Дмитрий Распопов - Ремесленники душ Страница 9

Я довольно долго искал нужный том, поскольку еще слабо освоился в своей‑то секции, а тут пройти по жетону ученицы старшего курса в другую, более обширную секцию и не потеряется там, уже само собой было подвигом. Книга нашлась, как и сказала девушка на самой верхней полке, чтобы её достать пришлось подвинуть передвижную лестницу и аккуратно залезть на неё.

— Прошу вас мисс, — я протянул книгу и её жетон, когда вернулся.

— Спасибо, — она наморщила носик, — напомни, как тебя звать?

— Рэджинальд мисс.

— Спасибо Рэджинальд, — поблагодарила она и улыбнулась так, что я был готов перетаскать все книги из библиотеки, лишь бы это еще раз повторилось. Но к сожалению, получив нужный фолиант, она погрузилась в учебу и мне ничего не оставалась делать, как последовать её примеру.

Поздно ночью, когда дежурный объявил, что библиотека закрывается, я помог ей разнести книги по шкафам и был ошеломлен, что она дождалась меня, и мы пошли вместе. Когда я повернул к своему дому, она сначала недоуменно посмотрела на меня, а потом сказала.

— В понедельник нужно напомнить Дэрику, чтобы тебя переселил!

Я попрощался с девушкой и чувствуя себя окрыленным, поскольку душу мне наполнила невообразимая сладость, направился к себе. Я тут же забыл, что несколько часов назад сильно переживал по поводу того, что не еду домой, сейчас я был безумно счастлив этому!

На следующее утро, позавтракав вместе с еще тремя парнями, я сразу же направился в библиотеку. Элизы, я решил называть её так, когда был один, не было и пришлось заняться только учебой. Иногда я прерывался и пробовал как звучит её имя у меня на губах.

— «Элиза. Э‑ли — за. Элиз — а».

Девушка появилась только через два часа, и мы с ней молча раскланялись, что подлило мне в сердце еще как минимум один кувшин сладости, и когда она спокойно обратилась ко мне за помощью, я тут же бросился выполнять её просьбу.

Так и закончились мои первые выходные, которые принесли мне в душу новые непонятные чувства и смятение.

В понедельник я не видел девушку, так что не стал напоминать своему наставнику о необходимости переселения, ведь я знал, что каждый курс живет в отдельном доме, а как раз дом старшекурсников, а особенно половина девушек, как раз находится с тем домом, в котором я сейчас жил. Так что, когда он во вторник предложил мне переехать, я отказался, объяснив это тем, «что привык здесь жить». Его мое объяснение полностью устроило, и мы к этой теме больше не возвращались, зато теперь я каждое утром мог видеться и здороваться с Элизой, словно мы давние знакомые, вызывая по началу всеобщее недоумение по этому поводу.

Вот так, в заботах и волнениях незаметно пролетел учебный год и настала пора экзаменов. В моей жизни ничего не изменилось, друзей среди своего года обучения я так и не завел из‑за того, что был все время в двусмысленном положении. Сидел и обедал с аристократами, а жил в доме с простолюдинами, зато я превзошёл всю группу во всех науках кроме ремесла. Непонятно по какой причине, все что было связано с теоретической часть у меня было превосходно, но как только дело касалось мышей, все шло наперекосяк. Я никак не мог добиться хотя бы результата Джеймса ван Гор, самого отстающего ученика класса. Хорошо еще что практическая часть экзамена по ремеслу не являлась обязательной на первом году обучения, это меня радовало, а не понимание почему это происходит, заставляло меня просиживать в библиотеке почти все свое свободное время.

Но вскоре и это закончилось, мы сдали все предметы и в томительном ожидании разбрелись по своим комнатам, результаты обещали огласить только через два часа. Страдающими и томящимися мы были не одни, с усмешкой я наблюдал, как все курсы и все без исключения студенты в волнении расхаивали туда — сюда. Разговоров практически не было слышно в отличии от обычного времени, когда голоса различных компаний можно было услышать издалека.

Краем глаза я заметил Элизу, с которой после тех первых выходных, мы практически не встречались, это была вторая моя печаль после плохих практических работ. Зародившееся чувство, о котором я не мог и не хотел никому поведать тлело у меня в груди, но я не понимал, что это, только твердо знал, что только рядом с неё оно становиться теплым и сладостным.

Глава 2. Неожиданный поворот

— Ну что господа, остался последний студент, — сэр Гаррибальди Нейман устало потер виски, переменчивая осенняя погода давила на голову вызывая мигрень, пересилив боль он продолжил.

— Единогласно?

— К сожалению, нет сэр Гаррибальди, — ко всеобщей неожиданности произнес сэр Рональд. Все в изумлении посмотрели на него, они специально оставили напоследок лучшего ученика по всем предметам и тут такой поворот.

— Объяснитесь пожалуйста Пэрри, — задал вопрос сэр Ричард.

— У меня есть сомнения, что он сможет овладеть ремеслом, — с сожалением произнес директор, — я не спорю, что по остальном предметам он преуспевает, но как ты все прекрасно понимаете они все полезная шелуха, после основного нужного императору умения.

— Я понимаю, что вы не хотели нас оскорбить сэр Пэрри, но выбирайте пожалуйста другие выражения сравнивая наши предметы с шелухой, — с неудовольствием выразил общее мнение сэр Ньюрвик.

— Да конечно, — директор лишь сделал вид, что смутился, — но вы все меня поняли, с текущими показателями парень не закончит второй год.

В аудитории воцарилось молчание, все с трудом представляли, как воспримет эту новость глава цеха, ведь его последние два сына оказались вообще без таланта и просто не смогли поступить в колледж.

— Он ван Дир! — неожиданно вскрикнул старейший учитель, — он же ван Дир, черт его побери! Кровавый нож не мог обмануть нас!

Все встряхнулись и оживились, действительно вспомнив из чьего он рода.

— Вы хотите сказать, что его нужно проверить на антианимантию? Но сэр Ньюрвик в таком возрасте это крайне редко бывает!

— Я знал его прадеда, — хмыкнул тот в ответ, — вот уж кто давал поводов каждый год говорить о себе «это невозможно». Так что нужно проверить мальчика на антианимантию и решить дело одним тестом, вы ведь не против?

Для наглядности он ударил своих сухеньким кулаком по столу, болезненно при этом скривившись.

— Сэр Ньюрвик, — директор склонил голову перед старейшим членом совета, — еще долго мы не сможем найти кого‑то, кто будет мудрее вас.

Довольный похвалой старик, ответил.

— Сначала проверим его, а затем поведаем об этом его отцу. Хотел бы я увидеть его лицо в этот момент!

— Мистер Траст, — директор позвал привратника, сторожа, библиотекаря и просто надежного человека в лице своего личного слуги и когда тот появился, попросил его, — приведите мистера ван Дира пожалуйста.

Когда слуга ушел, директор подошел в шкафу в кабинете и достал «кровавый» нож — артефакт самого ван Червиваля, который нужен был для работы с душами. Он давно не использовался по назначению, так как его стоимость была колоссальной. Артефакт даже не принадлежал сейчас директору колледжа, хоть и весьма состоятельному человеку, он принадлежал всему цеху, являясь реликвией отца — основателя ремесла. Именно поэтому сейчас использовалась пирамида, которая имела в себе много вкраплений редчайшего минерала паинита, кристаллы которого находили в природе чрезвычайно редко и в мире существовало всего лишь несколько сотен обладателей таких камней. Но как никто, так и не смог повторить самые сложные эксперименты основателя ремесла, так никто не смог найти камень такой же величины, чтобы из него сделать целый нож, как это сделал ван Червиваль. Подобной реликвии в мире больше не было. Конечно же и враги, и республиканцы хотели бы им завладеть, но к счастью на территорию цеха попадали только проверенные и избранные люди, а уж на территорию колледжа могли попасть только дети проверенных тайной полицией родителей.

Основная особенность паинита была в том, что если огранить его двумя плоскими гранями, то ремесленник, глядя на человека через него мог с высокой вероятностью сказать, насколько сейчас цела душа человека. Да, именно, все расчеты и вычисления, которые нужны были ван Червивалю в начале освоения ремесла, перестали быть ему нужны после нахождения этого минерала. К сожалению, из тысяч ремесленников сейчас, только избранным удавалось найти, купить или получить этот минерал в качестве признания своих заслуг перед империей, слишком уж редкими были эти камни.

Так что сейчас артефакт использовался в редчайших случаях, либо для определения спорных моментов, когда пирамида не могла дать однозначного ответа либо, когда требовалось определить есть ли у человека дар к антианимантии. Обычно талант отнимать души насильно, без доброй воли человека проявлялся только в процессе обучения, а точнее начала работы студента с человеческими душами и обладатели его в обязательном порядке ставились на имперский учет поскольку их направляли по окончанию колледжа вместо отработки семи лет в цеху, в армию, а точнее на фронт военных действий, там, где проклятые республиканцы также использовали людей с таким даром, чтобы вытягивать души с захваченных солдат противника. Пленными в этой войне были недолго, поскольку все пытались и умерщвлялись антианимантами для добычи эссенции душ. Собственно говоря, из‑за добычи этого ресурса она так и затянулась на столетия, редки были походы в атаку, в основном велась окопная война без видимого прогресса с обоих сторон, лишь походы и захваты пленных с обоих сторон.