Бестиарий - Евгений Рейтар Страница 7

означает: “Я верю в привидения”. Это было отсылкой к ещё одном пропагандистскому мифу об урук-хайском назгуле, сбившем десятки роханских коллег. Причём, от сообщения к сообщению, число сбитых вражеских назгулов росло всё больше и больше. Всадника называли “Прывыд Минас-Тирита” (“Призрак Минас-Тирита”). Наверно потому, что его никто никогда не видел. Потом, даже сами пропагандисты признали, что это был фейк. Но всегда будут люди, которые верят.

Впрочем, у нас “на нуле” (на переднем крае обороны) свои призраки…

Белый подошёл, когда Наг вёл “среди меня разъяснительную работу”.

— В урук-хайском языке падежей больше, чем в любом другом, — рассказывал он. — Например, там есть… там есть… не помню, как это в падежах называется… но говорят “я був пишов”...

— Ага, — кивнул я, — так сколько там падежей?

— Ну, я точно не помню…

— Ты это сам придумал или рассказал кто? — уточнил я — А то ты и повторить толком не можешь.

— Мне рассказали, — ответил Наг, — но источник надёжный.

— Ок, — согласился я. — Если урук-хайский такой “чудовый”, что же ты его не используешь?

От потери лица Нага спас наш командир.

— Мужики, — обратился он к нам, — нужны добровольцы, чтобы вытащить тело с поля.

Мы сразу поняли, о каком теле идёт речь. О трупе той самой девушки, которую мы вынудили бежать по загаженному смертоносными тварями полу. Все опустили глаза. Никому не хотелось рисковать.

— Это нужно, чтобы похоронить её “по-людски”, — не отступал Белый.

— Я пойду, — спокойный голос бестиария раздался за нашими спинами.

Мы обернулись и невольно расступились, когда он сделал шаг вперёд.

— Хорошо, — кивнул Белый. — Тебе зачтётся. Принесёшь мне какой-нибудь бланк… подпишу, что акцептовал.

— Нужен дужий пакет, — сказал человек с белой бородой и со своим уникальным акцентом.

— Будет тебе пакет, — согласился Белый.

А потом мы смотрели, как бестиарий осторожно идёт по засиженному монстрами полю, аккуратно делая каждый шаг. Очень спокойно и размеренно. Кажется, даже с закрытыми глазами, прислушиваясь лишь к одному своему внутреннему голосу. Обратно он двигался уже с чёрным целлофановым мешком на плече, ставя ноги точно в те места, куда наступал до этого.

Белый принял мешок и сразу забросил его в большой открытый кузов самоходной телеги. Я старался не смотреть в ту сторону, когда услышал его голос.

— Ты и ты — со мной! — скомандовал командир.

И Наг с Джаббой неохотно сели в кузове рядом с телом. Я поднял голову и встретился глазами с Белым.

— И ты…, — указал он на меня.

Командир сел за руль, а я расположился рядом с водительским сиденьем. В таком составе импровизированная похоронная команда двинулась от нашего блокпоста в сторону тыла.

Под впечатлением от задачи, которую нам предстояло выполнить, ехали молча. Пока не увидели стройную фигуру, идущую с нашей стороны по обочине асфальтированной дороги в том месте, где гигантский мост, по которому мы ехали, сливался с очередной возвышенностью. Наша телега притормозила, и мы узнали Кири. Его самострел был у него за спиной, а в руках Кири держал какой-то холщовый мешок. Голова помощника бестиария была опущена так, будто он что-то обронил и теперь разыскивает свою пропажу.

— Подбросить куда? — спросил Белый, останавливаясь возле Кири.

Тот поднял лицо и отрицательно покачал головой. Я обратил внимание, что его волосы немного отросли, и небольшая чёлка выбивается из-под шлема. Отчего тонкое лицо Кири могло бы даже сойти за женское, если бы не этот пронизывающий ледяной взгляд и жесткие складки у рта. Ну и шрам. Впрочем, привидится и не такое. Женским обществом мы тут не избалованы. Я мысленно одёрнул себя от подобных сравнений.

— Что ты тут делаешь? — спросил Белый.

Кири приподнял мешок, и в нём что-то глухо и угрожающе звякнуло.

— Покажи, — попросил Белый, выходя из телеги, и Кири развернул горловину.

Заглянув туда, наш командир удовлетворённо кивнул.

— А-а-а-а…, ясно, собираешь урожай, — констатировал он, — ну-ну…

— Что там? — с любопытством спросил я.

— Лепестки, — ответил Белый, когда мы тронулись в путь. — Это такие бестии, которых забрасывают из катапульт в наш тыл. Наступишь на такой лепесток и, считай, калека. Если повезёт. Так что Кири правильное дело делает. Любой наступить может. Я и ему… подпишу, что акцептовал.

Белый невесело улыбнулся.

Много дней и даже лет спустя, когда я впервые увидел монстров, проезжающих по этому же мосту, но уже в пределах Минас-Тирита, то удивился, как страшно и инородно выглядят эти огромные тёмные и скрежещущие басом силуэты среди жилых кварталов. Я ехал в своей колеснице. А они двигались, погасив свет, в сторону фронта по противоположной стороне дороги, выдыхая клубы чёрного густого дыма с характерным маслянистым запахом.

Сейчас мы тоже встретили двигающихся навстречу нам боевых единорогов мало чем отличимых от вражеских циклопов. Разве что тем, что над головой у них развивался двуцветный урук-хайский флаг. А вместо черного глаза — огромный рог выполняющий ту же функцию. На голове переднего из них сидел воин. Он помахал нам рукой. Мы посигналили ему.

Вдруг что-то взорвалось справа от телеги. По моим ощущениям, буквально у меня за спиной. Телегу подбросило и повело. Белый едва справился с управлением. Трясущееся транспортное средство пришлось остановить.

— Что это? — спросил я. — По нам стреляют?

— Колесо пробило, — ответил командир. — Сейчас выйдем, проверим. Но выходи осторожно. На дороге могут быть те же лепестки.

— Все живы? — спросил Белый у сидящих в кузове Нага и Джаббы, когда вышел из телеги.

— Не все, — ответил Наг. — Мы с Джаббой живы, она — по-прежнему нет.

— Ясно, — пробурчал Белый опускаясь на корточки перед разорванной покрышкой и, то ли комментируя увиденное, то ли отвечая на чёрный юмор Нага.

Я подошёл, осторожно ступая и глядя себе под ноги. Встал рядом.

— Это действительно был лепесток, — сказал Белый, указывая на разорванную в клочья резину. — Дайте сюда запаску!

И Джабба протянул ему из кузова полностью готовое запасное колесо. Там лежало несколько подобных. Что значительно больше, чем в такой же телеге мирного времени. Покрышки на войне — расходный материал. Они лопаются