Максим Суховей - Мишень Страница 8

Ритм гремел почти нестерпимо, оглушая, но Олег не стал отключать «слух». Нож уже перекочевал к нему в ладонь — тяжелый нож, правильный. Здешний… Кэт улыбнулась уголками губ, как когда-то, и надобность в словах отпала окончательно. И в этот момент погас, затрещав, огонь в камине.

Олега это самую малость расстроило: расходовать силы на «кошачий глаз» не хотелось. Хотя, в общем, «снайпер» на боевом взводе ориентируется в темноте получше всякой кошки. А с Кэт они прекрасно понимали, чувствовали друг друга, слышали без слов — уж это у нас в привычке, это у нас в кровь вошло… Что, дядя, мельком подумал Олег про Колдуна, слабо тебе так? Слабо…

Он чувствовал, что в подступающей Волне что-то неправильно. Не бывает у людей такой Волны. Ни у кого не бывает. Это не Волна даже — Мощь, которая просто придет и убьет, а потом двинется дальше по своим делам… А носители ее — люди. Двое. Мать моя, да на таком напряжении в секунду сгоришь, мозги выжжет к чертовой матери! Ладно, пока нам бы день простоять да ночь продержаться…

Главное — выбраться из зала, подумал он, зная, что Кэт его поймет. Главное — сцепиться на предельно коротком расстоянии, иначе кранты. В бесконтакте с такой силищей дело тухлое. Уловив движение Кэт, Олег скользящим бесшумным шагом двинулся к выходу, сквозь гремящий ритм, держась левым боком к стене.

Нож в правой руке уже жил своей жизнью, не зависящей от разума. Обманчиво медлительное лезвие выводило сложный танец, придавая уверенности, поддерживая, направляя. Все стало как раньше: херня война, бояться будем потом. Он уже чуял их снаружи: стоят, ждут. Глупо. На открытом пространстве зала у нас шансов бы просто не было, а так… Ладно, маленькая, слева — твой!..

В быстром режиме барабан взревел на пределе — и захлебнулся в привычном тугом боевом ритме. Олег плечом распахнул дверь, чуть не задев одного из ожидавших, тут же метнулся вправо, вдоль острой кромки времени, согнувшись, ведя нож низовым ударом. Тут уж на чистой физике, никакого бесконтакта… Почему здесь-то они факела не потушили, зараза? В глазах рябит… Кажется, оба в зеленых накидках магов, но на зрении быстрого режима — громадные молчаливые фигуры… Ох ты, как быстро двигается! И небрежно, лениво даже…

Нож нашел цель, скользнув по живому, но Олега словно и не заметили. Туманная фигура, откинув его к стенке, двинулась к Кэт — она уже схватилась с тем, который слева, уходя от туманных ухватистых лап, очерчивая сверкающую сферу коротким кривым кинжалом. Когда Олег рванулся снова, на него все же отвлеклись — с некоторым любопытством, почти безразличным. А Олег вдруг почуял, что там, внутри плотного энергетического кокона — человек. Из мяса и костей. Вместо того, чтобы отпрянуть от протянувшейся к нему… конечности?.. энергетического щупа, раскаленного, светящегося красноватым?.. — вместо этого Олег ринулся навстречу, отворачивая лицо, как от огня, нож по короткой дуге двинулся снизу вверх…

Человек в энергетическом коконе двигался очень быстро, быстрее Олега, но в ножевом бою ни рыла не смыслил, и движение Олега разгадал слишком поздно. Туманная фигура начала смещаться, уходя от удара, как раз в тот момент, когда нож ударил в неподатливую плоть, повернулся, вспарывая и кромсая, отдернулся назад.

Движение вышло слишком резким даже для быстрого режима, и он чуть не сверзился с лестницы в темнеющий провал. Теперь он видел обоих: да, оба в зеленых капюшонах, чуть ли не те же самые, что дежурили у дверей, но та Волна, что сейчас поддерживает их, не имеет отношения ни к чему человеческому. Еще, кажется, кто-то грузно ворочался у входа на галерею, пытаясь подняться — но Олегу было не до него.

Тот, которого он достал ножом, жил и двигался, пока — как ни в чем не бывало, но Олег знал, чувствовал, что там, внутри туманного кокона, человек исходит кровью и болью, и проживет он ровно столько, сколько выдержит мозг. Так. Теперь они (оно?) знают, чего от него ожидать, второй раз такой фокус уже не пройдет… Теперь — только время: кто первый перегорит.

Они с Кэт оказались спиной к спине — как тогда, в захолустном баре, против команды оперов из Приграничья, тоже шустрых и умелых, но не прикрытых такими коконами. Только сейчас выходило куда солонее, и Олег только успевал уворачиваться, прикрывая Кэт, нанося неожиданные удары, полосуя ножом по тянущимся туманным лапам, зацепляя лезвием живое… Сердце выскакивало, воздух вокруг все сгущался, уплотнялся, мешая, грудь ныла от пропущенного — к счастью, скользом — удара, кажется, хрупнуло что-то в левой руке… Он понимал, что такой пляски долго не выдержит — мозг выгорит, сердце откажет, связки, наконец, порвутся. Время! Только продержаться!

Он в очередной раз приземлился на колено — жестко, даже сквозь возбуждение быстрого режима почувствовав боль — и в этот момент увидел внизу, двумя пролетами ниже четверых… нет, пятерых, застывших, как ему показалось, в беге. Группа! Только вас тут и не хватало, мысленно простонал он. Но на мысли времени точно не было, и радовало пока только то, что раненый им теперь двигался ощутимо медленнее, практически оставив их с Кэт вдвоем против оставшегося. Только бы у ребят хватило ума не вмешиваться!

Не хватило. Снова крутнувшись на каблуке, он увидел, как Янек, почему-то обогнавший остальных, взлетает по лестнице.

— Стоять! — заорал Олег, прекрасно понимая, что его не услышат. Орать в быстром режиме вообще глупо… Подранок сместился к лестнице, отсекая Олега от группы. Олег успел заметить, как с тяжеловесной медвежьей ловкостью рванулся наверх Джордж — остановить Янека, как, обгоняя его, скользнул по ступенькам Стас, как Джейн и Айра лихорадочно сплетают энергетическую сеть, развернулся сам, перехватив нож в верхний захват, ударил коротко, от груди, левой ладонью досылая рукоять вперед до упора, до хруста. И понял, что опоздал. Тот, уже с ножом в груди, повернувшись, просто смел неожиданную помеху, почти не заметив. Янек, прорвав слабые еще волокна сети, исчез в колодце лестницы, Стаса сеть все-таки удержала от падения в провал, Джорджа просто шарахнуло об стену. Повернувшись, Олег увидел, как оседает на каменный пол Кэт.

А туманные фигуры двигались — не к нему, не к группе, нет, они просто уходили. Сделав свое дело. А потом по глазам ударило ослепительно-белым.

Колдуна Олег даже опознал не сразу, соскальзывая с пиковых частот быстрого боя, как ослабевшая рука с опоры. Осталось только холодное белое пламя перед глазами да равномерное гуденье басовой струны (ми бемоль, машинально определил он). Туманные просто растворялись в белом, как сахар в кипятке. Впрочем, достал ли их Колдун или они просто ушли, как и собирались, Олег не знал, да ему и наплевать было.

А еще Олег разглядел зеленые накидки. Целую толпу на площадке пролетом ниже. А ведь они чуть не с самого начала тут толклись, понял он вдруг на остатках интуиции. И хоть бы попытались вмешаться, суки…

— Мы не можем вмешиваться в действия таких сил, — словно отвечая на его мысли, просипел брат Амос с ободранной почти до неузнаваемости рожей. — Мы их… не могли предугадать.

Олег отодвинул его плечом — левая рука почему-то не двигалась. Да, картинка… Камни площадки залиты кровью — прямо мясная лавка. Прямо перед глазами оказался человек в зеленой накидке — левый бок разворочен, еще одна рана в груди. Второй скорчился чуть поодаль. А чуть дальше, на забрызганных красным камнях, стоял на коленях Колдун. Стоял над Кэт. Кэт была жива. Пока жива, отчетливо понял Олег.

Колдун, не вставая, поглядел на Олега снизу вверх.

— Дурак я старый, — произнес он без выражения. — Ведь знал, что к тебе она поперлась, ведь мог удержать, ведь мог сам…

Он замолчал, бережно поднял Кэт на руки и двинулся вниз, не обращая ни на кого внимания.

— Пойдем, командир.

Олег, опершись на плечо Джорджа, кое-как проковылял два пролета и остановился. Янек лежал лицом вверх, с широко раскрытыми, словно удивленными глазами, кровь из разбитого затылка лужицами растекалась по ступенькам. Они все были здесь: Стас, чуть более непроницаемый, чем обычно, Джейн, закусившая губу, бледная, потерянная Айра, сцепившая руки до хруста, Ханна, с широко распахнутыми глазами прижавшаяся к стене… Олег вдруг увидел себя их глазами: бледный до зелени, с ног до головы забрызганный чужой кровью, с ножом — оказывается, он так и забыл его в правой руке, а левая болтается плетью, — оскаленный, как крыса, ослабевший, трясущийся — но при этом злющий, как сто сарацинов.

— Мать вашу, вам что было сказано, дристуны поганые?! — он с трудом сознавал, что орет. — Что?! Какая блядь додумалась за мной его отправить?! Что заткнулись, недоделки?!

Он умолк, захлебнувшись собственным голосом. Это было глупо и несправедливо, более того — это было подло, и Олег это знал. Глянул на остальных, понял — они знают, что он знает. Стало совсем тошно. Оскальзываясь и спотыкаясь, поддерживая правой рукой левую, он побрел вниз по ступенькам — без смысла и цели, просто чтобы никого не видеть.