдруг оправдываться он, поправил волосы, – второй раз бы вряд ли удалось, – и тут присвистнул, матерно ругнулся. Глаза вмиг округлились, стали какими-то звериными, страшными:

– Сид, да ты глянь-ка на машину!.. – а сам нащупал лук, поднялся. – Ничего ж себе!..

Я спешно обернулся, остолбенел – вся растительность исчезла, а кузов беспрерывно курился, словно ту вытащили из чудовищного пожара.

– Странно, что нас вот так же не это самое… – сбивчиво промолвил я, бегая вытаращенными глазами по машине, – а то бы сами паром стали…

Айс промолчал, хмыкнул и с решительным видом подошел к ней. Какое-то время внимательно разглядывал, что-то бубнил под нос.

– То, что мы приняли за дым, Сид, на самом деле газ, – убежденно заявил он после недолгой паузы и повернулся: – Причем газ, как видим, «умный» – убил только эту погонь, а не нас.

– Гельдманаработа, что ли?.. – рискнул предположить я, хотя уже догадывался об ответе.

Тот кивнул и совсем тихо подытожил:

– Выходит, ему все-таки удалось… Господи, не верится даже в это…

Внезапно из Сумеречной Зоны прозвучал пронзающий писк, прерывая рассуждения, и мы повалились на колени, зажимая уши и тщетно пытаясь хоть как-то заглушить сверлящую боль. Но потом он вдруг прекратился, оставляя лишь неприятный звон в мозгу, и на смену немедленно пришла новая волна хрипов, не похожих ни на один из известных. Следом последовал грохот взрывов, еще сильнее, как мне показалось, захлопали лопасти и тут сквозь рябь и искры в глазах в извечно бушующей тьме я увидел растущий в размерах извивающийся силуэт какой-то немыслимой твари со множеством конечностей, торчащих по обеим сторонам громадного туловища.

«Господь мой, заступник и вседержитель… – загорелось в уме я, – кого еще ты послал мне в испытание?»

– Сматываемся! Чего расселся!.. – взбешенно проорал Айс, не зная, что слух ко мне уже вернулся. – Спеклись, кажись, наши парни, что-то пошло не так…

И, не дав ничего сказать, – грубо схватил и рывком поднял.

– Бегом-бегом! Время, Сид, время! Если эти твари пронюхают, откуда прилетели вертолеты и, не дай бог, проследуют – все будет кончено! Ты понимаешь?.. – с необъяснимой злобой выпалил Айс и – дальше по мосту. – За мной!..

«Бетти…» – со страхом подумал.

И – догонять Айса.

IX

По возвращению в Горизонт-26 с Марком произошли непоправимые изменения. Он резко стал молчалив, замкнут, на вопросы боевых товарищей отвечал либо жестами, либо кивками, на протяжении всего времени оставался крайне подавленным и нелюдимым. Первоначально те все списывали на глубокие переживания по погибшим ребятам и старались по возможности не дергать без надобности младшего сержанта, но когда он стал вести себя так и после похорон, войдя в казарму, – забили тревогу, забеспокоились. Кто посмелее – рисковали вступить в диалог, выдумывая самые наиглупейшие темы, лишь бы хоть как-то разговорить, отвлечь от пожирающей депрессии, другие – между делом интересовались о самочувствии, предлагали сходить в арсенал, чтобы проверить на всякий случай количество оставшихся боеприпасов. Остальные же в основном мысленно сопереживали и скорбели, не решаясь случайно потревожить или окликнуть. Но любые попытки как-то оживить Марка ни к чему не приводили – тот как сидел подобно камню на кровати, уставившись в одну точку, так и продолжал сидеть, не обмолвливаясь ни с кем ни единым словом. Рация, изредка голосящая на всю казарму, – и та не могла повлиять на Марка: он то игнорировал ее, то ненадолго выключал. После очередного такого неудавшегося сеанса связи, Марк грузно повалился на убранную кровать, скрипнув пружинами, и принялся играться с боевым клинком – то выпускать, то втягивать обратно.

Решив, что так больше продолжаться не может, кто-то из Тенеборцев встал, неторопливо подошел и присел рядом, сразу начиная прямой разговор:

– Послушай, Марк… – и тут же умолк – тот резко обернулся. Глаза совсем черные, лицо – посеревшее, напряженное, губы слиты в одну сплошную нить. Сам он, казалось, прожигал собеседника острым взглядом, нервно дышал. – Так нельзя, ты ведь себя загубишь совсем. Не понимаешь, что ли?

Марк промолчал. Продолжал палить того глазами.

Так и не получив ответа, боец с сочувствием посмотрел на сержанта, вздохнул и решил уходить, но только встал, – нежданно схватившая сильная холодная рука заставила осесть.

– Он мне за все ответит!.. За все… – вдруг порывисто прохрипел Марк, крепче стиснул кисть. Глаза теперь вспыхнули, заискрились, собираясь вот-вот пролиться слезами. – Сколько еще людей должно из-за него погибнуть?.. Ответь мне?!.. Сколько!..

– Марк… – в ответ испуганно произнес Тенеборец и – упал на пол: Марк в ярости спихнул с кровати.

Потом Марк вскочил, обвел бойцов каким-то осатаневшим взглядом и, ничего не объясняя, вылетел из казармы, совершенно позабыв снять измаранный кровью и соком боевой доспех.

Потом полубегом направился к научному комплексу. Дождавшись, когда ворота покорно откатятся в сторону, Марк под недовольные возгласы протиснулся меж столпившихся у входа ученых и, обезумевший, красный, вбежал внутрь.

Тут о себе напоминала рация. Он выхватил ее со злобой и, тараща глазищи на сотрудников комплекса, шокированных нежданным визитом, все же принял вызов:

– Младший сержант Харрис! Вы что себе позволяете?!.. – заголосил разгневанный профессор Гельдман. – Почему не доложили о прибытии!!.. Вы знаете, что вам за это будет…

Не дав тому вылить гнев до последней капли, Марк разъединился, повесил рацию на пояс и, полный решимости, – на второй этаж. Там ударом ноги вышиб дверь в лабораторию и ураганом ворвался, где застал профессора за напряженным разговором с кем-то по рации. Заметив Марка, Гельдман в испуге выронил ее, расколотив вдребезги, всплеснул руками, попятился.

– Вы?!.. Да как вы смеете?! Я сейчас же позову охрану!.. – ошарашенный столь дерзким появлением Тенеборца, возмутился он. – Убирайтесь отсюда! Пошли прочь!

– Мы и так твоя охрана, скотина… – убийственным тоном процедил Марк и надвинулся на профессора, на ходу громя и переворачивая научное оборудование. Он прекрасно понимал: деваться Гельдману просто некуда – мимо не пробежит, никуда не спрячется.

– Я призываю вас одуматься, младший сержант! Вы же ломаете себе жизнь!.. – вопил фальцетом Гельдман, отступая в угол. – Подумайте о своем будущем!!.. Подумайте!! Сколько всего вы потеряете!..

Но Марк неостановим. Он продолжал наступать, вгрызаясь в старика ненавистными глазами. Твердые, уверенные шаги, разящий взгляд, воинственный вид – все говорило о бесстрашии к последствиям: то, что копилось в душе ни один год, теперь бурлило, кипело, требовало выхода.

– Если вам плевать на себя, то подумайте хотя бы об отряде!.. – отчаянно пытался зацепить словами Гельдман. – Что с ним станет?.. ИЗ-ЗА ВАС!

Последнее сказанное все-таки кольнуло Марка, задело за живое, обожгла. Он в один прыжок очутился перед Гельдманом, схватил за грудки, порвав халат, несильно толкнул на стол. Профессор повалился на спину, поколотив все пробирки и склянки с жидкостями, с грудой осколков скатился на пол, закряхтел и пополз клопом.