Путь тьмы - N&K@ Страница 68

Наплевав на возможную опасность пр о клятого меча, Син уверенным шагом направился к Нику.

— Хорошо, что тебя не поймали, и тебе удалось скрыться. — проронил бастард, присаживаясь на корточки возле брата. — Было не очень сложно вложить отцу в голову мысль о древней традиции отправлять молодых эльфов в странствие. Сам бы он вряд ли вспомнил. Ее уже до Ужасной Войны не применяли. Я думал в королевствах тебя будет проще достать. Но даже когда Малеммил перестал выходить на связь, Талирион продолжал верить, что ты жив. Он ведь действительно любит тебя, брат. В отличие от меня.

Син’Галад неспешно спорол стальные пластины с кожаной брони Никаниэля, освободив участок напротив сердца. А Ник все так же не мог нащупать совсем недавно бушевавшую в его крови силу. Словно она спряталась, испугавшись как бы ее всю не израсходовали.

— Знаешь, когда мне донесли, что ты идешь на Эльфхейм во главе амии нежити, я сразу понял какова твоя истинная цель. Ведь это я рассказал тебе о некромантах и их способностях. — Син приставил острие кинжала к груди принца. — Я хотел показать отцу, каким ты стал. Тогда мне удалось бы с помощью магии убедить его отречься от тебя. Остальным я и так давно уже управляю сам. Но раз уж так случилось, то проще действительно тебя прикончить.

Он налег всем телом, прокалывая дубленую кожу.

— Жаль, что моя магия на тебя почему-то не действует. И жаль, что ты не увидишь, как мы разберемся с демонами и вернем величие нашей расе. Но так надо. Прощай, Ник-нужник.

В последнее мгновение Никаниэль нащупал слабый поток текущей внутри жизненной силы. Он схватился за него, потянул, на ходу формируя защитный барьер… но было уже слишком поздно. Хищная сталь нашла его сердце, и мир исчез в ослепительной вспышке боли.

Глава 59

Никаниэль лежал, чувствуя, как кровь горячим потоком покидает его изможденное тело. Но гораздо сильнее поверженного эльфа снедала тоска.

Он проиграл.

После всех перипетий, страданий и лишений Ник не смог вернуть к жизни любимую. Более того, — он выдернул ее душу из божественного царства вечного покоя, превратив в уродливую нежить. И чем слаще был краткий миг единения, тем больнее жалило понимание того, на что обрек принц Элен своим грубым вмешательством.

Ошибочно полагая, что душа возлюбленной до сих пор витает возле него, Никаниэль пошел против законов мироздания, за что и расплатился.

Ее жизнью и своей…

И даже предательство собственного брата не причиняло столько страданий, как полный ужаса взгляд глаз цвета лепестков вишни, навеки застывший в сознании Ника. Словно ночной кошмар, тот продолжал терзать разум принца. Вот только спасительно пробуждения ждать уже не стоило.

А ведь Никаниэль даже думать не мог на Сина. Тот всегда был рядом. Единственный друг среди придворных лизоблюдов и прочих льстецов с приевшимися гримасами подобострастия на лживых лицах. Ему одному Ник доверял свои самые страшные секреты, делился переживаниями и неизменно получал поддержку или дельный совет.

А тут…

Вырождение расы.

Когда-то принца, может, это и озаботило бы. Но определенно не теперь. Зачем нужна эта жизнь, если в ней больше никогда не раздастся смех той единственной, что понимала Ника без слов?

Впрочем, и жить-то осталось считанные мгновения. Наверняка боги уже сели за доску небесных шарантори, чтобы решить судьбу души очередного эльфа. А может, после всего, что он натворил, и партии никакой не будет. Обрекут на вечные страдания в каком-нибудь мрачном закутке да и забудут навсегда о выскочке, посмевшем тягаться силой с высшими сущностями.

Поделом.

Однако ничего так и не происходило. Горячий поток продолжал жечь грудь Никаниэля, и тот даже начал терять терпение. Он, конечно, понимал, что боги — всего лишь бывшие смертные, обретшие безграничное могущество, но за столько тысяч лет уже можно было как-то наладить процесс и не заставлять умерших ждать!

Ник распахнул глаза, но не увидел ни торжествующего лица Сина, ни шарантори, ни богов — ничего из того, что можно было бы ожидать, получив кинжал в сердце. Напротив принца, прямо в воздухе висело странное создание, похожее на девушку с тремя парами крыльев бабочки за спиной. Ростом с пару фаланг указательного пальца она светилась жидким золотом и, постепенно тускнея, изливала свое сияние на грудь Никаниэля.

«Фея». — неожиданно пронеслось в голове Ника.

Но откуда он мог это знать?

Неожиданно Ник вспомнил. Еще будучи рекрутом Черных Соколов, принц спас из паутины странного светлячка, и тот перенес его в необычное место, где обитала никому не известная раса, а все вокруг светилось золотом.

Тогда королева фей пыталась заколдовать Никаниэля, чтобы защитить весь Альйон и свою заводь, но Ник вырвался из-под ее чар и поклялся не уничтожать мир. Но королева ему не поверила. Однако пообещала, что за спасение одной из них, в самый необходимый момент Ник получит помощь.

— Нет! — воскликнул принц, поняв, что происходит.

Он попытался отмахнуться от феи и прервать целительный поток, но вместо правой руки в движение пришла левая, и у него ничего вышло.

Висевшее в воздухе создание гневно нахмурилось и издало звук настойчивого перезвона, из которого принц понял, что она исполнит свой долг, и ничто не сможет ей помешать.

А значит Никаниэль будет жить.

Опять.

Но на этот раз в мире лишенном Элельен, и без единого шанса на ее возвращение. Ведь нет и не может быть способа обратить вспять искажение души. Особенно после того, как ее жалкие остатки слились воедино с волшебным мечом.

Одинокая слеза, набухнув преисполненной скорби горошиной, выкатилась из глаза Ника и, оставив на щеке мокрый след, затерялась в рассыпавшимся по земле белоснежным волосам. Им никогда уже не вернуть прежний цвет. Как никогда не испытать радости жизни обреченному продолжить свое бессмысленное существование эльфу.

Фея продолжала лечить принца, постепенно тускнея, и Никаниэль, оглядевшись, заметил, что с его последнего визита изменилась и вся заводь в целом. Если раньше она сияла золотом, а любые негативные мысли и эмоции растворялись, подобно брошенной в лесное озеро щепотке соли, то теперь вокруг царило уныние сотен оттенков серого.

Серый пол, потолок и стены подземной пещеры, серые осколки битого хрусталя, серое болото на месте волшебного озера, неясные серые кучки пепла, рассыпанные то тут, то там без всякого порядка. Здесь определенно что-то произошло и оно явно не пошло закутку фей на пользу.

Словно прочитав мысли Ника, крылатое создание обвинило в этом принца. Оно по-прежнему звучало лишь тонким перезвоном малюсеньких колокольчиков, но Никаниэль каким-то образом его понимал.

Фея заявила, что когда-то ее предкам не удалось полностью отделиться от Альйона, и сохранилась тонкая нить, связывающая два измерения. И все бы ничего, но благодаря этой связи некоторые личности имели прямое влияние на ее родной дом.

Златоглазые.

И если предыдущие дети пророчества лишь немного влияли на заводь, и со временем все удавалось восстановить, то Ник своими деяниями, начисто уничтожил основы древнего баланса.

Мир фей перестал существовать и окончательно исчезнет, когда умрет его последний обитатель, а принц вернется в свой пласт реальности. И случится это всем скоро. Ведь лечившее Никаниэля создание и было последним.

Рана на груди Ника постепенно затянулась, сохранив на коже лишь тонкий рубец. Очередной след, коими испещрено все тело принца. Но слова крылатой малышки не тронули Никаниэля. В его сердце не осталось места для новых шрамов.

Окончательно потускнев, сдержавшая клятву фея без сил свалилась на землю, и Ник едва успел ее подхватить. Лежа у него на ладони, посеревшая девушка объяснила как вернуться на Альйон, обожгла принца ненавидящим взглядом и осыпалась горстью невесомого праха. Точно так же как до этого и все ее сородичи.

Последняя из той самой расы, отколовшейся от союза древних. Благодаря им на свет появились личности с золотыми глазами, способные применять любые виды магии. И именно из-за одного из таких род фей раз и навсегда канул в небытие. Впрочем, о них и так помнили лишь боги.

Отряхнув руки, Никаниэль бережно прикоснулся к Люминистиллу. Хотя какой теперь это светлый меч, если Ник исказил саму его суть? Вряд ли тот и дальше