Путь тьмы - N&K@ Страница 69

Даже в посеревшем мире фей, оружие продолжало источать мрак и распространять вокруг себя волны горя, тоски и невосполнимой утраты, свойственные влиянию банши.

Эленшоффстилл — таково теперь его имя.

Меч скорби об Элен.

Никаниэль, пошатываясь, поднялся на ноги. Как и прежде, его магия не действовала в этом закутке реальности. Да и на кой кфхан она тут нужна? Кроме него здесь не осталось ни одной живой души, да и сам он продолжал существовать лишь бренной оболочкой.

Внутри Ник был мертв.

Как погасший в ночи костер, лишившийся глотка живительного воздуха. Как кит, выброшенный на берег безжалостным штормом. Как висельник, из-под ног которого палач выбил последнюю опору.

Ни смысла, ни цели, ни надежды.

Ни любви.

Только сосущая пустота на месте, где еще недавно благоухали цветы и порхали бабочки.

Бережно прижимая к груди ножны с Эленшоффстиллом, Никаниэль поднялся по ступеням, без тени сожаления покинул пустой серый дворец и бездумно пошел, не разбирая дороги.

Ник брел и брел сквозь унылую хмарь серого пейзажа, и тот как нельзя лучше отражал внутреннее состояние принца. Лишившись путеводной звезды, которая вела его после вероломного убийства Элельен в загородном дворце, Никаниэль потерял последний ориентир, способный осветить дорогу в безбрежном мраке суровой реальности.

Ради чего теперь жить?

Элен навсегда потеряна, собственный народ считает наследника престола чудовищем. Наверняка Талирион теперь без всякой магии разума отречется от первенца, заклеймив его врагом всего сущего.

И будет прав.

Внезапно Ник осознал, сколько всего натворил, слепо идя к своей цели. Огненным росчерком в его мозгу вспыхнули услышанные однажды строки:

Что ищешь, то найдешь. И тут же потеряешь.

Своим мечом пронзишь того кто всех верней.

Три раза оживешь, пока не осознаешь,

Что жизнь одну отдал за миллион смертей.

Только теперь принц понял, что они значили.

Десятки, если не сотни, тысяч невинных отдали свои жизни ради того, чтобы Никаниэль несколько секунд провел в объятиях любимой. Столько загубленных душ. И еще больше умрет от лап демонов.

И все по вине Ника.

Даже Лилиана — единственная, кто всем сердцем была верна своему Владыке — и та без раздумий пожертвовала собой, бросившись в горнило слепой любви.

Садо, Гвойнан, Гилс, Юла, Жаба… Все они доверили свою судьбу одному и тому же эльфу. И ошиблись.

Что теперь делать Никаниэлю? Ради чего жить дальше?

Ник сам не заметил, как оказался у границы Леса Погибели. Может быть в фейской заводи не только время, но и пространство вело себя по-другому. А может Никаниэль действительно проделал весь этот путь, слепо переставляя ноги по безжизненной серости, время от времени сшибая верхушки с кучек невесомого праха.

Он не знал.

Но одно Ник понял точно — он пришел на зов. Тот самый, что не хотел отпускать нового хозяина в дальнее странствие. И звучал он со стороны черных шпилей, хищными клыками торчавших над верхушками искаженных некроэнергией деревьев.

Обернувшись вокруг своей оси, Никаниэль щелкнул пальцами и вывалился в родной мир, а закуток фей навеки исчез без следа. Буйство красок набросилось на эльфа всем своим многообразием и тут же отхлынуло, не в силах повлиять на беспросветную мглу в его душе.

Лес встретил Ника мертвящей тишиной и стылым недвижимом воздухом, полным тлетворной маны. Он принял некроманта в свои нежные объятия, обещая забрать все тревоги и подарить вечный покой в юдоли погибели. И Никаниэль настежь распахнул магические каналы, пустив внутрь хлынувшую неудержимым потоком магию смерти.

Да, теперь он всего лишь некромант.

Самый могущественный некромант, равного которому еще не видел мир Альйона.

Глава 60

Никаниэль сидел в просторном обитом плотным бархатом кресле напротив потухшего камина. Огонь не вспыхивал в нем уже не одну тысячу лет, но даже разожги его сейчас кто-нибудь, то и самое жарке пламя не смогло бы согреть ледяную пустошь в душе Ника.

Торчавшие над макушками деревьев Леса Погибели шпили, как выяснилось, принадлежали башням мрачного черного з а мка, выстроенного явно не руками смертных. Он, казалось, поглощал свет вокруг себя и походил на оплывшую свечу с потекшими стенами и мелкой сетью ветвистых трещин.

Любой, даже самый храбрый воин, оказавшийся у вор о т, мгновенно сошел бы с ума или бросился бежать без оглядки, лишь бы не ощущать пронизывающей, выворачивающей наизнанку ауры. Здесь безраздельно царила угнетающая атмосфера смерти, стекавшаяся со всех концов пр о клятого леса, чтобы полупрозрачной тлетворной дымкой укутать подножие цитадели погибели.

Но Никаниэля з а мок встретил совсем по-другому. Он разве что не скулил от радости и не вилял хвостом, словно годами не видевший хозяина пес. И именно он взывал к Нику с момента смерти Учителя.

Едва почувствовав смену хозяина близлежащих территорий и заметив в нем родную силу, некогда его воздвигшую, давно уже обретшая собственное сознание крепость отчаянно желала вновь служить могущественному некроманту.

Поэтому стоило Никаниэлю лишь приблизиться, как ворота, натужно скрипнув, распахнулись сами собой, приглашая нового владельца внутрь. И Ник без раздумий взял з а мок под свое крыло.

Он сразу ощутил родство с мрачным строением. Будто всю жизнь провел в поисках этого места. Потоки некроэнергии, приправленные эссенцией естества, пропитывали пол, стены и даже мебель, даря ощущение покоя и уюта. А невидимые глазу простых смертных слуги бесшумными тенями скользили над полом, готовые исполнить любой каприз хозяина.

Но Никаниэлю ничего не было нужно.

День за днем он сидел в своем кресле, невидящим взором глядя на покрытый пылью камин. На коленях его лежали простые потрепанные ножны, из которых доносился едва слышимый горестный плач, а тонкие эльфийские пальцы нежно гладили изящную рукоять.

Неизвестно сколько Ник провел за этим занятием. Дни, месяцы, годы. Время потеряло для него всякий смысл. Иногда в подвластные ему владения забредали разумные разных рас или даже демоны — эльф видел их глазами призраков, обитавших в лесу. Большинство практически сразу в страхе убегали, не в силах выдержать давление ауры смерти, прочие же навсегда оставались, пополняя свиту некроманта.

Но вот поза Никаниэля изменилась. Его подбородок дрогнул, руки напряглись, а взгляд обрел осмысленность. К границе Леса Погибели прибыла огромная армия. Многие из солдат были ранены, иные и вовсе находились при смерти, но посеревшие, осунувшиеся лица простых воинов были полны отваги и, как ни странно, надежды.

На что можно надеяться в таком месте? Сам Ник давно уже позабыл это чувство, и даже обозначавшее его слово, будто выветрилось из памяти за ненадобностью.

Но больше всего Никаниэля заинтересовали личности, вышедшие из богато украшенной кареты. Без всяких сомнений то были Син’Галад и Мейсис. Встав бок о бок, они с мрачной решимостью уставились на безжизненную стену леса, что-то обсуждая между собой.

К ним подошли мускулистый варвар и эльф с обеспокоенным взглядом — Тродияраш и Малем. Так же подъехал зеленокожий орк с татуировкой в виде головы волка на правом плече. Спешившись, тот присоединился к беседе.

Лидеры объединенной армии. Но зачем они прибыли? Попытаться добить некроманта? Во-первых, они не могли знать, что Ник находится здесь, а, во-вторых, хозяину этих мест не придется шевельнуть и пальцем ради подобной угрозы. Лес Погибели сам сможет постоять за себя. Тем более что магов, похоже, при них было не так и много.

Тем временем беседа переросла в полноценный спор. Никаниэль не мог слышать о чем говорили предводители, но, судя по выражению их лиц, вопрос обсуждался первостепенной важности. Наконец Мейсис сдался и, махнув плащом, скрылся в карете, а орк, хлопнув Сина по плечу, уехал к своим соплеменникам.

Глядя как Син’Галад в сопровождении Малема и Шазшаза входят в лес, Ник на мгновение задумался, а не прихлопнуть ли всех троих. Избавиться от нарушителей спокойствия, после чего вернуться к мрачному созерцанию давно потухшего