Дмитрий Янковский - Жесткий старт Страница 7

Надо сказать, что проблем с другими рабами почти не было. Это касалось и мужчин, и женщин. К удивлению Таны она стала замечать, что Ян всегда оказывается рядом, как только назревает конфликт. Другие заключенные не могли похвастать таким вниманием. Заметила Тана и то, что Ян изменился. Точнее изменился его взгляд, который охранник бросал на девушку при встрече. Из похотливого он превратился в задумчивый, почти отрешенный. Такие взгляды бывают у религиозных фанатиков, Тана видела их в репортажах по мультисети.

Это заставило девушку задуматься. Не имея никакого опыта в общении с мужчинами, кроме грязного осмотра в первый день рабства, она не совсем понимала, что происходит в голове и в душе Яна – если предположить, что у такого человека может быть душа. Но в голове его точно происходило нечто для него новое, и Тана понимала, что охранник находится в неадекватном состоянии.

Как-то ночью, после отбоя, Тана тихонько проползла под кроватями к койке, где спала ее новая подруга по имени Рада. С этой тридцатилетней женщиной они как-то незаметно сошлись, и, хотя времени на общение почти не было, это все равно можно было назвать дружбой.

Тана тихонько коснулась руки Рады и спросила:

– Ты видела, как смотрит на меня Ян?

– И что? – сонно спросила подруга.

– Что это с ним?

– Как что? Влюбился. А… Ну да, ты же совсем девчонка…

– Погоди ты! – оборвала ее Тана. – Я вот попробовала представить, что влюблена.

– В Яна, что ли?

– Да нет, ты с ума сошла! Нет, так, абстрактно. Представила мужчину, в которого могла бы влюбиться, и даже что-то к нему почувствовала.

– Поздравляю, – усмехнулась Рада. – Значит, клепало отнимает у тебя не все силы.

– Да я не о том!

– А о чем?

– Ну ты же была с мужчинами до рабства. Скажи, в тебя влюблялись?

– Ну да… – мечтательно припомнила женщина. – Было пару раз.

– И что?

– В смысле?

– На что мужчины способны в таком состоянии?

– Смотря какие. Но если смотрят на женщину так, как смотрит на тебя Ян, то на все. У них мозги перемыкает. Натуральным образом. Они как под гипнозом ходят…

– Серьезно? – улыбнулась Тана.

– Ну да. А что?

– Ничего. Спасибо, Рада. Спокойной ночи.

Несмотря на усталость, Тана заснула не скоро. Она поняла, что скорее всего жизнь подкинула ей как раз ту ситуацию, о которой она думала перед убийством Доры. И у нее появилась надежда. Ведь Ян служит охранником. И может быть… Нет, отдаваться ему Тана не собиралась. Она твердо решила не поступаться собой даже ради свободы. Но она подозревала, что в случае с Яном этого и не потребуется.

Однако утро пошло совсем не так, как предполагалось. И началось оно на час раньше обычного. Еще до подъема Тана проснулась от ощущения чьего-то присутствия, открыла глаза и увидела рядом мужское лицо и прижатый к губам палец.

– Тихо! – сказал незнакомец. – Тихо, не разбуди никого. Не представляешь, чего мне стоило выбраться из мужского барака и пробраться сюда.

– Зачем?

– Я хочу тебя.

– Но я тебя даже не знаю!

– Знаешь, – незнакомец приблизил лицо и Тана узнала одного из новых рабов, с которым вместе работала в «швейном» цеху. У него на лбу виднелся плохо сросшийся шрам. Почему-то именно он полностью завладел вниманием Таны, так она была ошарашена поступком незнакомца.

– Я очень возбужден, – прошептал мужчина. – У меня это займет совсем мало времени. Минуту или две, не больше.

– Уходи отсюда, – зло прошипела Тана.

– Но почему? Что тебе стоит? Всего пара минут! И ты можешь сделать человека счастливым.

– Пошел отсюда, иначе я закричу, и меньше чем через минуту тут будет охрана!

– Да… – Незнакомец опустил голову. – Да, извини.

Затем он резко выбросил руку вперед, схватил Тану за волосы, а другой рукой приставил к ее шее самодельный, остро отточенный нож.

– Только пискни, – прошептал он. – Последнее, что увидишь – это горячий фонтан собственной крови, бьющий до самого потолка.

– И что? – спокойно спросила Тана. – Ты хочешь напугать меня смертью? Тут? Даже не смешно. У меня у самой не хватало духу. Буду рада, если ты мне поможешь.

– Врешь! – мужчина подался к ней всем телом, и Тана чуть отвернулась, чтобы не ощущать вонь его дыхания. – Все боятся смерти.

– Режь, – ответила девушка.

– Но я не хочу тебя мертвую! Отдайся мне, и я выполню любую твою просьбу! Могу убить, если пожелаешь. Но давай лучше потом. Какая тебе разница, если все равно собираешься умирать?

– Разница есть. Вали отсюда.

– Ах ты тварь! – вскипел незнакомец.

Он резко сдернул Тану с кровати за волосы, но она, ударом по запястью сумела выбить нож из его руки. Однако мужчина намного превосходил ее в весе, поэтому, хоть он и утратил оружие, противостоять ему было не просто. Тана попробовала его укусить – ничего не вышло. Крепкие пальцы цепко держали ее за волосы. Тогда девушка высвободила одну руку и ткнула нападавшего пальцем в глаз. В тишине звучно хрустнуло пробитое глазное яблоко и тут же раздался душераздирающий крик. Обезумевший от боли незнакомец снова рванул Тану, швырнул ее поперек кровати и нанес страшный удар ногой в живот. Девушка согнулась пополам, чуть не потеряв сознание от боли, однако все же нашла силы лягнуть обидчика пяткой в пах. Но это не произвело того действия, на которое Тана рассчитывала. Она лишь разозлила мужчину, и тот принялся методично избивать ее, нанося удары то по лицу, то в грудь, то в живот. От каждого такого удара в глазах Таны разлетались искры и радужные круги. В конце концов организм не выдержал, и она потеряла сознание.

Глава 4

Бунтовщики

Тана долго приходила в себя. Ее память нарочно мешала вернуться к действительности, прячась в спасительном бессознательном состоянии. Потом приходила боль. Она была такой острой, что пронизывала все тело. Тане казалось, что ее разрывают на мелкие куски. В короткие минуты просветления она видела над собой грязный потолок и паутину на трубке флюоресцентной лампы. Однажды она видела Раду – то ли наяву, то ли в бреду. Женщина держала ее за руку, опасливо оглядываясь на дверь, и что-то быстро говорила, но Тана не слышала ее. Она не хотела никого слышать, она просто не хотела жить. Она молила бога о том, чтобы он забрал ее к себе, потому что иначе ей придется возвращаться назад. В цех, к людям. К тем людям, большинство из которых хочет от нее лишь одного. Она уже не ненавидела их. Она просто устала. Устала вызывать желание у каждого встречного. И выход из этого виделся ей лишь один – просто перестать быть. Тана до отчаяния не хотела жить. Теперь никакие мысли о брате и родителях не могли вызвать у нее этого желания. Она приняла решение умереть, и неожиданный визит незнакомца помог ей в этом.

Время исчезло, перестало иметь значение. Иногда Тана чувствовала, что с ней что-то делают, вводят из инъектора какие-то лекарства. Но жить не хотелось, и все усилия врача пропадали даром. Тана сама убивала себя, собственной волей. Больше у нее ничего не осталось.

Но после очередной инъекции что-то легкое и невесомое подхватило девушку и закружило в танце, унося далеко из этого страшного места. Ее душа ликовала от наслаждения. Еще никогда в жизни ей не доводилось так остро переживать и видеть все краски мира и оттенки собственных ощущений. Хотя все краски и все ощущения были внутри нее, она понимала это прекрасно. Даже далекие детские воспоминания, в которых мама казалась доброй сказочной феей, померкли в сравнении с чувственными переживаниями, которые питали сейчас израненную душу. Боль растворилась в этом прекрасном мире, наполненном пьянящими нежными звуками и ароматами. Тана испытывала непередаваемое блаженство. Казалось, что ему никогда не будет конца. Все самые лучшие воспоминания пронеслись в голове, все мечты о прекрасном возродились снова. Непроизвольно Тана сравнила эти бушующие краски с чернотой смерти и впервые заколебалась. Неужели нечто такое может быть впереди? А что если правда? Что если правда удастся пережить это наяву, а не в бреду? Ведь в жизни бывают радости, о которых забываешь в самые тяжелые минуты. Кажется, что ничего хорошего уже никогда не будет. Но проходит время, и случается что-то хорошее. Так что если умереть, можно пропустить нечто важное в жизни.

Тана собралась с силами и разрешила себе жить. Введенное в вену лекарство все еще действовало, но уже не так ярко. Эйфория ослабевала с каждой минутой, оставляя все больше места для жесткой реальности.

Кто-то держал Тану за руку и вытирал лицо.

– Как ты? Ну, скажи хоть что-нибудь! – доносился через пелену бреда мужской голос.

Тана приоткрыла глаза и сквозь дрожащие ресницы посмотрела на человека. Ей трудно было удерживать на нем внимание, и поэтому в пронзительно ярком свете его лицо расплывалось и исчезало. И все же оно было знакомым.

– Зачем ты это сделал? – с трудом разлепляя спекшиеся губы, прошептала девушка. – Зачем ты ввел мне это лекарство? Я собиралась умереть. Зачем ты меня вытащил? Ненавижу все…